— Ты не понял, — не дала я ему договорить. — Выписки настоящие. Она ничего не подделывала.
***
Спустя час и несколько литров выпитого чая, мы всё ещё сидели на кухне. Правда, уже втроём. Юлька проснулась и пришла в самый разгар пикантного обсуждения моих абортов. И гораздо быстрее Паши вникла в смысл моих пояснений.
Не могу сказать, что Павлик сильно глупил с утра, но услышанное плохо укладывалось в его голове. Всё же моральная сторона вопроса… немного хромала. Чего нельзя сказать про моё моральное состояние в целом. Оно почти пришло в норму.
Кажется, я вышла из ступора, в котором пребывала до прихода Паши в мою комнату, попутно пережив все пять стадий принятия. Правда, не в том порядке, что считается общепринятым. Первым у меня было принятие, а вот последним – гнев. И его отголоски в душе ещё не стихли окончательно.
Правда, я не могла определиться, на кого злюсь больше. На Андрея? Так на его месте я бы тоже не захотела говорить.
На Катю? Она виновата лишь в том, что своим поступком добила Андрея. Перевесила чашу не в мою сторону окончательно. Он ведь хотел меня выслушать. Хотел… но чего уж теперь?..
И на кого мне злиться?
На Николь? Нет, сука она, конечно, ещё та, но… выписки ведь настоящие.
В этом списке было ещё одно имя.
Моё.
Ведь изначальную глупость совершила я.
— Давай ещё раз, — громко произнёс Паша, поднявшись со стула и начал мерить шагами кухню. — Твоя мать сидела на откате у врача, за использование твоих данных, когда к ней приходили, чтобы зашить… как там?
— Восстановить девственную плеву, — подсказала я, помешивая не до конца растворившийся сахар в кружке с чаем. — Гименопластика, называется.
— И на аборты, — продолжил Паша воссоздавать хронологию событий. — И сказать матери твёрдое «нет» ты не могла. Так?
— Так, — грустно улыбнулась я, наблюдая за его метаниями.
— Я не понимаю, — выдохнул Пашка. — Нет, общаясь с твоей сестрой, я понял, что семейка у тебя ещё та, но… это же твоя родная мать! И..
— И что? — ответила я ему, пожав плечами. — Что ты хочешь от меня ещё услышать?
— Лин, это… подсудное дело. Ты в курсе? Если забыть о какой-либо морали.
На тот момент мне было глубоко плевать, если честно.
Главным было сделать так, чтоб мать считала, что всё под её контролем. Не возражать. Не перечить. Тогда ведь и контроля никакого не будет. Я делаю то, что считаю нужным. А мать… Она считает, что я полностью пляшу под её дудку и не лезет в мои дела.
Вечерние допросы не в счёт. К ним я приспособилась.
Хотя и это вышло мне боком. Катюха, чтоб её, с телефоном…
— Подсудное, — фыркнула Юлька, с укором смотря на Пашку. — И кому бы предъявили? Настоящим пациентам? Так они бы всё отрицали. Не зря же за инкогнито доплачивали врачихе на лапу. Линке? Так она бы тоже ушла в отказ. Мол, все операции делала она. Или, врачу? — Юлька скептично заломила бровь. — Брось, Паш. Да и потом, там же не на поток поставлено было… ведь нет?
— Нет, — подтвердила я. — Я приезжала по звонку, ставила подпись, не особо вчитываясь… и не смотри на меня так, Паш, — попросила я. — Ты просто не знаешь мою мать. Поверь, из всех возможных зол, на тот момент, я выбирала меньшее.
И мне действительно так казалось.
Мать просто нашла способ дополнительно на мне заработать. Пока я не нашла себе обеспеченного мужчину и не затащила его под венец, разумеется, обеспечив ей дальнейшую безбедную жизнь.
А вот слова представительной женщины в белом халате… О, она истратила на меня всё своё красноречие.
И объясняла всё так проникновенно… Мол, некоторые девушки не могут использовать свои имена по ряду причин. Излишняя опека родителей, суровый навязанный жених, ошибки из-за любви…
Она много говорила.
Не могу сказать, что поверила ей в её… назовём это – исключительно благие намерения. Дополнительную сумму наличными за чужое имя в документах она точно брала не маленькую, деля её с матерью. Но…
Как я уже сказала ранее – из всех зол на тот момент я выбрала наименьшее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Подумаешь, в медицинской карте у меня значится череда сомнительных операций… Мне и сейчас до этого не было никакого дела. Я же знала, что делала, а чего никогда не было.
А вот то, что про выписки может узнать Андрей – я предугадать не смогла.
И что дальше делать с открывшейся мне правдой – тоже не знала.
35
Третий день без нормального сна плохо на мне сказывался. Мало того, что я стала нервной и периодически рычала на Юльку, так и сейчас, смотря в потухший экран смартфона, думала не о том, что только что в грубой форме послала потенциального работодателя, откликнувшегося на моё резюме, а…
Да.
Я продолжала думать об Андрее.
Точнее о том, почему всё вышло именно так.
Злой рок какой-то, честное слово! Столько всего и сразу в один день.
Тут и Катюха, со своим правдорубным видео. И Николь, со своими сканами…
К слову о последней, у меня были мысли касательно того, каким именно образом ей в руки попали эти бумажки. Ведь для того, чтобы узнать про них – нужно воспользоваться определённой услугой врача…
Сомневаюсь, что в больнице всем подряд можно листать медицинские карточки пациентов. Ох, Ника, Ника… была бы я чуть гнилее, обязательно отправилась бы тебе мстить. Даже интересно, что именно она делала по эксклюзивному прайсу. Избавлялась от нежелательной беременности или…
— Да чтоб тебя! — выругалась я, чуть не выронив из рук вновь зазвонивший телефон.
На этот раз на дисплее высвечивался знакомый номер. Вот только нужно ли брать трубку – я была не совсем уверена.
Виталий Петрович.
Я понимала, по какому поводу он звонит. Вот только…
В последнее время я слишком много думала об Андрее. И о том, что вернусь на работу, «поддавшись на уговоры» его отца – тоже. Но меня саму смущали цели, которых я хотела добиться этим поступком.
Доказать что-то Андрею.
Мой страдающий от недосыпа мозг не мог выстроить чёткое определение того, что именно я хочу.
Пять лет прошло, в конце концов. Что сейчас изменят мои пояснения? Я поморщилась от мысли, что любая заготовленная мною речь будет смахивать на оправдание.
Зачем что-то кому-то доказывать? Тем более, что ничего доказать я и не смогу. Да и не нужны Андрею мои доказательства, даже если я их добуду…
В памяти тут же всплыла наша последняя встреча.
То, как он прижал меня к себе. Всё было так… привычно. Словно не было этих пяти лет. Не было боли.
Боли…
Если верить словам Паши, Андрей переживал наш разрыв не легче, чем я. Не рыдал прилюдно, разумеется. Да и мороженкой под мелодрамы не закидывался…
Вискарём заливался. Топил, так сказать, печаль в вине. Да так усиленно, что в какой-то момент родители уже были готовы бить тревогу. Хотя представить это я себе могла слабо. Андрей всегда относился к алкоголю с налётом пренебрежения, а тут…
— Ты жива? — Юлька приоткрыла дверь в мою комнату, мотнув головой на телефон. — Давно звонит… почему не берёшь? Кто там?
Я опустила взгляд на экран. Пока я размышляла, Виталий Петрович успел сделать три попытки дозвониться до меня. И даже написал сообщение, которое я не раздумывая открыла и прочитала вслух:
— «Алина, не глупи. Андрей нанял другого проектировщика. Не жалко меня, пожалей свой труд!», — усмехнувшись, я устало посмотрела на Юлю: — Что им всем от меня нужно?
— Тебе нужно поспать, Лин, — подруга осторожно прошла в комнату и присела рядом со мной на кровать, забрав из моих рук телефон.
— Да не хочу я спать, — соврала я.
Устала я ужасно. Но понимала, что уснуть не смогу.
Мысли, мысли, мысли…
Картинки того, что было бы, если бы Андрей всё же поговорил со мной в ту ночь.
Или что было бы, если бы я не уехала. Приходила бы к нему снова и снова, требуя пояснений.
Я не могла сказать, что простила Андрея за те слова. За то, что он так поступил со мной. Но…
