– Здесь?
– Что?
– Она ночевала здесь? – спросил я.
– Что ты несешь?! – сказала Мая. – Нет! В той комнате, в которой я поселила тебя во дворце! Как она там оказалась? Что вы там с ней делали? Почему ты мне об этом ничего не рассказал?!
Я попытался привстать, но рука Маи не позволила. Ее пальцы сжались еще сильнее.
Сейчас затрещат кости.
«Жену не тронь!» – скомандовал Ордош.
«Она меня покалечит!»
«А я потом нас починю. Не переживай».
«Я не переживаю. Мне больно!» – сказал я.
«Терпи! Ты мужчина. А девочку обижать не смей!»
Мая нависала надо мной, тыльной стороной ладони то и дело смахивала со своего лба капли пота. Двумя пальцами схватила меня за подбородок, приподняла мое лицо. Сверлила меня взглядом.
– Ну, чего молчишь?! – сказала она.
Топнула ногой, породив какофонию звуков.
– Отвечай!
– Терплю боль, – ответил я. – Ты мне сейчас плечо раздавишь!
– Что?!
– Плечо отпусти!
– Ой!
Мая отдернула руку.
С удивлением посмотрела на нее, спрятала ее за спину.
Я поморщился.
Почувствовал холодок заклинания. Боль исчезла.
– Это… какая прелесть, – сказала Мая.
Сделала шаг назад, увеличив между нами дистанцию.
– Прости, Пупсик, – сказала она.
– Ничего.
– Не знаю, что на меня нашло. Я не хотела.
Решительный настрой Маи испарился. Теперь она казалась обиженной и растерянной.
– Ты можешь толком объяснить, что случилось? – сказал я. – Что ты желаешь от меня услышать?
Мая набрала в грудь воздух и выдала скороговоркой на выдохе:
– Ты не захотел ехать со мной, потому что встречаешься здесь с моей мамой? Это так? Где она?
Мая прикусила губу, вновь нахмурилась. Сжала рукоять шпаги.
– Кто?! – спросил я. – Что за бред ты несешь?
Кивнул на стол.
– Я работаю! Видишь?
Мая посмотрела на многочисленные рисунки, на кувшин с вином, на хлебные крошки. Спросила:
– А мама?
– Что, мама?
– Где она?!
Я пожал плечами.
– Странный вопрос. Откуда я это знаю? Почему ты спрашиваешь о ней у меня?
– Почему?!
Мая вновь громыхнула каблуком по полу, звякнула шпорой.
– Признавайся!
– В чем?
– Вы с ней… любовники?!
– Что?!
«Обалдеть! Впервые участвую в сцене ревности!»
«Я тоже», – сказал Ордош.
Я изобразил на лице удивление (на протяжении недели тренировался делать это, стоя перед зеркалом – понял, что важна не только улыбка). Уверен, получилось хорошо, вполне искренне. Спросил:
– С ума сошла?! Что за глупости ты несешь?!
– Говори! – прокричала Мая, снова топнув ногой. – Не увиливай от ответа!!
«Она прекрасна даже в гневе! – сказал Ордош. – Моя девочка!»
«Как бы твоя девочка не проткнула нас шпагой», – сказал я, наблюдая за тем, как рука Маи стискивает рукоять.
«Не страшно. Вылечимся. Пусть потешится!»
«Нет, уж, колдун! Не желаю, чтобы надо мной так… тешились!»
Я встал, шагнул к Мае, положил руки ей на талию. Вдохнул запах ее духов и конского пота. Рукоять шпаги уткнулась мне в… ниже пояса.
– Не понимаю, в чем и почему ты меня обвиняешь, – сказал я. – Твои слова обидны и несправедливы.
Приблизил лицо к голове жены и тихо произнес у самого ее уха:
– Мне нужна только ты! Не великая герцогиня, ни кто-либо еще. Только ты, Мая! Я хочу быть с тобой. Я говорил тебе об этом. Говорю снова. И никогда не устану это повторять.
Мая сглотнула.
– Какая прелесть, – сказала она. – Это… правда?
Мая отстранилась. В ее глазах блеснула влага.
– Конечно! – сказал я. – Никогда в этом мире я не… у меня не было близости ни с одной женщиной, кроме тебя. Клянусь!
«Не стыдно обманывать жену?» – спросил Ордош.
«Я ее не обманываю! В этом мире я до той ночи в общежитии был девственником», – сказал я.
«Я не об этом говорю. А о твоем, якобы, желании быть рядом с ней. Ведь ты же, Сигей, этого не хочешь».
«И здесь я тоже был наполовину честен, колдун. Я сказал половину правды. Ведь ты мечтаешь провести с ней остаток своих дней? Да? Мечтаешь – знаю. А мы с тобой вдвоем обитаем в теле принца. Значит, половина Пупсика в нее, действительно, влюблена».
– А как же мама? – спросила Мая.
– Причем здесь твоя мама?! – сказал я.
– Ну… Она спала в твоей комнате. Мне служанка об этом рассказала.
– И что?
– Как это, что?! Считаешь, это нормально? Какая прелесть! Почему она там оказалась?
– А почему ты об этом спрашиваешь у меня? – сказал я. – Я спал в твоей комнате. Ты забыла? Задай свой вопрос маме!
– Не могу, – сказала Мая. – Ее нет во дворце. Сказала, что вернется вечером.
Она всхлипнула.
– Я подумала… что она здесь! С тобой!
– Глупости!
«Расплачется? – сказал я. – И кто здесь представитель сильного пола? Я? Или она?»
Я положил руку Мае на затылок, прижал ее лоб к своей груди. Мая шмыгнула носом. Я погладил ее по голове, успокаивая.
«Женщины в этом мире остались женщинами, – сказал Ордош. – Здесь просто больше нет мужчин. Не было. До нашего появления».
«Ну, конечно, – проворчал я. – Теперь-то мы им всем покажем, кто тут доминирует! Назло всем женщинам не пророню ни слезинки!»
Мая отстранилась. Совсем по-детски утерла нос рукой.
– Пупсик! Я тебя ни в чем не обвиняю. Но ты должен сказать мне правду!
– Уже.
– Что, уже? – не поняла Мая.
– Сказал. Между мной и твоей мамой ничего нет.
«Пока».
«Кобель».
– Я!..
Мая вдруг поморщилась. Огляделась.
– Чем у тебя здесь пахнет?
«Кое-кто пропах конским потом».
«Не вздумай такое ляпнуть, дубина!»
– Я недавно ел вяленое мясо. Тебе не нравится его запах?
Мая поднесла пальцы к губам.
– Кажется, меня сейчас стошнит, – сказала она. – Где у тебя уборная?
Я показал.
Звеня шпорами, Мая устремилась к приоткрытой двери.
«Довел девочку! – сказал Ордош. – Перенервничала».
«Я довел?! Да твоя девочка сама кого угодно до истерики доведет!»
«Не наговаривай на нее, дубина! Всегда за все несет ответственность мужчина! Если, конечно, он мужчина, а не кастрюля. Запомни!»
«Ты еще поучи меня щи варить».
Вернулась Мая. Румянец сошел с ее лица. Теперь она казалась бледной.
– Ты… как себя чувствуешь? – спросил я.
– Все нормально, Пупсик. Не нужно было мне есть то пирожное, что принесла служанка. Тем более что оно оказалось невкусным.
– Ты отравилась?
– Наверное, – сказала Мая. – Какая прелесть!
Я почувствовал, как Ордош сплел заклинание. Судя по промелькнувшим в голове строчкам из стихотворения Лермонтова, колдун бросил в Маю малую регенерацию.
– Хочешь, угощу тебя крепким чаем? – спросил я. – Тебе станет легче.
Мая положила руку на живот. К чему-то прислушалась.
– Уже прошло.
– Чай? – предложил я.
– Нет, – сказала Мая. – Я бы с удовольствием, но…
– Так в чем дело?
– Там, внизу, Уголек. Один. Как бы он чего не натворил – он может, когда ему скучно. Нельзя его оставлять на улице одного надолго.
«Вот и будет повод испробовать новый рецепт пирога из конины!»
«Живодер. Забыл, что плита осталась в общежитии?»
«Точно!»
Настроение испортилось.
– Может, все же поедем ко мне? – спросила Мая.
– Не могу, – ответил я и вновь кивнул на стол. – Я еще не закончил. Надеюсь, смогу все доделать до утра. Хотя и не уверен в этом.
– Жаль. Расскажешь потом, что у тебя получилось?
– Обязательно.
– Завтра вернусь в общежитие до обеда, – сказала Мая. – Заехать за тобой?
– Если хочешь.
– Хочу.
– Тогда до завтра.
– До завтра.
«Поцелуй ее, дубина!»
«Знаю!»
Я шагнул к нашей жене, поцеловал ее.
«Доволен?» – спросил я, когда Мая ушла.
«Вполне, – сказал Ордош. – Жене поцелуй понравился. А значит, прошлую жизнь ты прожил не зря: кое-чему все-таки научился».
Глава 13
Рунный замок на полу я дорисовал уже после полуночи. Кисть использовать не стал. Выводил на паркете завитушки рун пальцем.
