Но высказаться по поводу местных странностей не успел. Мы уже подошли к нужному дому.
Андрюха, прежде чем толкнуть калитку, перегнулся через забор палисадника и с дерева потянул горстью темные, крупные вишни. Учитывая размер его ладони, там, наверное, полкилограмма сразу поместилось.
Зашли во двор, я громко позвал хозяйку, а братец кинул ягоды в рот. Как есть, с косточкой, и принялся их пережевывать.
Явление Клавдии было фееричным.
Сначала мы увидели ноги. Сложно не увидеть, потому как край одежды, их прикрывающей, находился так высоко, что можно считать, ноги были голые. Вместо нормальной обуви на них, этих ногах, имелись ядерно розового цвета тапочки с огромными пушистыми шариками, прилепленными сверху. Но сто́ило поднять взгляд, как первое впечатление тут же перекрывалось вторым. Халат. Наверное, это был именно халат. На завязках. Он явно не предназначался для Зеленух вообще и для деревенской жизни в частности. При малейшем движении, по́лы так и рвались разлететься в стороны и самое главное Клавкино достоинство вполне было доступно для просмотра. Не целиком, но все же.
Губы опять морковного цвета и глаза такие, что в сумерках можно психически неустойчивых прохожих пугать. Вот не складывается у Клавки с мейкапом.
Андрюха, как шел, так и замер, споткнувшись на месте. Ягодой с испугу подавился. Стоит кашляет, на меня оглядывается. Рожа красная, глаза на лоб лезут. То ли ему вишня поперек горла встала, то ли Клавкина "красота".
Я подскочил и со всей дури дал братцу промеж лопаток. Сразу все выскочило. Так-то, может, не жалко Переростка, но только не сейчас ему подыхать, когда рядом желающая любви продавщица кружит.
Она, кстати, нас обоих увидела, тоже растерялась. Меня одного ждала. А тут такой поворот. Не думаю, что в планы этой дамочки входили групповые развлечения. Уж в наши с Андрюхой точно нет. Братец от увиденного вообще, мне кажется, как дышать забыл. Им в Зеленухах таких стриптизов не показывали.
— Андрей? Ты чего пришел? — Клавдия халатик на груди поправляет, а как там поправишь, если все содержимое наружу само валится.
— Куря́м голову рубить. — Братец дышать то уже может, а рожа все равно красная. Глаза отводит, чтоб на Клавкины прелести не смотреть.
— Так я же… — Она, видимо, хотела сказать, что Андрюхи на этом празднике жизни точно не предполагалось, но осеклась. — Ну… вы проходите. Что уж…
Глава 15
Вот не зря я братца с собой взял. Точно не зря. Клавдия, вокруг нас так и рассекала, будто акула, почувствовавшая кровь. Ее изначальный план из-за присутствия Андрюхи потерпел фиаско, но женщина отличалась настойчивостью и крайним упрямством. Вижу цель, не вижу преград. Вот такое у нее жизненное кредо.
— Одну? — Андрюха заметно нервничал от всего происходящего.
Да и как тут не занервничаешь, когда он глаза отводит, но они у него сами на клавкину грудь пялятся. От этого возникало ощущение, что Переросток с ними справиться не в состоянии. С глазами. Вращает, таращит, но ничего поделать не может. Так-то не сильно гением выглядит, а тут вообще, чистый идиот.
— Чего одну? — Поинтересовалась Клавдия, сама на меня так и кидает взгляды, один откровеннее другого. Я к Андрюхе ближе стараюсь держаться.
— Курицу! — Гаркнул братец.
— Курицу? Какую курицу… Ах, да! Курицу. Одну, конечно. Что ж мне их, солить, что ли? Да, Георгий? — И смеётся игриво.
Вернее, она думает, что игриво, а в ее хохоте отчётливо слышится злодейское "бу-га-га". Или меня уже от ситуации кроет, мерещится все подряд.
Я молчу. Делаю вид, будто намеков не понимаю. А сам к Андрюхе ещё ближе. Так увлекся, что уже почти в обнимку стоим. Переросток даже локтем подтолкнул, намекая, чтоб я отодвинулся. Но блин… От Клавкиных взглядов аж мороз по коже. Понял однозначно, если Андрюха отвернется, меня эта пучина страсти затянет в свою глубину.
— Так где она? — Спрашивает братец, а сам плечами нервно так разводит. Терпение его явно на пределе. Клавдия перед нами маячит, халатик то и дело разъезжается.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Кто?
— Ёпте… Курица! — Чувствую, Андрюху сейчас разорвет.
— Аа-а-а-а… Курица… Так поймать надо. Вон они, за оградкой бегают.
Мы с Переростком двинулись к тому месту, на которое Клавка указала. Он идёт, я не отстаю, прирос к нему намертво. Андрюха уже через плечо оглядывается, совсем разнервничался. С одной стороны баба сиськами трясет. С другой — родственник в спину дышит .
В углу двора оказался участок, огороженый деревянным забором, чуть ниже моего роста. Там, за оградкой, куры суетятся. Среди них петух ходит.
— Ясно. Ладно. Сейчас поймаем. — Заявил Андрюха и через забор полез.
Перебрался, стоит, смотрит на птиц. А мы с Клавдией стоим, смотрим на Андрюху. Просто ровно чуть левее от того места, которое он перелазил, вообще-то, ручка калитки видна. Бери, открывай, заходи.
Тут ещё куры, похоже, подвох почуяли, занервничали. Все, в общем, на нервах. Андрюха, Клавка, куры, даже петух. Он почему-то к ограде подошёл и на меня смотрит с подозрением. А я вообще никуда не лезу. На месте замер. Верно дядька сказал, у нас с куря́ми отношения сложные. Но петух этого точно не знает, а поэтому пристально глядит, будто примеряется.
— Ох ты Господи… — Протянула Клавдия, несколько минут понаблюдав за бестолково переминающимся среди кур Андрюхой.
Потом подошла, и калитку открыла. Как нормальный человек. Чего братец по заборам лазил, не понятно. Походу, от стресса. Я вообще понял, что вид хозяйки вызывал у него сильное волнение. Не привык Андрюха, чтоб бабы перед ним в таком образе ходили.
Клавдия первую попавшуюся несушку ухватила и братцу вручила.
— Вот. Ее руби.
Переросток из загона выскочил, ко мне прямым ходом, а потом курицу из рук в руки передал.
— Держи. — Говорит.
Сам откуда-то со стороны уже здоровенный пень тащит и топор.
Клавдия, понимая, что шанс был бездарно потрачен, и при Андрюхе ни черта у нее не выйдет, решилась на последний способ. Пошла, так сказать, с козырей. Чуть в стороне от того места, где братец собрался куриную экзекуцию устраивать, располагалось строение, уходящее в землю. Оно прям и было так сделано, что будто из земли растет. Клавка к нему, к этому строению, подошла, дверь открыла, по ступеням начала вниз спускаться. А потом кричит откуда-то из глубины.
— Георгий, что-то свет в погребе погас. Помогите с лампочкой разобраться.
Думаю, ага. Щас! Бегу, волосы назад. Ты меня там в этом погребе и заломаешь.
— Андрюх, помоги человеку. Я ведь жопорукий, начну лампочку крутить, все завалю. Ты иди, подожду тебя. — Очень постарался голосу придать немного лести. Мне не жалко, а Переросток возьмёт удар на себя.
Братец внимательно посмотрел в мои честные глаза, но они были предельно невинные. У меня вариант один. Либо собой жертвовать, либо Андрюхой. Естественно, я решил, Андрюхе проще это цунами страсти пережить.
Братец плечами пожал, однако, к погребу пошел, хотя под нос бормотал про городских дебилов, которые простых вещей сделать не могут.
— Ты только сразу голос не подавай. Не пугай человека. Она думает, спокойный, культурный, вежливый парень на помощь придет, а тут ты — бычок в два метра.
Андрюха ещё раз пожал плечами, окинул меня выразительным взглядом, походу сомневался в моей культурности, а потом полез внутрь. Я же курицу под мышку и бегом к двери. Смотрю, андрюхина спина вниз уходит, по ступенькам. Недолго думая, дверь аккуратно прикрыл. В темноте разберутся. Или, что гораздо лучше, наоборот не разберутся. Главное, чтоб Андрюха раньше времени себя не выдал.
Курица по-прежнему под мышкой. Стою жду. Пять минут жду. Десять минут жду. По моим прикидам уже из подвала Клавдия должна вылететь с громкими криками, разобравшись в подмене. Она же по любому меня ждала. Приставать начнет, а там вовсе не то, что должно быть.
Из погреба и правда вылетело. Через минут двадцать. Только не Клавдия, а Андрюха. Глаза у братца были такие круглые, что курица у меня под мышкой нервно закудахтала, а потом лапами задергала. Понять ее можно. При таких стрессах не то, что закудахчешь, яйца нести начнёшь. И я сейчас не про пернатую.
