Ужаснее водки, чем корейская «Пхень ян сул», так, по-моему, называлось это пойло, я в жизни не пил. Даже не могу сказать, какая из Корей была родиной этой отравы, но скорее всего Северная. Однажды сливая бензин из бака, я нечаянно глотнул из шланга – вкус примерно такой же. Самое смешное, что когда мы приехали на турбазу, «химари», ну, те которые нас туда и сагитировали, решили приготовить ужин. Они отослали нас купаться, а сами начали колдовать у костра. Потом когда мы стали выпивать, то на закуску они нам предложили аппетитную тушеную картошку с мясом. Когда энная часть «Пхень ян сула» была уже оприходована, окосевшие «химики» сознались, что мясо было собачьим, что пока мы уговаривали благородного грузчика Федю совершить для нас подвиг, они поймали бездомного бобика и в пять минут его освежевали и разделали, и, судя по их, «химиков», простодушным физиономиям, это было для них делом привычным. Лично на меня это сообщение никак не подействовало. Сабачатина, так сабачатина, очень даже на баранину похожа. Вот такой ужин корейской кухни у нас получился – собака под «Пхень ян сул».
Как я уже говорил, в Усть-Куте имелось два ресторана. Один на ж/д вокзале, и мы туда попали только когда покидали этот занятный городок, а второй – я даже название до сих пор помню, «Алые паруса», - мы посещали неоднократно. Правда в первое посещение нас ждал некий культурный шок, ибо в ответ на наш заказ официантка спокойно так поведала, что спиртное отпускается из расчёта ста грамм на человека, про такой пунктик в Указе о «сухом законе» мы как-то забыли, и вот здесь нам и напомнили. Но конечно эту проблему со временем тоже успешно решили. Одно неудобство было в том, что распив одну бутылку, остальные приходилось разливать под столом, да и цена такой «подстольной» водки была выше. Бывали, правда, случаи, когда официантки, ни в какую не соглашались принести «контрабандную» бутылку, несмотря ни на уговоры, ни на предложенный тройной тариф. Редко, но случалось. Приходилось догоняться оригинальными методами. Здесь, в городе Усть-Кут я узнал, как надо пить одеколон, например. А вы умеете?
июль 1985г. город Усть-Кут
В общем, добрались мы кое-как до общаги, зашли к себе в комнату. Голова гудела, время первый час ночи: ну всё, казалось бы, ложись спать, водки-то всё равно нет. Хуя! Русский «нЕдопил» взял своё. Нужен одеколон. Мы с Серёгой вообще ни разу в жизни к этому «напитку» не прикасались. А Санёк говорит: «Если питейный, то – ничтяк!». Авторитетно так заявил. Ну ладно, а где взять? У нас не было. «Во! – сказал Саня, вот ведь «заводило старое»! - у Мизика есть точно. Он по бабам вечно, у него есть». Тут мы с Серёгой ответили: «Мы вот тоже всё время «по бабам», а вот одеколона – нет». «Мизик пьёт меньше и у него денег больше», - против такой железной логике не попрёшь. Я так мягко намекнул, что, мол, первый час ночи, а их бригада со смены сегодня - устали, спят. «Херня, делов-то на пять минут», - сказал Саня и добавил, - «Сходи, Андрюха, а то я плохо вижу». Ну, мне пьяному по херу, пошёл.
Койку Мизика еле нашёл, растолкал:
- Мизик, дай одеколон
- На хуя? – в общем-то, вполне логичный вопрос, время-то час ночи.
- Ну, ладно дай, не жми!
Не стал Мизик «жать», дал. Возвратился я в комнату и тут, Саша, посмотрел на этикетку, и скривил физиономию.
- Эх, бля «Ринг»!
- А что, не питейный? - живо поинтересовались мы.
- Один хер, другого-то нет, - опять «железная логика».
- Ну, давай Серёга!
Серёга парень не хилый, взял стакан и вылил в него где-то треть пузырька. А дальше всё происходило, как в фильме «Джентльмены удачи», помните эпизод с Савелием Крамаровым. Достал Серёга помидорину из банки, разбавил одеколон водой до полного. «Сильно разбавил, слабовато будет», - это Саня, главный подстрекатель. Сказал он это в момент, когда Серёга уже направлял «коктейль Ринг» себе в рот. Доцедил, и помидорку, эдак элегантненько вдогонку забросил. Несколько минут общего молчания, а потом и выпивка и закуска полетели прямёхонько в распахнутое окно. Струя как из брандспойта: сначала «Ринг» с водой, потом уже толчками водка, выпитая в кабаке, ну а напоследок и чаёк утренний вытек. Серёга сразу протрезвел, и погрустнел естественно. Выходной день насмарку. Мы с Саней, правда, не сразу это заметили, так как во время Серёгиного возлияния мы сидели на койках, ну, а как пошло излияние, мы сразу же полегли, смеясь до судорог.
- Мудак, ты Саня,- сказал Серый, лёг на свою койку и, по-моему, сразу уснул. Обиделся.
- Да я-то чего? Ну, не пошло, бывает, - ржал Саня.
- Обидел ты его, Сан Саныч, - захлёбывался я.
- Ну, а ты-то будешь, - это он уже мне.
- Да хер с ним, попробую.
Оказалось, что Серый, в сердцах, выкинул стакан в окно. Других у нас не было. Нашлась чашка, непонятно откуда взявшаяся, в ней наполовину был чай и в нём плавал окурок. Ну, я тоже парень не промах: окурок «за борт», в чашку налил одеколона и разбавил водой – всё по рецептуре. Помидорку правда не взял, подумал, может это от неё Серёга-то блеванул, он вообще-то редко такое выделывал. Нашлась корка хлеба, под столом валялась. Посыпал солью, пачка у нас всегда на подоконнике стояла. А этот мерзавец, Саныч, затаился и втихаря на меня поглядывал, только улыбочка такая, мерзопакостная. Ждал, что будет! Ну, а я – полный выдох и одним глотком – это я могу. Сразу корочку занюхал, потом её в рот засунул. Постоял, пожевал.
- Ну, как? – это провокатор, шепотком.
- Дай сигаретку, - а сам подумал: «Вроде ничего, даже вкуса не почувствовал». Эх, как я этот вкус с утра почувствовал, «я те-е врежу»!
Закурил, а по пищеводу горячая волна побежала. Ещё затяжка и поплыл капитально.
- Ну, а ты чего, - смеюсь, - заебись же Саня, тебе вот осталось. И беру остатки одеколона и в чашку.
- Да воды нет больше, - сказал Саныч.
- А ты на кухню сходи.
- Там света нет, а я вижу плохо.
- Да ладно, забздел, так и скажи.
- Кто я?! Да я, до армии, у отца одеколон «Кремль» на спор выпил. Из горла! – заорал.
- Ты не ори, люди спят.
- Правда, пил-то на улице в пятидесятиградусный мороз (а Сан Саныч у нас сибиряк) и только снежком заел. Так же вот папироску попросил. Пацаны потом рассказывали, что сделал две затяжки и всё – аут. Домой, правда, к другу отнесли, отец бы убил.
- Конечно бы, убил. А теперь я убью. Хотя ты знаешь, хрен с тобой, я допью. Мне что-то даже понравилось.
И допил. Потом легли спать. А потом было утро. А утром мне были «вилы».
Саныч вообще провокатор. Два года назад, когда мы были в стройотряде на Байкале, научил меня, салагу, закусывать водку долькой чеснока. Передёргивать, говорил, не будет. И действительно – пролетало, зашибись. А вот на утро был кошмар: водочный перегар плюс отрыжка чесноком. Блевал до обеда.
А одеколон я потом пил ещё ни один раз. Во время службы на Флоте даже дни рождения одеколоном отмечали. Но вообще-то это конечно – край, хуже ничего не пробовал.
Это даже, наверное, к лучшему, что мы «сухой закон» встретили вдалеке от дома. Неприятности всякие лучше переживаются в компании, среди друзей. Всё мерзопакостье, сопровождающее долбаный Указ, как то, дефицит и очереди, мы воспринимали, как и положено студентам, весело и с юмором. Правда, вот людей, наживающихся на горе народном, «шинкарей» так называемых, мы поначалу очень невзлюбили. Тем более, когда этим гнусным делом промышляли наши же студенты. Но со временем мы поняли, что без таких вот деятелей в условиях «сухого закона» не обойтись, порой они очень даже нужными оказываются.
Геру я знал, но вот к его услугам никогда ещё не прибегал. Этот студент экономического факультета нашего института в Усть-Куте был на практике. Он был единственным парнем на своём потоке, и мы все ему завидовали, видя в какой малинник он попал. Экономички все как на подбор были девочками центровыми, и мы даже откровенно побаивались к ним подъезжать с какими-то либо намёками. Общались они в основном с «патриками», были завсегдатаями дискотек в лагере москвичей, щеголяли в фирменных шмотках от фарцовщиков и на парней из своего института, то есть на нас, не обращали никакого внимания. В общаге мы экономичек почти не видели, а про единственного ихнего пацана только слышали. Гера, так все его называли, практически не выходил из своей комнаты. Он каким-то образом договорился в конторе порта о своей практике, а может, был просто блатным, но на работу он не ходил, а в его комнате всегда можно было разжиться спиртным. Как и каким образом, он доставал бухло в городе, где свирепствовал «сухой закон» никто не знал, но факт оставался фактом – у Геры всегда было. Правда мы никогда к нему не обращались, мы вообще терпеть не могли всякую фарцу и блатных, обходились как-то своими силами. Девушка, которая мне посоветовала обратиться к экономисту-спекулянту, с Герой была на короткой ноге, она быстро мне растолковала, как мне найти его комнату, как постучаться обусловленным сигналом и как вообще с ним, с этим Герой, себя вести.
