Сидя в кабинете рядом с Кемденом, объясняющим ей правила работы, Ольга прислушивалась к своим внутренним ощущениям. Она не могла понять, почему так бурно реагировала на окружающую обстановку. Мягкий голос Кемдена выводил ее из себя, и Ольга резко отвечала на его вопросы, даже не пытаясь справиться с раздражением. Тошнота снова начала беспокоить. Спасал лишь кофе, горький вкус которого ненадолго приводил ее в чувство и слегка отрезвлял. Ольге не хватало воздуха. Она открыла все окна в кабинете, включила кондиционер на полную мощность и обмахивалась журналом, освежая горящее лицо.
– Вы неважно выглядите, – с сочувствием произнес Кемден. – Думаю, что сейчас мы закончим беседу. Отправляйтесь домой, госпожа де Койн. Отдохните пару дней.
– Нет, – Ольга покачала головой. – Чем раньше я вникну в суть процесса, тем будет лучше для всех нас. Продолжайте, мистер Кемден.
Она быстро встала из-за стола, намереваясь подойти к окну, и от этого резкого движения в глазах потемнело. Качнувшись в сторону, Ольга на мгновение замерла на месте и упала в руки Кемдена. Очнулась она почти мгновенно, но сил встать не было.
Кемден позвал секретаря, Шарлотту.
– Принесите воду и полотенца, – спокойно сказал он испуганной женщине.
Затем он положил Ольгу на диван, расстегнул верхние пуговицы блузки, взял из рук Шарлоты одно мокрое полотенце и положил его Ольге на лоб. Вторым протер шею и грудь. От прохлады Ольга почувствовала облегчение и с благодарностью произнесла:
– Спасибо. Я действительно слишком устала за эти дни. Никогда еще не чувствовала себя так паршиво.
– А я никогда не слышал от вас таких признаний, – усмехнулся Кемден. – Вы что-нибудь ели сегодня?
– Только кофе пила.
Кемден убрал полотенца и провел пальцами по ее лбу. Ольга вздрогнула от его нежного прикосновения и пристально посмотрела ему в лицо. В его взгляде она увидела обеспокоенность и тревогу. Она взяла Кемдена за руку и легко сжала пальцы. Кемден улыбнулся и убрал ладонь.
– Ольга, я приглашаю вас на обед в итальянский ресторан, – сказал он. – Овощной суп приведет вас в чувство, спагетти по-сицилийски улучшат настроение, а «тирамису» покажет, насколько прекрасна жизнь.
– То, что вы предложили, звучит великолепно, – улыбнулась Ольга. – Но думаю, что сейчас мне лучше отправиться домой и лечь в постель.
– Вы правы, – согласился Кемден и подал ей руку, помогая подняться.
Он смотрел, как Ольга поправляет прическу, и удивлялся тому, что посмел предложить ей пойти в ресторан. Он списал это на волнение, которое испытал, держа ее в своих объятиях.
– Мистер Кемден, еще раз благодарю вас. – Ольга подошла к нему и дотронулась до плеча.
– Не садитесь за руль. Вас отвезут. О своей машине можете не беспокоиться. Я скажу, чтобы ее доставили к вашему особняку.
Кемден говорил короткими фразами, опасаясь, что, если станет выражаться витиевато, запутается. Близость Ольги пугала его и волновала. Он сделал шаг в сторону, словно стараясь удалить ее из своего личного пространства. После ухода баронессы он долго сидел, теребя мокрое полотенце, которое еще недавно лежало на ее груди.
* * *
Мадлен странно смотрела на Ольгу, слушая рассказ о ее самочувствии. Не дожидаясь конца, она перебила подругу и подозрительно спросила:
– Ты случайно не беременна?
Ольга нервно засмеялась.
– Это просто стресс. Меня тошнит, оттого что я нервничаю. Я переживаю, неужели ты не понимаешь?! Мой организм таким образом реагирует на то, что со мной произошло. Нет, я не могу быть беременной. – Она пораженно замолчала и добавила: – Марвин. Если я и беременна, то это его ребенок.
– Дерьмо! – выпалила Мадлен. – Выпей чего-нибудь, пока я съезжу в аптеку.
Она быстро вернулась, неся в руках пакет с медикаментами.
– Здесь тесты для тебя, – сказала она, выкладывая содержимое пакета на стол в кухне. – Успокоительное для меня.
– Зачем столько тестов? – спросила Ольга, пересчитав коробочки.
– На всякий случай, – хихикнула Мадлен, – чтобы не было ошибки.
Спустя час Ольга горько рыдала на груди Мадлен, крепко обхватив ее за шею. Они использовали все тесты, а их было ровно пять штук, и каждый из них говорил о том, что Ольга беременна. В приступе истерики, сопровождающейся криками и безудержными слезами, Ольга выпила почти целую бутылку бренди.
– Что делать, Мадлен? О, господи, что же мне делать?!
– Успокойся, – Мадлен притянула Ольгу к себе. – Утром нужно позвонить в «Форс-мажор Хаус» и договориться о встрече с доктором Уэбстером. Это, конечно, в том случае, если ты решишь избавиться от ребенка.
– Что?! – возмутилась Ольга. – Ты допускаешь мысль, что я должна сохранить беременность? Никогда! Мне даже думать об этом противно.
– А если это ребенок Кристиана? – осторожно спросила Мадлен. – Может, это он отец и ты напрасно подозреваешь Марвина.
– Тем более! Я ненавижу их обоих, – плакала Ольга. – Как же я их ненавижу! Ну почему и после смерти они не могут оставить меня в покое? Продолжают издеваться надо мной, как будто я заслуживаю такого отношения. Что я им сделала?
Мадлен ехидно засмеялась.
– Ты пьяна и не понимаешь, что говоришь. Ты же их убила. Обоих.
– Ты очень злая, и твои слова ужасны! – Ольга шмыгнула носом.
– Может быть, я язвительная и насмешливая, но никак не злая.
– Мадлен, язвительность – это синоним злобы. Не разводи демагогию, мне и так тошно. Причем во всех смыслах. Меня тошнит и от твоих слов, и оттого, что я беременна. – Ольга закашлялась и прикрыла рот рукой. – А еще меня тошнит от бренди.
– Естественно, столько выпить может только портовый грузчик с большой практикой.
Мадлен помогла Ольге подняться и повела ее в спальню.
– Сейчас ляжем в постель, – мягко, будто разговаривая с ребенком, говорила она. – А завтра поедем в «Вирджинию Голд».
– Да, завтра я свяжусь с Джулианом, – заплетающимся языком проговорила Ольга. – Пусть вычистит из меня это отродье. – Она икнула и резко повернулась к Мадлен. – А сейчас мне нужно…
И оттолкнув подругу, она побежала в туалет.
* * *
Мадлен вышла на террасу и посмотрела в сад. Ей было грустно, и она чувствовала себя очень одинокой. Тишина в доме была невыносимой. Веселая музыка не помогла поднять настроение, лишь усилила чувство тоски. Ольга уехала в клинику «Вирджиния Голд» утром. Они решили, что Мадлен останется в Лондоне и приедет навестить ее завтра. Ольга сказала, что сегодняшний день хочет провести одна, и Мадлен ужасно обиделась, услышав это.
– Приедешь завтра утром, – настойчиво повторила Ольга. – Мадлен, я вижу, что ты обиделась. Но, пожалуйста, уступи мне. Я хочу побыть в одиночестве. Подумать, наконец, о том, что происходит в моей жизни. И не нужно надувать губы, потому что я от тебя не отдаляюсь. Нет! Ты всегда рядом и даже когда находишься в другом конце города, я все равно ощущаю твое присутствие.
– Я испытываю чувство вины за то, что навязываюсь, – произнесла Мадлен. – Как будто я приклеилась к тебе и не хочу отпускать.
– А разве это не так? – Ольга улыбнулась и обняла подругу. – Ты как клещ. Гадкий противный паразит, но я люблю тебя.
Мадлен увидела в ее глазах слезы и обрадовалась.
Не зная, как себя занять, Мадлен бесцельно бродила по дому. Она заходила в комнаты и рассматривала их, не дотрагиваясь ни до одной из вещей. Потом до самого вечера сидела в спальне Ольги, перелистывала страницы альбомов, удивляясь тому, как мало в них фотографий Кристиана. В основном там были снимки девочек и Ольги. Получается, что Кристиан пропустил самые важные моменты из жизни своих дочерей. Но, слава богу, что их свидетелем была Ольга. Она действительно стала идеальной матерью для Софии и Виктории.
Мадлен закрыла глаза и подумала о своей матери. Уже в десять лет юная мисс Адамс знала, как пахнет марихуана и как можно быстро и качественно скрутить косячок. В двенадцать пришли познания о том, что кокаин приятно охлаждает нос и вводит в состояние блаженства. А в тринадцать Мадлен уже умела приготовить дозу героина. Она поморщилась, вспоминая свое детство. Неприятно осознавать, что она стала свидетелем всех этапов наркомании, через которые прошла ее мать. Та не стеснялась и употребляла наркотики при дочери, деловито рассуждая о качестве используемого товара. В такие минуты Мадлен ненавидела Хайке. Глупые смешки и ее медленная речь вызывали досаду и раздражение. Мадлен убегала из дома и бродила по городу, возвращаясь домой, когда уже начинало темнеть. Также она всячески старалась избегать встреч со своим вечно пьяным отцом. А когда он обращался к ней, называя ее «Мэди», Мадлен цепенела, зная, что за этим последуют придирки и оскорбления. «Мэди» – это была нежная прелюдия перед избиением. Поводом могло послужить что угодно, даже самая незначительная мелочь, вроде той, что стулья в кухне были неплотно придвинуты к столу. И когда в очередной раз Мадлен убегала от отца наверх, пытаясь спастись от ударов ремнем, ей в голову пришла идея, которая немедленно была осуществлена. Остановившись на последней ступеньке, Мадлен резко повернулась и выставила руку вперед. Она видела глаза отца, падающего вниз. В них читалось удивление и непонимание. Неудачно приземлившись на пол, он сломал шею. Этот глухой звук ломающегося позвоночника Мадлен слышала и сейчас. Он не пугал ее, а приносил удовлетворение, ведь она избавилась от издевательств и побоев.
