– Нет. Мы виноваты в равной мере.
– В таком случае не кажется ли тебе, что мы должны вместе разобраться в этой проблеме?
– Нет! – Эвелин разозлилась, что так легко попалась в ловушку. – Это моя жизнь, и решение принимать я буду сама.
– Но ведь ты уже решила. – Уоррен сделал паузу, наблюдая, как она покраснела. – Только не надо снова втолковывать мне, что ты собираешься сделать аборт: если бы хотела, ты бы давно его сделала. Ты не признаешься самой себе, но ведь ты не в состоянии заставить себя убить ребенка. Ты не тот человек. Не так ли?
– Да, – еле слышно признала Эвелин.
– Значит… ты хочешь единолично воспитывать ребенка?
Она удивленно уставилась на него.
– Конечно. Я не собираюсь вынашивать его ради чьих-то радостей.
– Не самая лучшая причина на свете в пользу ребенка, но для начала сойдет, – расхохотался Уоррен. – Теперь, когда мы с этим разобрались, как насчет того, чтобы выйти за меня замуж?
– Нет, – с ходу отрезала Эвелин и забилась в угол кресла, с силой вцепившись в подлокотники.
– Почему же? Что ты теряешь?
– Для начала хотя бы свободу.
– Когда появится ребенок, ты так и так ее потеряешь, – напомнил он.
– Я тебя совсем не знаю.
– У нас куча времени узнать.
– А если мы поймем, что не выносим друг друга – что тогда?
– Тогда по крайней мере будем считать, что ради ребенка приложили все усилия. Кроме того, у него будет отец, а не имя на клочке бумаги.
Эвелин взволнованно вскочила.
– Нет! Я отказываюсь даже говорить на эту тему! По таким причинам люди не женятся.
Уоррен тоже встал и подошел к ней.
– Мы сделали ошибку и теперь должны постараться исправить ее. Почему же нельзя считать это поводом?
Эвелин, словно обороняясь, прижала кулачки к груди. Во взгляде ее стояла глубокая печаль, когда она сказала:
– Нельзя. Ты сам знаешь, что нельзя. – И снова разозлившись, добавила: – И вовсе ты не такой. Узнав, что я беременна, ты должен был уносить ноги.
– Прошу прощения, что не оправдал твоих ожиданий, – с мрачной иронией бросил Уоррен.
Она смущенно помотала головой.
– Я не это имела в виду. О, наверное, я должна испытывать благодарность за твое великодушие: ты хочешь… сделать меня порядочной женщиной, – рассмеялась она с горечью. – Но в этом нет необходимости; ты мне не нужен!
– Может, тебе и нет, – скривился Уоррен. – А вот нашему ребенку наверняка понадоблюсь.
Тебе приходило в голову, что, может быть, и он мне нужен… да и ты? Или мои чувства ты сбрасываешь со счетов?
Неужели он в самом деле так думает? – изумилась Эвелин. Может, теперь, когда бизнес налажен, он хочет обзавестись семьей? И вместе с желанным ребенком взять и меня?
– Ты сможешь… сможешь посещать нас, – нерешительно сказала она.
– Ты считаешь это наилучшим вариантом?
Нервничая, Эвелин подошла к окну, за которым на реке качались огни судов. Оказавшись у нее за спиной, Уоррен обнял Эвелин за плечи и стал осторожно поглаживать их.
– Мы подходим друг другу. И оба это знаем. Помнишь, как нам было хорошо на яхте?
– Было ли? – с горечью переспросила она, вспоминая пробуждение.
– Мне – да. И я думал, что тебе тоже.
Она не ответила, борясь со слезами, и Уоррен развернул Эвелин лицом к себе. Сжав ее щеки ладонями, он нежно поцеловал ее глаза.
– Не плачь, все будет хорошо, вот увидишь. – И страстно приник к ее губам.
Несколько секунд Эвелин пассивно принимала ласки, но потом издала сдавленный стон и закинула руки на шею Уоррена. Он целовал ее, как целуют только желанную женщину, нежно и страстно.
– Нам снова будет хорошо, Эвелин, – выдохнул он, уткнувшись ей в шею.
– Мы можем и не вступать в брак, – смущенно предложила она. – Просто попробовать жить вместе. Это не будет так… ну, так бесповоротно. И если мы поймем, что сделали ошибку, то сможем легко исправить ее.
– Слишком легко. Меня не будут покидать опасения, что при первой же ссоре я потеряю тебя. Нет, если уж мы решимся, то окончательно и без всяких условий. Я не люблю половинчатых решений, как, думаю, и ты.
На лице его читалась непреклонная решимость. Он так уверен в себе. Так силен. И Эвелин понимала, что за Уорреном будет как за каменной стеной. Но он не любит ее, и с осознанием этого факта ей придется жить. Хотя, не исключено, что со временем все наладится, придет и любовь. Она может возникнуть из близости – так же, как и из неприязни. Но случится ли это в данном случае? Если бы только Уоррен не был так раздосадован, увидев, с кем провел ночь. Если бы не это, Эвелин с радостью приняла бы его предложение в надежде, что со временем они полюбят друг друга. Но сейчас она понимала, что Уоррен сделал ей предложение, лишь руководствуясь порядочностью. Эвелин чувствовала, что обязана сопротивляться, но почему-то желание противостоять Уоррену иссякло. Не глядя на него, Эвелин еле заметно кивнула.
– Хорошо. Мы… мы попробуем.
Он поцеловал ее в лоб, но, когда склонился к губам, Эвелин быстро отвернулась и дрожащим голосом сказала:
– Сегодня… так много всего. Слишком много. И сейчас, прошу тебя, уходи. Я устала.
Поняв по ее тону, что силы Эвелин на пределе, Уоррен кивнул.
– Хорошо. Как следует отдохни, а завтра вечером мы куда-нибудь пойдем и на пару отпразднуем.
– Что? Ах, да, конечно, – попыталась она улыбнуться. – Прости, все произошло так быстро.
– Понимаю. Не волнуйся, скоро ты привыкнешь к мысли о замужестве. – Уоррен в очередной раз иронически улыбнулся. – И, как знать, может, она тебе даже понравится. Спокойной ночи, милая. Да завтра.
Избавившись от ошеломляющего напористостью Уоррена, Эвелин погрузилась в размышления. По крайней мере стало ясно одно: ребенок остается. Но выйти замуж за Уоррена?
На следующее утро Эвелин пришла к выводу, что будет идиоткой, если согласится на замужество, и решила, что, когда Уоррен придет, откажет ему. Но днем он прислал огромную корзину цветов, а когда вечером явился собственной персоной, то был настолько обаятелен и торжествен, что Эвелин смешалась.
– Ты прекрасно выглядишь, – сообщил он, одобрительно оглядывая ее простое синее облегающее платье.
– Уоррен, прошлым вечером… – начала Эвелин, пытаясь перехватить инициативу.
– Поговорим позже. Я заказал столик в ночном клубе.
Он не позволял Эвелин и рта раскрыть, пока они не оказались за столиком.
– Спасибо за изумительные цветы, – нервничая, сказала она, водя вилкой по скатерти. – Уоррен, относительно того, что мы решили вчера вечером… Я не сомневаюсь, что, выспавшись, ты должен был прийти к тому же выводу, что и я. Что… идея совершенно нежизнеспособна. Конечно, я искренне ценю твое стремление поступить по-джентльменски, но, честное слово, в этом нет необходимости. И… и…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
