— Что значит — не сможешь остаться?
Понси оглянулся на свой куб — точно такой же, только мама Понси выкрасила его в желтый цвет, а не в зеленый, как все остальные.
— У меня бабушка умерла, — сказал Понси.
— Жалко.
— Ну, лет-то ей было немало — кажется, шестьдесят с чем-то. Она сломала бедро и с месяц лежала в больнице. А там схватила эмболию. Это ее и добило окончательно. Мама говорит, мы ее едем хоронить.
— Обидно, что ты пропустишь шторм.
— Еще бы. А ты когда-нибудь думал об этом?
— О чем?
— Ну, о том, что значит умереть.
Венни пожал плечами:
— Да нет… А что тут думать: ты состаришься или попадешь под автобус, и все — кончена история. Что с этим поделаешь. Так мой отец говорит: мы рождаемся, живем, умираем. И все — кончена история.
— Вот-вот, и мне так кажется.
И вот Понси уехал, а Венни снова отправился смотреть развлекательный канал. И когда через пару часов в новостях сообщили, что дерево рухнуло на автобус и убило девять местных жителей, для Венни это ровно ничего не значило.
До тех пор, пока он не узнал: среди этих девяти был одиннадцатилетний Понси Вильяме.
Он знал Понси с семи лет, вот уже четыре года, и теперь просто не мог поверить, что его не стало.
Просто бессмыслица какая-то. Как такое могло случиться? Это несправедливо. Это неправильно.
Венни лежал на диване, уставившись в крашеный темно-серый потолок, покрытый густой сеткой трещин. Кое-где из-под облупившейся краски проглядывали строительные панели. Снаружи яростно задувал ветер, подвывая в оконных рамах, словно видеомонстр. Никогда больше не будут они с Понси шляться по улицам, таскать леденцы из лавки старого Джерси, искать в компьютере порнофайлы «только для взрослых». Все это как-то нереально, похоже на сон. Казалось, на следующее утро он проснется и увидит: Понси ждет его на автобусной остановке, одетый во все ту же дурацкую красную рубаху — тетин подарок, — готовый, как всегда, издеваться над компьютерными учителями.
Но ветер все стонал, налетая порывами на дом Венни, расшвыривал мусорные баки на улице, гнул деревья, и, когда все стихло и забрезжило утро, Понси по-прежнему был мертв.
И теперь он навсегда останется мертвым.
* * *
Маленькая мучительница снова включила автоматические двери, от этого звука Силк пришел в себя и даже обрадовался.
Если ты веришь в Христа, или в Мухаммеда, или в еще какую-нибудь религиозную чушь, тогда смерть не так уж страшна — в отдельных случаях она даже воспринимается как высшая награда. Но Силк никогда не впадал в излишний мистицизм. Если и вправду всем заправляет Бог, то, судя по тому, что творится в галактике, он либо растяпа, либо наделен извращенным чувством юмора. Лишь редким счастливчикам в этой жизни выпадает хоть немного радости. Только ты решил, что у тебя все в порядке, как космический перст уже нацеливается в тебя. Так случилось с Понси, так было с Мак. Будь оно все проклято, будь проклят такой Бог, если Он даже и существует — не важно, делает он это нарочно или просто все пустил на самотек. Силк не очень понимал, как идиоты-верующие представляют себе милосердие, но от их речей ему всегда становилось тошно.
Возле него в кресле дремала Даннер. Силк принялся ее разглядывать.
Она была почти красива, даже с этой ужасной стрижкой, даже после того, как перекрасила волосы, а когда она… ну, кончала… лучше ее никого не было. В другое время он вцепился бы в нее намертво, жадно вбирая в себя энергию, новые ощущения, стараясь продлить это приключение как можно дольше, испытать все до конца. Но сейчас Силк не хотел такой близости, потому что знал: это не продлится долго. Хорошему быстро приходит конец. Снова подуют ветры перемен, и от всего, что у него сейчас есть, камня на камне не останется. Так стоит ли начинать? Он больше не хочет растрачивать себя, в мучениях отрывать от своего естества по частице. Эдак от него скоро вообще ничего не останется: только хрящи да кости. Зачем это нужно?
Она вздохнула во сне и чуть приоткрыла рот. Да, перед ним шпионка, холодная, не знающая сбоев машина, но во сне она выглядит такой невинной, чистой, милой.
Он отвернулся и покачал головой. Не привязывайся к ней, Силк. Тебе же потом будет очень больно.
Глава двадцать вторая
Как и всегда в присутствии других людей, Зия спала чутко, ни на секунду не теряя над собой контроль. И вот какой-то непонятный шум, раздавшийся в мчащемся на полной скорости маглевском поезде, проник в ее подсознание, и мозг забил тревогу. Она сразу проснулась, но шум уже стих, и она так и не обнаружила никакой связанной с ним опасности.
Сидящий рядом Силк увидел, что она открыла глаза.
— Я схожу в туалет, — сказал он. — А на обратном пути загляну в буфет. Тебе ничего не нужно?
— Принеси чего-нибудь попить, только похолоднее.
Он встал, потянулся и пошел по широкому проходу.
А Зия повернулась к окну и сдала любоваться сельскими пейзажами. Она не предложила ему сходить в туалет вместе. Такая мысль промелькнула у нее в голове, и именно потому, что ей очень хотелось пойти и проверить, что из этого выйдет, она передумала. Зия знала, что люди, пристрастившиеся к чему-либо, стремятся получить это любыми путями. Предметом болезненного влечения может стать что угодно: наркотики, служебное положение, даже секс — хотя раньше она ни разу на себе этого не испытала.
А теперь ей многое стало понятно. Нет уж, дудки, с ней такого не случится.
Куда безопаснее сосредоточиться на простирающихся за окном ландшафтах. К этому времени уже почти стемнело, то тут, то там мелькали огоньки, и из проносящегося мимо поезда казалось, что часть из них — те, что поближе, — прочерчивают в воздухе светящиеся трассы. Она любила путешествовать в поездах и, став взрослой, поездила немало. Поезда показывают мир с изнанки — то, что никогда не увидишь с самолета, с космического корабля и даже из машины. Даже на таких молодых мирах, как Новая Земля, большинство железнодорожных маршрутов проходит по промышленным районам городов, мимо фабрик, заводов и агрокомплексов. Только самые дорогие экспрессы объезжают такие места стороной, но ведь не все ими пользуются. На коротких перегонах ваш грохочущий, трясучий вагон протащат по задворкам, и вы увидите все без прикрас. Зие это нравилось — она всегда старалась разглядеть истину, скрываемую за внешним фасадом.
Хотя в собственной жизни порой трудно отделить одно от другого.
Пока она смотрела в окно, двое мужчин, сидящих за ней, возобновили разговор. Перед этим они сходили туда, где торговали выпивкой и сигаретами, и, судя по всему, потратили там немало времени и денег.
— Чертов Мехико, — сказал тот, что был помоложе — лет двадцати двух — двадцати трех, как ей показалось. — Ненавижу это место. Легавые так и норовят к тебе прицепиться.
— Вообще-то ты прав, — сказал другой, постарше. — Но Тихуана — особый случай. Девки там — что надо.
— Да, верно — это я как-то упустил из виду. Но полицейские там — первые мошенники. Ты получше присматривай за своим удостоверением — а не то стащат и загонят кому-нибудь втридорога. — Он прищелкнул пальцами.
Зия покачала головой. Ну надо же — по всей галактике пьяницы ведут себя одинаково.
— Да, это точно. Однажды я там хотел разыскать дружка, чтобы вместе пойти на потешное родео — ты слышал, наверное, про такое, — так вот, останавливают меня двое легавых…
Дальше Зия слышала лишь голоса, не разбирая слов. Она-то знает, куда ей идти и чем заниматься. Конечно, она не дура и понимает, что настоящая работа — не то что тренировки в разведшколе. Она охотится за человеком, который мог спрятаться в любой точке планеты. С другой стороны, не так уж все безнадежно. Спаклер оставил дом и бежал сюда, чтобы беспрепятственно предаваться извращениям. Но даже здесь, на погрязшей в пороках старушке Земле, подпольный рынок такого рода развлечений весьма невелик. Как ей объясняли, на Земле для богатого человека со связями нет ничего недоступного, но все-таки некоторые вещи приходится как следует поискать.
Жители З-2 достаточно терпимы к любителям клубнички, если все происходит между взрослыми, по взаимному согласию. Но если в оргии вовлекают детей или животных, это уже подсудное дело. Случаи секса с несовершеннолетними легко выявить, и по этому поводу никаких разногласий не возникает. Но с животными все сложнее. Что, если фермер в каком-нибудь захолустье захочет позабавиться со своей овцой? Разве это не его личное дело? Ведь на Новой Земле все не так, как в Старом Свете. Неужели поведение человека нужно регламентировать вплоть до таких мелочей?
Нет, отвечают граждане. Но когда речь заходит о здоровье расы, здесь есть о чем задуматься. И возможно, не так уж не правы были земляне, которые ввели у себя карантин после эпидемии инопланетной чумы. По крайней мере тогда это себя полностью оправдало.
