критически взглянула на только что вынутые из духовки эклеры: если я надеялась начать зарабатывать тем, что умела и любила, продукт должен был быть не только вкусным, но и безупречно-эстетичным. Ну а кроме того, в нем должна была присутствовать изюминка…
Я осторожно пристроила противень со своими творениями на подоконник открытого окна, ожидая, когда они подостынут прежде, чем смогу нанести глазурь…
Но раньше случилось сразу несколько вещей.
– Çok güzel kokuyor! Bunu yemek istiyorum! – раздался совсем рядом детский голосок и заинтересованная мордашка мальчишки лет семи появилась в проеме моего окна.
Я не поняла ничего из того, что он сказал; но его выразительный взгляд, направленный на эклеры, говорил куда больше слов.
Я не задумалась ни на секунду. Взяв со стола салфетку, обернула в нее пару эклеров и протянула мальчику:
– Хочешь?
Он схватил угощение с жадностью, которая вызвала у меня улыбку: было приятно сознавать, что кому-то настолько понравился запах моей выпечки…
Приятные мысли нарушил еще один голос: мужской, строгий, и я заметила позади мальчишки мужчину в возрасте. Ему, должно быть, было где-то около семидесяти; элегантный, строгий костюм жемчужно-серого оттенка, в который он был облачен, несмотря на выматывающую жару, свидетельствовал о достатке и хорошем вкусе. Его лицо с тонким, орлиным носом и неприветливо поджатые губы оставляли впечатление, что передо мной стоит требовательная, суровая личность. Но сильнее всего мое внимание отчего-то привлекли его руки с длинными, узловатыми пальцами…
– Ne kadar? – услышала я обращенный ко мне вопрос.
На этот раз я поняла сказанное: опыт хождения по местным рынкам сделал свое дело. Кроме того, мужчина весьма красноречиво распахнул кошелек.
Я тут же помотала головой:
– Нет-нет, это бесплатно!
Не сразу, но удалось откопать в голове нужное слово, тоже когда-то уже слышанное…
– Подарок! Hediye!
Губ мужчины коснулась скупая улыбка; впервые за все время нашего диалога он поднял на меня глаза…
И тут же замер.
Я четко осознала по его взгляду: что-то не так. Вот точно так же смотрели на меня в первую встречу сначала Кирилл, а потом – Лев. С узнаванием, граничащим с неверием…
По спине пробежал неприятный холодок. Я инстинктивно отпрянула, желая спрятаться от этого внимательного, чересчур пристального взгляда, обращенного даже не на меня, а куда-то глубже, словно бы в неведомые мне времена…
И в этот момент на ломаном английском он произнес:
– Я тебя знаю.
Глава 29
«Только не это!» – первая мысль, пронзившая голову, полная паники и страха.
Только не снова! Неужели и здесь, за чертовы две тысячи километров, меня преследовала тень женщины, которую я, кажется, уже готова была возненавидеть? Да было ли на земле вообще такое место, где я смогу забыть о том, как мы похожи и чем связаны и снова стать цельной, без постоянного ощущения себя как жалкого суррогата, второсортной фальшивки?
Больше не было сил это терпеть. Захотелось исчезнуть, скрыться от всего проклятого мира…
Не говоря ни слова, я порывисто потянулась к створкам окна, чтобы захлопнуть его, но поразительно сильная рука меня остановила. Взгляд незнакомца, все это время неотрывавшийся от моего лица, вдруг стал мягче… сочувственнее?..
– Можно я войду? – для верности, он жестом указал в ту сторону, где находилась дверь.
Мне хотелось яростно замотать головой, закричать, что я не Юля, потребовать оставить меня в покое…
Но что-то в его глазах меня останавливало. Более того – вынудило неожиданно кивнуть в знак согласия…
Я махнула рукой в сторону двери, молчаливо приглашая его проследовать ко входу.
Распахнув дверь, отступила, приглашая их с внуком пройти внутрь. Мы расположились в небольшой гостиной, примыкающей к кухне, и мальчик тут же принялся уплетать эклеры, которые я ему дала, совершенно явно незаинтересованный больше ничем вокруг.
Я перевела взгляд на мужчину. Его общество странным образом тяготило и притягивало одновременно…
Откашлявшись, я решила заговорить первой, чтобы покончить со всем этим как можно скорее.
– Откуда вы меня знаете?
Его глаза снова всверлились, ввинтились в мое лицо, словно он хотел проникнуть за внешнюю оболочку и отыскать что-то, ведомое лишь ему одному.
– Как зовут твою мать? – наконец спросил он.
Я нахмурилась, совершенно неуверенная в том, что поняла вопрос правильно. Потому что не могла представить, по какой причине его это интересовало.
Нащупав телефон, я открыла приложение-переводчик и протянула ему:
– Напишите.
Он на удивление неловко принял смартфон из моих рук, начав печатать томительно-медленно, но вот наконец снова протянул мне айфон.
На экране был все тот же вопрос.
Сердце скакнуло и резко забилось чаще. Возникло ощущение, что сейчас я могу узнать что-то важное…
– Марина.
Одно-единственное слово, но оно заставило его дрогнуть. Он задумчиво закивал: вот только скорее своим собственным мыслям, нежели мне.
– Почему вы спросили?
Я произнесла этот вопрос и тут же поняла, что собеседник, кажется, меня совсем не слышит. Ясный, пронзительный взгляд покрылся туманной дымкой, словно мужчина уже был совсем не здесь.
Я услышала вдруг:
– Как вас зовут?
– София.
И снова – кивок, но не сей раз в сопровождении скупой улыбки.
– Вы очень похожи на своего отца.
Я машинально подалась к нему ближе, жадно спросила:
– Вы знали его?
– Да. И вашу маму тоже.
По спине пронеслось целое стало мурашек. Еще никогда я не была так близка к тому, чтобы узнать хоть что-то о папе…
И о себе самой.
– Расскажите!
Возглас прозвучал моляще-требовательно, руки в нетерпении сложились в замок…
А сердце упало, потому что в этот момент он отрицательно качнул головой.
– Я не могу. Не должен.
Я замотала головой, не желая принимать отказа, почти готовая вцепиться в него, умолять…
– Спросите об этом вашу маму, – добавил он и его ладонь в утешающем жесте слегка коснулась моей. – Скажите ей, что встретили Ахмета Чилика.
Он похлопал меня по руке и поднялся. Я ощутила, как в глазах закипают слезы от беспомощности, невозможности узнать все здесь и сейчас…
– Она не скажет мне, – вырвалось изнутри отчаянно.
– Назовите ей мое имя, – спокойно, твердо повторил он и, кивнув на прощание, коротко обронил:
– Спасибо за угощение.
* * *
Ахмет ушел; а вопросы, порожденные его визитом, остались со мной: сумасшедшие, мучительные, беспрерывные.
Конечно, первым прорывом было набрать мамин номер, спросить обо всем, что узнала, рассказать о том, что со мной случилось за последнее время…
Но я знала: она не ответит. Это был совсем не телефонный разговор. Мы ведь едва обменивались несколькими фразами, когда я звонила ей: скупыми, условно-вежливыми, словно выполняли какое-то обязательство, а не были искренне заинтересованы друг
