Кивнув, я открываю дверь и наклоняюсь, чтобы поцеловать её снова, когда она садится.
— Я люблю тебя, Вон.
— Я тоже тебя люблю, — я ещё раз целую её в щеку. — Напиши мне.
— Я так и сделаю.
Смотреть, как она уезжает, — полный отстой, но к тому времени, как я возвращаюсь в салон, она уже исчезает из виду. Я не имею права указывать ей, что она может или не может делать, как бы мне этого ни хотелось.
В отличие от сегодняшнего утра, день тянется медленно. Я постоянно проверяю свой телефон, и каждый раз, когда от неё нет сообщения, это беспокоит меня. К половине восьмого, когда я всё ещё не получаю от Рейн никаких известий, я посылаю ей сообщение и не получаю ответа.
Мой грузовик отвозит меня прямо к ней. Я выхожу из дома и оказываюсь у её двери, прежде чем успеваю подумать об этом. Я тихонько стучу в дверь и зову девушку по имени.
— Ты здесь?
Когда она отвечает, это чертовски бьёт меня в живот.
— Привет, — шепчет она.
Я вхожу, обнимаю её и пинком захлопываю за собой дверь. Она хватает меня за куртку, и у неё перехватывает дыхание, когда я несу её в гостиную. Когда я добираюсь туда, меня снова бьёт кулаком, но на этот раз чуть выше живота… больше похоже на область, где находится моё сердце.
Сидя на диване, я могу получить хороший обзор жизни Рейн с Брайаном. Её фотографии разбросаны по всему журнальному столику. Флаеры от фильмов, сухие цветы, украшения.
— Я не собиралась смотреть на всё это, но его родители не смогли найти фотографию с их юбилейной вечеринки, и они попросили меня посмотреть.
Одной мысли о Рейн с ним достаточно, чтобы свести меня с ума. Мне всё равно, жив он или мёртв, никто не хочет представить себе человека, в которого они влюблены, с кем-то другим, не говоря уже о фотографиях-доказательствах. Дело не во мне. Дело не во мне.
— Тебе, наверное, очень тяжело это видеть.
Её голова качается у меня на плече.
— Я не хотела, чтобы ты это видел. Вот почему я не позвонила тебе.
— Всё в порядке.
— На самом деле это не так, но я ценю твоё понимание, — она слезает с моих колен и садится рядом.
Я не знаю, что ещё сказать ей, но чем дольше я сижу здесь, тем дольше я смотрю на фотографии её и его. Там, где они смеются, выглядя счастливыми. Молодыми и влюбленными. На карнавале, поедая мороженое, играя в боулинг. Несколько школьных танцев. Не только напоминание о том, что я не получал этого с ней, но и о том, что я вообще не получал ничего из этих вещей.
Когда я должен был быть в средней школе, я получал свой аттестат из окружного центра содержания несовершеннолетних. Когда карнавал был в городе, я отсиживался где-нибудь, скрывая синяки и разбитые костяшки пальцев. Когда другие дети ели мороженое, я тайком вылезал из окна, чтобы покопаться в соседском мусоре.
— Позволь мне всё убрать, — девушка садится на пол и начинает всё собирать.
— Не делай этого из-за меня.
— Всё в порядке. С меня хватит. Я нашла то, что им было нужно.
Рейн кладёт пульт мне на ногу, и я радуюсь возможности отвлечься, переключая каналы. Я останавливаюсь на старом фильме о Рокки; смотреть, как людей бьют по лицу — это как раз то, что мне сейчас нужно.
— Ты голоден?
Я не понял, что она закончила, но, к счастью, ни одного сувенира о её прошлой жизни не осталось.
— Я всегда голоден.
— И я тоже. Я приготовлю что-нибудь очень быстро.
— Давай просто закажем что-нибудь, тебе не нужно готовить.
— Я хочу, — настаивает она. — Действительно. Кулинария — это целебное средство для меня.
Вот именно. Готовить для неё — всё равно что делать татуировку для меня.
— А что у тебя есть? Я действительно не привередлив.
— Я могу быстро приготовить пасту.
— Отлично.
— О’кей. Хочешь чего-нибудь выпить?
— Пиво есть?
Она закатывает глаза.
— Мы в Висконсине; разве у кого-нибудь дома не бывает пива?
— Точно. Тогда я выпью пива.
— Я только вскипячу воду, а потом принесу тебе пиво.
Я пытаюсь встать.
— Я сам сейчас принесу, тебе не нужно меня обслуживать.
— Я хочу, Вон.
Глава 17
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Рейн
Поставив воду кипятиться и захватив Вону пиво, я достаю несколько кусочков рубленой курицы, шпинат и помидоры. Пока готовлю ингредиенты, я начинаю теряться в своей любви к кулинарии. Моя мать всегда говорила мне, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Может быть, в отношениях я и полный профан, но, если я смогу завоевать Вона с помощью углеводов и белков, я не буду злиться на это.
Он пришёл как раз вовремя, потому что я чуть с ума не сошла. Мне нужна была только одна фотография. Только одна. И когда Кристен спросила меня, я чуть было не сказала «нет». Но сегодня ей было трудно, и я не хотела её разочаровывать.
Те несколько часов, что я провела с ней и Аароном, были очень неловкими. Родители Брайана, которые ещё недавно твердили, что пора двигаться дальше, сегодня были просто убиты горем. Как будто пребывание в похоронном бюро превратило их в других людей. Это напомнило мне, как они обращались со мной, когда Брайан был жив.
Аарон сидел в кресле, почти не произнося ни слова. Когда он всё-таки заговорил, то коротко и злобно. Кристен просто плакала и говорила мне принимать решения, потому что она не могла этого вынести.
Хотя я понимала их горе, я не думала, что это было моё место. Я любила Брайана, правда. Он был хорошим парнем и отличным сыном. Но, по правде говоря, мы были вместе столько же времени, сколько он отсутствовал.
Если я и открываю что-то о себе, находясь с Воном, так это то, что я в действительности была влюблена в саму идею отношений и любви. Моя вина за то, что я хотела двигаться дальше, была оковами. Но цепь с каждым днём рвалась всё сильнее, и в конце концов я освободилась от той хватки, которую чувствовала.
Вода закипает, но я быстро дую на пузырьки, прежде чем вода переливается через край. Я рассчитываю время так, чтобы всё приготовилось в одно и то же время, и начинаю накрывать на стол.
— Ты можешь поставить тот столик у телевизора?
Я иду в гостиную с тарелками в каждой руке, но останавливаюсь, когда вижу спящего Вона.
Я возвращаюсь, ставлю посуду на кухонный стол и на цыпочках иду к шкафу в прихожей за одеялом. Я смотрю на него сверху вниз и улыбаюсь. Он выглядит таким умиротворённым. Я замечаю едва заметные морщинки вокруг его глаз и татуировку на предплечье. Срань господня, у него новая татуировка.
Наклонившись, чтобы рассмотреть поближе, я понимаю, что она действительно буквально недавно сделанная. Я изучаю иероглифы и гадаю, что они означают. И тут мои ноги скользят по упавшему журналу, и я пытаюсь устоять, но в конечном итоге приземляюсь на Вона. Он охает и резко обнимает меня руками, поражая своими быстрыми рефлексами.
— Прости, — шепчу я и пытаюсь приподняться.
Он крепче сжимает руки.
— Лучший способ проснуться.
Не в силах больше сопротивляться, я опускаю голову и целую его. Его рот прижимается к моему, и я запускаю руки в его густую шевелюру, удерживая его там, где хочу. Я провожу языком вниз по его шее и посасываю её, прежде чем нежно прикусить и затем сесть.
Он выглядит так чертовски хорошо, и его взъерошенные волосы напоминают мне, как он выглядел после того, как мы занимались сексом. Феноменальным сексом.
— Мне очень жаль. Просто… — я замолкаю и бросаю взгляд на коробку, которую упаковала меньше часа назад.
Он переводит взгляд с меня на коробку, потом снова на меня, и его губы, его мягкие, влажные губы, сжимаются в жесткую линию, прежде чем он садится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Всё в порядке.
— Еда готова, — я встаю и пододвигаю столик. Пока он расставляет тарелки, я приношу еду.
Когда мы ужинаем вместе, я ловлю себя на глупом волнении, что именно так может выглядеть моё будущее.
***
