— Всё кончено, отпусти её, — услышала я голос матери за спиной.
Триан тем временем преградил путь пытавшемуся сбежать фею, вступив с ним в схватку. Я успела рассмотреть, как Райан, придавливает наёмника к полу и Гай скручивает магией земли ещё двоих, когда на ногах остаётся только один Ринат. Они с Эдди перекидываться взглядами судя по всему обдумывая экстренные пути отхода.
Решив действовать, я дернулась в хватке Эдди, получая в ответ сильный удар. Правую сторону лица неистово жжёт, но я почти не чувствую этого, тяжело дыша от резкой дезориентации. Мама кидается ко мне мимо сбежавшего близнеца, укладывая к себе на колени и что-то говоря, но я не могу разобрать слов. Райан и остальные в другом конце зала становиться расплывчатыми пятнами, слившимися в одно во время продолжительной драки. Последнее что я вижу это упавшее тело, в чертах которого проглядывается второй близнец. Над ним, выронив из рук окровавленный кинжал возвышается Крис.
Я теряю сознание.
8.1
Первое что я увидела, был белый потолок больничной палаты. В теле ощущалась тяжесть, после наркоза, так что сначала у меня не было сил даже повернуть голову чтобы осмотреться. Противное чувство собственной беспомощности, как же я его ненавидела.
— Кажется нам пора перестать так встречаться.
Это был голос матери, из-за чего всё остальное вдруг стало слишком мелочным чтобы об этом думать. Механизм кровати пришел в движение, и я увидела противоположную стену, ощутив легкое головокружение от смены положения, и зажмурившись на несколько минут. Как только стало легче, я с усилием обернулась, наконец встретившись взглядом с Амелией, которая, судя по виду, так же, как и я не знала с чего начать разговор.
— Прости меня.
Мы сказали это одновременно, после чего повисла пауза. Этот разговор мог произойти намного раньше не будь я такой упрямой, и при совсем других обстоятельствах. Но может это и к лучшему. Так я хотя бы не имею возможности от него сбежать.
— Ты…
— Да, знаю, — оборвала она меня, нервно перебирая пальцы. — Милисард рассказал мне. Я хотела тебе объяснить всё, и ты права что обижалась на меня всё это время ведь я заслужила этого.
— Я повела себя как ребёнок.
— Ребёнок который заслуживал правды, о себе.
Новая пауза, прервалась тихим звуком моей кардиограммы, и я подняла на аппарат глаза, чувствуя себя ещё более жалкой.
— Сколько я была в отключке?
— Почти два дня после операции.
— Операции?
— На руке, — пояснила она, и по направлению её взгляда я рассмотрела гипс на своей правой руке, закрепленной на подлокотнике кровати. Попробовав пошевелить ей, я тут же перевела удивлённый взгляд обратно на Амелию.
— Мне ампутировали руку?
— Нет, — чуть не со смехом ответила мама. — Это всего на сутки, потом его снимут.
— А я уж испугалась, что не успела с ней попрощаться, — произнесла я, заметив, как уголки губ Амелии дрогнули. Мне стало тошно, от того что я была причиной такого поведения.
— Когда ты поняла? — вернулась я к теме нашего обсуждения, разом снимая улыбку с её лица.
— Твои видения начались в пять. Ты проснулась от крика, говорила, что видела, как нашего кота переедет машина. Мы с Робертом всю ночь не могли тебя успокоить ты не переставая плакала, — тихо начала мама, с дрожью в голосе. — Нам пришлось соврать тебе что Хлои убежала, но ты как будто знала правду и следующий месяц была очень замкнутой и постоянно грустной. Всё повторилось через год и два… Роберт старался сгладить эти приступы, но он не мог избавиться от твоих кошмаров.
— Ты знала, что они значат. — сухо сказала я.
— К сожалению, да. Я видела, что происходило с Мирандой. Парламент, пытался усмирить её, лишить дара, или использовать тот что бы предвидеть события. Ты даже не представляешь, что они делали с ней и если они узнают, что и ты…
— Почему они так поступили?
— Дельфийцев сложно найти. Такая редкая возможность, знать, что будет дальше, дана не каждому, и ей почти невозможно управлять.
— Ты уверена?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Только не говори мне что ты хочешь…
Мама прервалась из-за скрипа двери. На пороге стояла Адель, самый последний человек на планете кого я хотела сейчас видеть. Комиссар была как всегда: чем-то средним между своей сущностью, и строгим полицейским кого она из-за всех сил старалась изображать. Интересно та специально выжидала после пробуждения чтобы появиться, карауля под дверью? Потому что такого простого совпадения просто не могло быть.
— Могу я переговорить с потерпевшей? — скорее не спрашивая, а контактируя сказала та, от чего мама сильнее сжала моё одеяло в руках.
— Бель нужен отдых…
— Это займет всего пару минут. — как заготовленную речь, ответила женщина, при этом весьма незаметно с грацией кошки входя в палату.
— Значит ничего страшного, что и я останусь здесь.
Смотря на маму сейчас, я ощутила, прилив гордости. Судя по реакции Амелии, комиссар у неё вызывала те же эмоции, что и у меня. Никакого доверия. Только в случаи моей мамы, те были знакомы ещё ранее, а значит такой холод имел свой временной фундамент. Я уже мысленно добавила этот пункт, к огромному списку того что мы должны были обсудить.
— Конечно, — натянуто улыбнулась брюнетка, но я всё равно заметила напряжение в уголках её глаз. — Какие отношения связывали вас и Криса Геллера?
Я непринужденно затаила дыхание. Перед глазами возник Ринат, с кинжалом под ребром, так четко как будто я видела его секунду назад. Понимал ли парень что делает в тот момент, или это было критическое решение? Вот какой вопрос интересовал меня больше, чем наша с ним история прошлого.
— Нет. По крайней мере не близкие, — поправила я, зная, что Адель уже изучила дисциплинарные иски из школы, где наши фамилии слишком часто пересекались. — Он был моим одноклассником.
— Был ли мистер Геллер раньше знаком с миром стихий, или мог ли вскользь узнать о нём?
— Нет.
— Нет, вы не уверенны, или не знаете?
— Я не знаю. — твердо ответила я, от чего на лице Адель промелькнула ухмылка. — Что с ним сделают?
— Это уже не твоя проблема.
— Правильно. Потому что она ваша. — сухо сказала мама, поднимаясь и по-настоящему наступая на Адель, от чего та сделала шаг по направлению двери. Слегка приподнявшись на кровати, я заметила, как на её руке выступают когти, которые та тут же убрала за спину, приготовившись для ответного слова. — Если мальчик работал с ними с самого начала эта ваша вина, что моя дочь сейчас здесь! Парламент поклялся защищать детей стихии!
— Так было бы, если бы твоя дочь всё это время находилась в Англии, Амелия. Не ты ли сама, подставила её под удар, спрятав здесь? В этом захолустном городишке?
Адель нависала сильнее, от чего мне захотелось резко встать, загородив маму от неё. Даже если это была правда, Адель не смела так говорить. Только благодаря Амелии у меня была короткая, но всё же нормальная жизнь.
— Если вы сотрете ему память, я хочу это видеть.
— Изабель… — попыталась остановить меня мама, обернувшись, но я лишь мотнула головой.
— Это будет моим условием. Если ваш парламент не хочет, чтобы об этом «происшествии» узнала вся школа.
— Ты не сделаешь этого, — усмехнулась женщина, при этом слегка дрогнув голосом.
— Думаешь? — наплевав на все должностные рамки, произнесла я. — Или может рассказать им как ты угрожала моим друзьям?
Шах и мат, котяра.
— Это правда?
Мама сказала это с наигранным удивлением, но я всё равно была ей благодарна. Ещё немного и казалось хранительница разорвет нас на части, её зрачки дергались в порыве трансформации, так что я понадеялась на камеры видеонаблюдения в нашей палате. Если я чему-то и научилась за этот год, так это тому что парламент, как бы не старался держать всё под контролем, был уязвим в современном обществе. Любой слух мог разрушить эту с трудом возведенную пирамиду лжи. Я была важна им, а значит имела неприкосновенность. И Адель знала это.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
