— Я… никогда не думала об этом в таком ключе. Никс, ты ни в коем случае не должна сдаваться. Если придётся начать всё сначала ― начинай. Но не бросай то, что делает тебя счастливой.
Выдохнула, понимая, что мне не хватает воздуха. Снова. Затем встала и отвернулась, чтобы Тейлор этого не заметила.
— Я не уверена, что у меня получится.
— Получится. Иначе бы ты не стала той, кем являешься сейчас.
— Я такая благодаря Бобу.
— Не он рисовал те картины. А ты. Людям всегда нравилась ты.
Я собиралась сказать, что всё субъективно, и она не знает этого наверняка. Что без Боба у меня скорее всего ничего не выйдет. Ведь у него есть связи, а у меня нет ничего. Что мир знает меня как «слепую художницу из Техаса», рисующую для богачей и филантропов, а не как Никки Монро, девушку, родившуюся в Джерси, пишущую картины просто для себя ― так, как хочет и так, как чувствует.
Боб слепил меня такой, какой я теперь была.
И я боялась, что, начав всё заново, не смогу пройти этот путь одна.
Внизу хлопнула дверь, и мы обе на мгновение замерли.
— Наверное, Мак вернулся.
Тейлор рванула вниз, а я вспомнила, что так и не узнала у неё, чем закончился матч.
Выдохнула и, отложив в сторону кисти, вышла из комнаты.
— Я в порядке.
— У тебя все костяшки в крови! ― ахнула она. ― Вы что, подрались?! ― ответа не последовало, но, по всей видимости, он не был нужен. ― Боже, Мак! Зачем?!
— Это наши с Вудби разборки. Не лезь.
Это было сказано резко, но в то же время мягко, с заботой. И без агрессии.
— Я не могу не лезть, ты мой брат.
— А ты моя сестра. И я пытаюсь уберечь тебя.
— Аарон ничего мне не сделал. И не сделает. ― заверила она. ― Я хорошо его знаю.
— Не сделает потому что знает, в противном случае я его убью.
Я решила, что больше не стану подслушивать. В конце концов, это было плохо. А у меня всё―таки имелась совесть. Кивнув себе самой, я вернулась в комнату и продолжила прибираться. Пытаясь отвлечься, сделала музыку громче и, закрыв глаза, начала тихо подпевать:
И если ночь заполыхает, я закрою глаза…
Ведь если небо обрушится, оно разрушит этот одинокий город…
Я вижу пламя внутри горы,
Я вижу пламя, сжигающее деревья.
Я вижу пламя, опустошающее души,
Я вижу пламя, кровь на ветру,
Я вижу пламя,
Ты знаешь, я видел, как город сгорает
Я вижу пламя, чувствую жар на коже…
Повернулась и вздрогнула, заметив стоящего в дверях Мака.
— Извини, напугал?
— Э―эм… немного, ― я оглядела его ссадины на лице и заметила сбитые костяшки, на которые указывала Тейлор. Сделала музыку тише и прочистила горло. ― Как игра?
— Забили решающий на последней минуте.
Я кивнула, машинально вытирая руки о комбинезон.
— Поздравляю. Ты… что―то хотел?
На этот раз кивнул Мак.
— Извиниться за прошлую ночь. Я… повел себя, как мудак. И с тобой, и с Вудби.
— Ты признал это, поэтому подрался с ним? ― Мак замер, и я тут же, усмехнувшись, качнула головой. ― Прости. Я помню, что это не моё дело. Просто краем уха услышала ваш с Тейлор разговор и решила, что…
— Я лупил по груше без перчаток. Аарон цел и невредим.
Я открыла рот и сморгнула, не ожидая услышать подобное. А ещё ― чувствуя себя полной, просто клинической дурой.
— Ясно.
Интересно, он представлял Аарона на месте той самой груши?
— Ты уже читала контракт?
Читала… да я его до дыр изучила. Хотя с моим―то опытом… оставалось надеяться, что я была не настолько глупа и наивна и заметила бы скрытый в нём подвох.
— Да, ― выдохнула, а затем, чуть помедлив, достала из ящика папку и протянула её Маку. ― Дважды.
— И? ― он приподнял брови, свободной рукой неуверенно забирая из моих рук документ. ― Подписала?
— Мне нужна эта работа. И я хочу, чтобы всё было официально.
Мак кивнул.
— Ты не пожалеешь. Контракт чист.
— Я тебе верю, ― вырвалось прежде, чем я подумала о последствиях.
Мак усмехнулся, а затем посмотрел на очертания цветущего дерева на стене и, когда я проследила за его взглядом, улыбнулся:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это потрясающе.
— Спасибо.
— Ты очень талантливая, Монро. Не забывай об этом, ладно?
Ощутив, как отстукнуло сердце, я повернулась, моментально ныряя в огромный бурлящий водоворот его глаз.
Секунда. Всего одна.
Но её хватило, чтобы понять ― я не просто подписала контракт.
Я отдала Дьяволу―Маккейну свою душу.
Никки
— Уже не спишь? Отлично.
Я хлопнула глазами, нехотя оторвавшись от статьи в Cosmo.
Ворвавшийся в комнату Мак бросил передо мной первые попавшиеся ему на глаза джинсы и водолазку, которые обнаружил в шкафу, а затем направился в мою ванную.
Ну, теоретически, это конечно была его ванная…
— Э―эм… вообще―то у меня сегодня выходной.
И это я ещё не стала спрашивать, кем он возомнил себя, когда копался в моих вещах.
— Знаю, ― вернувшись с моей расческой, заявил он, ― поэтому ты едешь со мной.
Я сидела на деревянном подоконнике в теплой розовой пижаме и мягких белых тапочках ― а мои волосы, на минуточку, были собраны в небрежный пучок ― и собиралась весь день есть мороженое, читать журналы и, возможно, смотреть фильмы.
Мак и его странное «ты едешь со мной» в мои планы ну никак не вписывались.
— С каких пор мои выходные стали принадлежать тебе?
— С тех самых, как я узнал, что со дня подписания контракта ты ни разу не рисовала.
Я напряглась. Сильно напряглась. Затем выдохнула и спрыгнула с подоконника.
— Мак, я…
— Собирайся, ― прервал он меня, ― мы едем возвращать тебе вдохновение.
— Что? ― вот что угодно ожидала услышать, но только не это. ― Ты серьезно?
— Похоже, что я шучу?
Ну―у―у….
— У меня порядок с вдохновением. Я просто…
— Никки, собирайся.
И вот вроде бы опять командовал, что должно было злить ― но не злило. Возможно, потому, что тон Мака был каким―то неестественно мягким. А, возможно, потому, что всё это было жутко любопытно.
И любопытство, как обычно, победило.
— Дай мне десять минут.
— Буду в машине.
Когда Мак вышел, я быстро собралась, взяла со столика мобильник и, захватив по пути кожанку немного помедлила, решив оставить для Тейлор записку. На всякий случай.
Конечно, меня одолевали сомнения.
Это было странно ― ехать с Маком э―эм… на прогулку (я просто не знала, как ещё это назвать), учитывая наши, скажем так, не совсем нормальные отношения.
Мы ведь постоянно спорили и ругались, вроде как терпеть друг друга не могли, а сейчас собирались в мой законный выходной вместе искать моё утерянное вдохновение.
Ну разве не парадоксально?
— Ну, ― выдохнула я, забираясь в его мустанг, ― и куда мы едем?
— Увидишь.
— Это такая большая тайна?
Мак усмехнулся, но решил оставить мой вопрос без ответа.
— Выбери музыку. Нам долго ехать.
Э―эм… ну ладно…
Я перебрала огромную кучу флешек в бардачке и остановилась на простой металлической с надписью «блюз, соул, рок». Удивилась, что у Мака вообще было что―то подобное, а затем вставила её и включила первый трек.
Прибавила звук и из колонок донеслись первые аккорды. А затем и первые слова.
Когда темнота не даст тебе заснуть,
Я прижму тебя покрепче к себе.
И, когда тебе будет нужно больше свободы,
Я смогу тебя отпустить.
И если в твоих глазах погаснет искра,
Я буду твоим сиянием,
Ведущим тебя домой, да,
Ведущим тебя домой23.
Я так заслушалась, что не сразу поняла, что слышу два голоса. Повернулась и только тогда заметила, что Мак тихо поёт. Те же слова, что доносились из колонок. Ту же песню. Но иначе. Более чувственно. Более интимно. Настолько, что по телу моментально прокатилась волна невероятного тепла.
