– Ах, развратник! пошляк!
Я слушаю… бабах! меня прервали!.. я собирался послушать сердце Дельфины… Дельфина на коленях у толстяка… я почти дополз…
– Доктор! доктор! если хотите! не двигайся, Андрэ!.. не двигайся!
Я хотел послушать сердце его тоже… толстяка! Именно его!
Опять загрохотало! все заново! а вроде бы закончилось… подумайте!.. ведь закончилось!.. а они опять начали!..
Я стараюсь не смотреть на потолок… это не пушки! раскатился сиреневый залп! грохочет! все небо… примерно от Пантеона до Саннуа!.. смотрите, какое расстояние!.. тот же огненный язык, о котором я вам уже рассказывал… только теперь сиреневый… зенитки ПВО барабанят внизу, решетят, сверлят пространство… шрапнель!.. стрекочет!.. тарахтит!.. над Парижем… с востока на запад… «пускают» ракеты! взлетают разноцветные шарики!
– Господа, они взрываются! они взрываются в Эйфелевой башне! в опорах Эйфелевой башни! воздушные шарики! я ничего не выдумываю! они взрываются красным! между ее ногами!
Объявляю!.. Выжидаю!.. такова моя роль!..
– Эй, задушенные! обреченные! вон из-под стола! вон!
Я обращаюсь к Лили…
– Ты, иди сюда!
Это безнадежно!.. ее Бебер! ее Бебер сбежал!.. мы погибнем из-за этого подлого котяры!..
Я думал, что все закончилось… ан нет, все началось снова… наш дом вдруг снова заикал!.. снова поплыл!.. паркет завибрировал… зашевелился… стены снова зашатались…
– Лили! Лили!
Она не идет! Она не хочет! Черт! ухожу один! пусть ищет своего Бебера! дерьмо! ему наплевать с высокой колокольни! он в какой-то дыре… или под балками… пусть теперь не завывает нам, не зовет на подмогу!.. ох уж эти прекраснодушные дураки! Беда с ними! вот! гляжу на потолок… вроде получше… но провис, как гамак… какой же тяжестью нас придавит, когда он рухнет! вместе с антресолями!.. это вам не буфет! тем, под столом, будет весело!.. ба-бах! четверо, пошатываясь… выползли снизу… растерянно оглядывают коридор…
– На пол! – ору я им! – ложитесь!
Как им удалось подняться? лестница раскалена! рассыпается… ломается… останки ступеней? они как пьяные… задыхаются… закоптились? вдвоем, нет… они… их четверо!.. я плохо вижу… двое мужчин, две женщины… две девушки… значит, шестеро?… нет! четверо… ах, я не узнаю их!..
– Вы не видели Бебера?
Это две девушки с 8-го этажа… может, они видели Бебера?… 8-й… Бебер… водосточные трубы… они не видели!..
– Нет, мсье! нет!..
Когда люди ко мне не обращаются «доктор», когда слышишь только «мсье»… они мне действуют на нервы!.. они почти оскорбляют меня этим «мсье»… эти девицы уже два месяца… три месяца… как-то странно на меня поглядывают… когда я сталкиваюсь с ними на лестнице…
– Здравствуйте, мадмуазели!
Они проходят мимо… я всегда крайне обходителен… а с их стороны чувствую откровенную враждебность… морды в сторону… о, и не почешутся в ответ на поклон!.. бывали уже случаи, когда от меня воротили нос!.. Особенно после Сталинграда… а сначала!.. Если бы русские проиграли, девицы бы называли меня «профессор»… сюсюкали бы, что я – выдающийся психотерапевт, гений, и тэдэ!.. ничего не остается в башках, кроме имен победителей… как поживает ваш бедлам?… если плохо, то вам стоило бы повеситься, если у вас все хорошо, то они вас захватывают, упиваются вами, затягивают в свои сети и млеют от восторга, от вашего малейшего внимания… лелеют все ваши части тела, услаждают ваши уста медоточивыми словами любви, их задницы, губы, сердца источают нежность, им не хватает утонченных эпитетов, чтобы описать достоинства такого сокровища, Господи, твоя воля, тают от волнения, что зрят вас вблизи… «жемчужину среди лучших писателей»… и вот теперь видеть, что к вам относятся как к совершенно заурядному существу!.. да, это уже слишком! действительно слишком! невыносимо! и видеть вас среди серой толпы! там! вдыхающим один с ними воздух!.. делающим все, как все!.. а они уставятся и глазеют, как вы стучите своим круасаном! и как вы его грызете! обгладываете!.. и как вы хлебаете свой кофе!.. как ходите в туалет… по-маленькому… ах, эта сублимированная простота…
Но тут, мой мальчик! минутку! глянь, как она вертится! Трафальгар! пусть эти события пойдут тебе на пользу! Пусть Фортуна будет благосклонна к тебе! твое положение!.. ах, простота! ах, пристрастие к экскрементам! это Перелом! все на твою голову! им наплевать на нас! ты видел? видел? так заткнись! в какой клоаке? это жеманство? а на тачках прут сочинителя историй! и снова смерч! брызги!
Ба-бах! я уже говорил вам, все начинается сызнова! я вас утомляю, отклоняясь от темы! на протяжении всего повествования! ладно, выкрутимся! выслушайте! я оставил вас в коридоре, где смешались в кучу девушки и железки, и карабкающиеся из подвала призраки и осколки кирпичей!..
– Ну а продолжение? продолжение!..
– Мне бы хотелось… но Бебер? и Лили!.. и пес? пожалуйста?
– Ах, не терзайте душу!
– Не мучайтесь так! у меня мелькнула та же мысль, что и у вас! честное слово! не горячитесь, пустое, поверьте мне! так как Лили не могла… не хотела уходить… тогда в подвал! в подвал!
– Мадам Туазель! ключи, пожалуйста! подвал! подвал!
– В подвал запрещено! запрещено! «Пассив» запретил! – сопротивляется она…
– Да!.. да!.. – настаиваю я.
– Нет! своды не выдержат! пожарные сказали!..
– А, пожарные! пожарные! привет! ключи! ключи!
Я знаю, что это для меня подвалы на замке!.. потолки трещат! ломятся от грюйера, да! маргарина! лапши! паштетов! всякого разного!.. моркови, варенья… и денег! кучи денег! да кто бы показал вам свой подвал!.. я, я могу показать свой… свой подвал!.. но кто, кто покажет свой?…
– Эй, Норманс! твой подвал?
– Рррро! рррон!..
Он может себе позволить рычать, кабан! «рррронг! рррро!» Госпожа Туазель хранит ключи от всех подвалов! и ключи Норманса! ей жильцы доверяют, этой лживой морде!
– Консьержка, куда вы их положили?
Она таращится на меня!
– Вы их никогда не получите! никогда! у вас, в вашем подвале, ничего нет! вам там нечего искать! – верещит она.
Трах! Дзинь! Ба-бах!
Такова правда Потопов! у меня ничегошеньки нет в подвале!.. у меня нет никаких прав… и прыг и скок! небеса могли бы разверзнуться, но это не принесло бы мне утешения, уважения, меня бы не перестали подозревать во всех смертных грехах, мне нечего искать в подвале, потому что я ничего не прятал в подвале… вот та правда, о которой верещит Туазель…
– Запрещено! запрещено!
Бууум! пууум! я снова плыву!.. тампонирую!.. пууум! моя бедная голова! это было только небольшое затишье… я прошу у вас прощения! кажется, слышатся звуки сирен…
– Сирены' сирены! довольно уже! пустомеля!
– Да нет! нет же! совсем не довольно!.. у меня еще, по меньшей мере, тысяча страниц моих заметок!.. с сиренами!.. с воплями, разрывами… все, что приходило в голову! час за часом!.. я вам говорил: в подвале!.. в подземельях! сколько там изысканных яств! вы не поверите мне, но даже сейчас трудно представить, сколько всего там пряталось: грюйер, окорока, рулеты, гусиные паштеты, рокфор!.. сардины в масле и в луковом соусе!.. и не одна коробка… целыми ящиками! «благотворительные рационы»*[128] на долгие годы!
Памела знала, моя горничная.
Когда все мы провалимся в бездну, на дно пустоты, безногие, безголовые, с оторванными яйцами, а Монмартр рухнет на дно кратера… весь Холм обрушится, время остановится, истории закончатся, посмотрим тогда, кто что припрятал, у кого навалом помидоров, ананасов, водки, анисовки, и где зарыта шкура Бебера! шкура Бебера! впрочем, я вас предупреждаю! у меня может не хватить времени высказать все! ураганы бомб, смерчи, вспышки, суматоха! любовный оргазм и смертельный ужас… пароксизм страсти… мгновение… но если затягивается, это уже слишком!.. Би-би-си, бесомолеты, грохот, «москиты», дворники… «Пассив»… потрескивающие зигзаги, лучи прожекторов, привет!
– А ваша платформа? А Жюль, там, наверху?
– Он все еще там! на южном фланге! запад! гондола-Буря! «Феерия утомленная»! я согласен, это уж слишком! А я сам… ветер против ветра! мельница все еще учтива!.. да, учтива! и забавна… раскланивается, склоняется, расшаркивается с самолетами… метет перьями шляпы… пролетающим мимо! блистая разноцветьем перьев! клонится до самой земли!.. четырьмя крыльями!.. и выпрямляется!.. приветствуя «летающие крепости»! Жюль тоже кланяется… тоже расшаркивается! вместе со своей рубкой-гондолой!.. вот напряженно застыл!.. и не сгибается!.. налетели смерчи… вовсе нет!.. это он притягивает… вертит… воздушные смерчи послушно поднимают его вверх! вместе с рубкой!.. да это же чудо!..
И вы поверите всему… уу… у!..
Я больше не занимаюсь этой жутко фальшивящей певичкой… она хочет фальшиво голосить!.. под столом… ее дело! честно!.. хватит! как визг самолета, пикирующего, не дай бог, к вам в окно! или, что еще хуже, на голову!.. все распахнуто, все раскрыто! настежь!.. ба-бах!.. она больше никогда не будет петь!.. нет больше ставен… нет преград!.. все – настежь, как небо… разверзлись небесные хляби!
