Последующие пять минут мы все гасили рвущийся прочь раненой птицей парус.
В итоге красотка Рихарда стала хромать на одну ногу. Но, по крайней мере, сохранила надежды на относительно скорое выздоровление – запасная мачта на корабле имелась. А вот паруса – не было. И его потеря стала бы невосполнимой…
Глава 8. «Медные руки»
На борту галеаса «Голодный кракен»
Банка Абха, тринадцать миль на вест от острова Скелетов
Полдень следующего дня мы с дядей Вовой и остальными встретили, безмятежно покачиваясь на слабой волне за пределом видимости острова Скелетов.
Причем на борту «Любовницы ветра».
Всему виной был вчерашний форс-мажор. Лишившись половины парусного вооружения, «Любовница ветра» утратила две трети своей легендарной прыти и была вынуждена отдать якорь на банке Абха, чтобы заняться ремонтом.
А почему не в какой-нибудь бухте острова Скелетов?
Ну разумеется, из-за боязни очередной встречи с циклопами! Ведь ясно же, что если эти твари приплыли на остров Скелетов откуда-то с другого острова, значит, у них есть на чем плавать! И на этом чем-то они могли бы попытаться взять «Любовницу ветра» на абордаж!
А еще вы, может быть, захотите знать, отчего двум морпехам и одному пиратскому капитану по имени Лод пришлось остаться на «Любовнице ветра» среди чужаков? Почему эта бравая троица не вернулась на родной «Голодный кракен»?
Да потому, друзья мои, что все добытые нами сокровища нуждались в дележе. А по морским суевериям, клад нельзя было делить в сумерках или ночью – дескать, добычи не будет.
Так и вышло, что вечером мы не чахли над златом, а напились в зюзю и орали всем пиратским коллективом всякие песни. Про девушку, которая полюбила моряка, а он оказался осьминогом, про пирата, который продал душу Хозяину Глубины и тот сделал его буревестником, и еще про падающую звезду, ставшую золотым самородком, который нашел голодный сирота.
Эти песни были местными, и мы как-то незаметно успели их выучить за время нашего морского похода. А когда у пиратов песни кончились, мы с дядей Вовой запели свои: «Девушку из Нагасаки», «Спасите наши души» и, наконец, «Эй, моряк, ты слишком долго плавал!»
Наше выступление имело неожиданный успех. Рихард пожаловал нам со старшиной по фляжке какого-то особо ценного рома из своей личной бочки. Ну а Лод – тот просто похвалил (все, кто хоть немного знали старика, понимали, что явление это по редкости сродни метеоритному дождю).
И только Таис высокомерно морщилась: мол, у меня среднее музыкальное образование, а у вас – ни слуха, ни голоса.
После завтрака занялись долгожданным разделом добычи.
Вначале бросили жребий, чтобы установить, кого судьба выбрала стоять на весах (поначалу добычу предстояло взвесить).
Затем разложили золото на чистой мешковине.
Лод и Рихард, демонстрируя отменное знание таких вещей, как пробность золота и каратность драгоценных камней, разделили все монеты, украшения и посуду на несколько групп.
После этого взвешиванием был установлен точный вес в пределах каждой группы.
И, наконец, капитаны смогли разделить всю добычу на две равные части. Легко догадаться, что при этом число куч удвоилось, а сами кучи – уполовинились.
Таким образом был осуществлен равный раздел добычи между двумя кораблями – «Голодным кракеном» и «Любовницей ветра». Что же до справедливого – то есть пропорционального заслугам конкретного пирата – дележа награбленного внутри экипажей кораблей, то он должен был состояться после того, как принадлежащая «Кракену» часть добычи будет на него перегружена. Дескать, финальный дележ дело глубоко интимное, и нечего им заниматься в присутствии чужих людей и чужого капитана.
Но прежде – прежде! – пираты поручили Таис, назначенной кем-то вроде счетовода, провести опись наиболее выдающихся золотых изделий и украшений. С учетом их принадлежности образовавшимся итоговым кучам. Вот же бюрократы, а?
Девушка забегала между горами золота, делая пометки на вощеных табличках (которые заменяли здесь блокноты). Остальные – кайфовали с самым отрешенным и мечтательным видом.
Я тоже переживал, как говорится, эмоцию счастья. И уже мысленно примерялся, как разложу свои две тысячи монет на столике каюты. Красивыми такими стопочками разложу!
Я даже начал всерьез прикидывать, как протащить эту гору золота через таможню, когда мы все-таки доберемся до российского консульства!
А сразу вслед за этим – можете ржать в голос – я начал переживать на тему, достаточно ли чистое было в кладе золото и нет ли здесь какого-то подвоха. Ведь, например, известно, что цыгане умело бодяжат всякие подделки, без эксперта не отличишь…
Короче, вы поняли. «Без лоха и жизнь плоха» – это сказано про меня.
Из этих сладких грез меня выдернул вопль марсового:
– Парус на горизонте!
Лод с Рихардом обменялись колкими взглядами. Сдается мне, обоими капитанами в тот миг овладели подозрения, а не слил ли загодя его компаньон информацию о кладе Фарида неким своим анонимным подручным. Чтобы те дождались удобного момента напасть и забрать всё якобы себе, ну а на самом деле – себе и своему коварному сообщнику…
Но, воздержавшись от преждевременных взаимных обвинений, капитаны устремились на мостик.
У Рихарда на мостике подзорная труба была своя, стационарная. Ну а Лод, только добежав до смотровой площадки, спохватился, что и ему оптика не помешала бы, и позвал меня.
Я принес ему свой бинокль и, воспользовавшись ситуацией, уходить далеко не стал. Мне тоже было интересно, кого это к нам несет!
Бывалые морские волки минуты полторы молча изучали прозрачные дали, а потом синхронно выругались:
– Гарпун мне в пузо и два в жопу!
– Разрази меня, Хозяин Глубины!
– Да что же там такое? – не удержался я.
– «Медные руки», – ответил Рихард угрюмо. Он прямо-таки на глазах чернел лицом.
– Имперская морская стража, – пояснил Лод, зная мою малую осведомленность в местных раскладах.
– На галеасе? – спросил я.
– Да! И если бы на одном, – произнес Лод печально. – Морская стража ходит только флотилиями… В этой флотилии – четыре вымпела.
– Четыре против двух – не очень-то равные силы, – заметил я.
– Спасибо, что просветил, – сказал Рихард ядовито. – Без тебя не догадались бы.
– Ну что же! – Лод решительно ударил кулаком по перильцам, ограждавшим мостик. – Забираем золото, снимаемся с якорей и уходим!
Рихард обернулся к нему и разразился целой речью:
– Да ты никак сдурел, мой старый златолюбивый друг? Времени перегружать золото у нас совсем нет! Но главное даже не это! Главное, со сломанной мачтой я от «медных рук» далеко не уйду!
Лод, однако, не спешил проникнуться к нему сочувствием.
– Может быть, это и к лучшему для тебя? Посидишь в голодной яме, поразмышляешь о высоком…
– Пока золото на моей палубе, ты будешь со мной как приклеенный, – ответил Рихард твердо. – А значит, в случае чего сидеть и размышлять мы будем вместе. Но, к счастью, у меня есть план…
«Голодный кракен» взял на буксир «Любовницу ветра» и, скрипя всеми шпациями, потащил ее прочь, на запад.
Надрывались все.
Натужно сипели гребцы на веслах.
Суетилась парусная команда, стремящаяся выжать из ветра всё до последнего микроньютона.
Потели штурманы с рулевыми. Они ежеминутно выверяли курс с точностью до долей румба, чтобы на всю катушку использовать в наших интересах морские течения.
Кстати, о течениях.
Мы с дядей Вовой, выставляя на треноге наш перебранный и почищенный «Браунинг», заметили, что выросшие было до размеров сигаретной пачки золотистые паруса галеасов морской стражи снова начали уменьшаться в размерах!
Они отставали!
Дядя Вова на радостях ткнул рулевого кулаком в плечо и закричал:
– Ты мужик! Сделал их как сынков!
Рулевой испуганно шарахнулся, а Лод обернулся к моему товарищу и поспешил разочаровать:
– Это ненадолго. Если только штурманы у них неконченые недоумки, «медные руки» скоро переложат галс и сойдут со встречного течения на попутное. После этого от них сможет уйти разве что целая и невредимая «Любовница ветра» под полными парусами. Но поскольку она серьезно повреждена…
– А наш «Кракен»? – спросил я.
– Тут как повезет. Может уйти, а может и не уйти. Зависит от ветра… Так или иначе, мы решили драться, и мы будем драться. – В голосе Лода звучала несгибаемая уверенность.
Скажу честно, за себя я не особенно волновался.
Во-первых, я уже понял, что у местных лучников почти нет вариантов пробить броник и каску российского производства.
А во-вторых, я уже вжился в роль могучего боевого мага, чье искусство нужно тут всем и каждому.
Но я беспокоился за Таис. Девчонка хоть и не подавала виду, но, как мне показалось, боялась все равно сильно.
Покопавшись в глубине своей души, я нехотя признал, что и за судьбу наших новых друзей, пиратов, я переживал тоже. Совместные лишения, перестрелки и скалолазанья нас как-то сблизили, и я понял, что… не смейтесь, пошел бы с любым из них в разведку!
