Приведённая ретроспектива порождает второй недоуменный вопрос. Если, как утверждают лингвисты, за тысячу лет язык любого народа меняется до неузнаваемости, то каким образом русский язык оставался неизменным на письме более семи сотен лет? Разве способ написания потоков слов, наличие знаков препинания и наконец вёрстка текста не являются изменяемыми элементами (параметрами, свойствами) языка так же, как и сам язык? А если являются, то каким образом документы XII и XVII веков внешне оказываются близнецами-братьями? Естественно, специалисты по палеографии возразят мне, но я не имею в виду одинаковость графических форм букв. К тому же я веду речь об оригиналах документов, создание которых датируется историками тем или иным веком, а не о копиях документов, содержание которых признаётся теми же историками синхронным указанным тем или иным векам.
* * *
Ужасающие последствия культурной автаркии Руси для самих попов и страны в целом описывает П.Ф. Каптерев:
«А между тем мы имеем несомненные факты, что в XVIII и даже в начале XIX столетия было много духовенства и именно много священников совершенно безграмотных, не умевших (или разучившихся) ни читать, ни писать и совершавших все церковные службы по памяти, наизусть».
Посошков прямо говорит, что между современными пресвитерами бывали некоторые «грамотою плохи». Он советует епископу ищущих священства подвергать экзамену не по прежнему обыкновению – давать читать лишь выученные наперёд псалмы, а давать читать по незнакомой книге, да и книгу раскрывать самому, не по закладам.
Дело в том, что архиерейские служки вот что проделывали: «дадут ставленнику местах в двух-трёх затвердить да и заложат закладками потаенно, и по тем закладкам дают ставленникам при архииереи читать, и тако архииереев обманывают и в грех их вводят и тако в пресвитеры поставляют таких безграмотных, что иной с нуждою и одну строку неученую прочтёт»…
В начале XIX века Пензенскую губернию инспектировал преосв. Ириней, собрал 50 священников – совершенно безграмотных; один священник из села Лопуховки знал наизусть только одно Евангелие, которое читал… на всех молебнах. Другой, при просьбе прочесть молитву «Верую, Господи», произносил только эти два слова, а затем что-то бубнил шепотом. На прямой вопрос: «Знаешь ты эту молитву?» – ответил: «Нет», – и добавил: «А я слышал, что попы говорят тут „Верую, Господи", и потом что-то шепчут, а что шепчут – не разберёшь, поэтому и выучить не мог. Я только и выучил, что слышал».
Нечего удивляться, что многие священники предпочитали учить все службы наизусть, чем учиться читать. Обучение чтению в древности и даже до последнего времени было делом довольно длительным и весьма трудным. Когда ещё научишься грамоте, да и научишься ли; а помаленьку затверживая наизусть службы, несомненно выучишься служить, да и, пожалуй, скорее. Результат трудов осязателен, – выучил вечерню, часы и можешь их служить. Да и церковно-богослужебных книг, столь дорогих прежде, не надобно при службе наизусть» [История русской педагогии].
Распространение среди духовенства исправленных при патриархе Никоне церковно-богослужебных книг встречало противодействие клириков, между прочим, и потому, что им приходилось на слух переучивать как тексты служб со слов грамотных коллег, так и по новой зрительно запоминать страницы книг, соответствующие заученным фрагментам текста. Это была мука!
И.Т. Посошков в письме к Стефану Яворскому:
«Я мню, что на Москве разве сотый человек знает, что-то есть православная христианская вера, или кто Бог, или что есть воля Его, или как ему молитися и как молитву приносить, и как волю Его творить? Или как Пресвятую Богородицу почитать и как ангелов и угодников Божиих чтить?…А если в поселянах посмотришь, то истинно не чаю из десяти тысяч обрести человека, еже бы хотя малое что о сицевых вещах что знал».
Чудовищно! Но удивления нет, так как этой эмоции противостоит осознание причин цивилизационного отставания России с приходом на её земли псевдохристианства, отставания, которое начало увеличиваться уже не в арифметической, но в геометрической прогрессии по мере развития в Европе книгопечатания. Если из типографии Гутенберга первая в истории печатная Библия вышла в 1455 г.[28], то лишь через 126 лет в России появился свой сборник книг еврейской Саги и Нового Завета – Острожская Библия, да и то изданная подо Львовом тиражом лишь около 1000 экземпляров, для потребления прежде всего в Белоруссии (тогда ВКЛ) и только потом в России[29]. Это приблизительно по одному экземпляру на 15 тысяч всегда правых славян (православных)… но чего России хватило аж на четыре поколения граждан, вплоть до 1663 г., когда вышло первое (и последнее) переиздание первой русской печатной Библии, но которую тогда Септуагинтой было назвать нельзя[30]!
То есть книга на Руси вплоть до эпохи Петра Великого имела статус «удачного вложения капиталов»; к примеру, экземпляр Нового Завета стоил в середине XVII баснословные 4 рубля. Даже отнюдь не бедные люди являлись обладателями весьма скромных собраний книг: так, личная библиотека схиромонаха начала XVII состояла лишь из 43 книг – это грандиозный для тех времён объём! Что же говорить о миллионах крестьян-хрестьян? Лишь в 1814 г. в стране открылась первая публичная библиотека с фондом в 7009 книг. – Вот и опять мы получаем лаг если не в 500, то точно в 300 лет отставания России от Западной Европы в согласии с теорией Гумилёва. Не так ли?
* * *
Для лучшего прочувствования системы семитского (еврейского) письма приведу пример из Библейского словаря В.П. Вихлянцева:
«Наиболее древние тексты Священного Писания, дошедшие до нас, представляют собой столбики букв, написанные рядом один с другим поперёк свитка (рулона) папируса или другого писчего материала… Текст Ветхого Завета на еврейском языке к тому же без единой гласной буквы»
Представлю теперь из работы того же автора фрагмент Евангелия от Иоанна [Ин 19:25–27] в технике записи, как если бы текст был написан на иврите, но оставлю всё-таки пробелы между словами и не справа налево воспроизводя запись, а в привычном потоке слева направо:
ПРКРС ТСС СТЛ МТРЬ ГССТ РМТР ГМР КЛП ВМР МГД ЛНС СВД ВМТРЬ ЧНК ТТСТ ЩГК ТРГЛ БЛГВ РТМТ РСВ ЙЖНС СНТВЙ ПТМГ ВРТЧ НКС МТРЬТ ВСТ ГВРМ НЧН НКСЙВ…
Всё понятно! Не правда ли?
Современный перевод этого текста весьма примечателен с точки зрения применения прописных букв, простановки ударения, знаков эмоций, да и с точки зрения соответствия содержания источнику:
«При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина. Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жёно! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе»
Стоп! А кто, собственно, имел возможность набирать практику чтения в Древности? Ведь говорит же еврейский пророк Ездра, что книги хранились в те времена вместе с драгоценностями: «Тогда царь Дарий дал повеление, и разыскивали в Вавилоне в книгохранилище, куда полагали сокровища» [Езд 6:1]. Понятно, что в те хранилища сокровищ допускался только ограниченный круг лиц и вряд ли надолго. То есть книги, получается, предназначались не к прочтению, но к обладанию. Но тогда как именно набирался людьми опыт как чтения, так и письма в Древности, когда творили как бы Аристотель и проч.? – И это третий недоуменный вопрос.
* * *
Ещё несколько слов об арабском и санскрите.
Весьма странно, но дикие на взгляд евреев арабы при разработке своей системы письма оказались весьма изобретательны, оставив «цивилизованных» евреев далеко позади: они реализовали весьма оригинальную идею визуального отделения слов друг от друга. (Кстати: это как же это так произошло, что интеллектуальность одних семитов (евреев) померкла перед изобретательностью других семитов (арабов), живущих на одной территории?)
Арабы придумали четыре разных вида написания одной и той же буквы: если она стоит в начале слова – одна графика, в середине, в конце или же между словами – применяются три других графических символа. Великолепная идея! И результат не замедлил сказаться: история буквально нашпигована литературными памятниками Средневековья, написанными на арабском, а общее число выдающихся арабских математиков, астрономов, философов, поэтов и путешественников вряд ли меньше западноевропейских. Но почему тогда арабский вал интеллекта так бесславно разбился об орды крестоносцев, а затем оказался втоптан в грязь бандами «шариковых» из ДАИШ? – И это четвёртый недоуменный вопрос.
Однако примечание так и просится на эту страницу. С точки зрения процессора (мозга) на поддержку его работы с удовлетворительной скоростью арабский язык требует, на мой взгляд, энергетических ресурсов минимум в четыре раза больше, чем любой европейский: ведь надо запомнить и отправить на хранения в БД мозга разные написания одного и того же слова, когда оно стоит в четырёх разных местах одного предложения!
