– Ну это да.
– В общем, давай грех на душу не брать… Мы хоть и наемники, но не убийцы!
– Куда бить тогда? – спросил дядя Вова, глядя на меня своими ясными голубыми глазами.
– Бей по системе управления – руль, мачта, паруса…
– Будет сделано, – вздохнул старшина.
Глава 9. Заводные торпеды
На борту галеаса «Голодный кракен»
Риф Морской Царь
И понеслось…
Команда «Любовницы ветра» высыпала на палубу и обрушила на приближающиеся шлюпки град стрел.
Наши носовые катапульты, стоило им только показаться из-за края скальной гряды, послали зажигательные стрелы в борт ближайшего галеаса.
Мы с дядей Вовой тоже не стали мешкать и, как только в прицел «Браунинга» попал румпель неприятельского руля, раскрошили его меткой очередью.
Причем, поскольку лента была снаряжена через один зажигательными, мы заодно подожгли и кормовую надстройку.
Конечно, мы застали противника врасплох.
Но, с другой стороны, против нас действовали знаменитые «медные руки», а не всякая там провинциальная шелупонь или малоразвитые циклопы. Поэтому на галеасах быстро оправились от неожиданности и для начала открыли по нам огонь из станковых арбалетов.
Но тяжеленные арбалетные болты толщиной в два пальца, которые влет пробивали любую кирасу и наносили страшные увечья, были еще цветочками! Самым страшным оружием врага оказались солнечные пушки.
В тот момент мы с дядей Вовой, конечно, не знали таких мудреных слов. Поэтому наше знакомство с этим вредоносным агрегатом состоялось безо всяких церемоний.
Прямо скажем, агрегат по нам выстрелил. Но, к счастью, не попал. В противном случае самое малое, что нас с дядей Вовой ждало, – тяжелейшие ожоги всего тела. И никакой броник, никакая каска не помогли бы…
Столб лимонно-желтого света рухнул карающим ангельским мечом на ахтеркастль «Голодного кракена». Планширь с фальшбортом тотчас полетели врассыпную жаркими угольями, а палубный настил загорелся будто сухая солома.
– Да там у них солнечная пушка, разрази меня гром! – взвизгнул одноглазый матрос.
Тут надо отдать должное Лоду.
Старый пират побелел как мел, но сохранил самообладание. И, мгновенно сориентировавшись, отдал единственно верный приказ. Он обернулся к нам и сказал, указывая своим мечом в сторону вражеского галеаса:
– Видите у них на баке стеклянный куб? В нем линзы и зеркала из золота алхимиков… Если вам удастся разбить всё это, мы спасены.
– Разбивать – наша работа, – сказал дядя Вова задорно и, тщательно прицелившись, послал в приметный куб, близ которого колдовали три фигуры в балахонах боевых магов, длинную очередь.
Поначалу мне показалось: никакого эффекта нет.
Но тут же я сообразил: никакого эффекта и не было! Хрупкое с виду сооружение, внутри которого проворачивался механический гибрид радиолокатора и гирокомпаса из полупрозрачного материала, выдержало попадание двенадцатимиллиметровых пуль «Браунинга»! То есть эта зараза, чтоб вы понимали, демонстрировала свойства сорокамиллиметровой цементированной брони!
– Стреляйте еще! Защита у них крепкая, но не вечная! Однажды мне удалось ее пробить из двухпудового стреломета! – крикнул Лод страстно.
Мы с дядей Вовой переглянулись.
– Знаешь что, – сказал я старшине, – попробуй поджечь основание этого куба. А я метнусь к «Утесу», у него баллистика лучше.
Дядя Вова рассеянно кивнул. Хотя мне показалось, он не сильно верил в мой план.
Так мы и поступили.
Дядя Вова разворотил пулями фальшборт галеаса и всадил несколько зажигательных в массивную тумбу солнечной пушки.
Очень вовремя!
Поворотный механизм пушки сразу же заклинило, и следующий световой импульс этого гиперболоида инженера Гарина снова прошел мимо нас.
При этом разлетелась на раскаленные куски любимая подзорная труба Лода, превратилась в пепел целая бухта каната и раскололся надвое корабельный колокол.
«Если это был промах, то каким же должно быть прямое попадание!» – промелькнуло в моей голове.
Но я в тот миг был уже далеко, на форкастле.
Развернув «Утес», я опорожнил пол-ленты в надежде все же разбить центральный куб солнечной пушки.
И, что характерно, полвека эволюции автоматического оружия все-таки не прошли даром!
«НСВ-12,7 Утес» – это вам не «Браунинг M2» (ровесник разборок гангстеров-бутлегеров в Чикаго и Нью-Йорке, всех этих психов: Аль Капоне, Голландца Шульца, Джона Диллинджера).
Стеклянный куб лопнул!
Его содержимое водоворотом сияющих брызг разлетелось по окрестностям, поджигая все на своем пути!
На галеасе занялся второй пожар.
Я обернулся, выискивая взглядом дядю Вову. Цел ли?
У старшины всё было, что называется, «норм». В мою сторону он даже не посмотрел.
А вот Лод – Лод глядел на меня глазами, исполненными такой пылкой благодарности и такого уважения, что… мне на минуту показалось, будто я его любимый сын, закадычный друг и самый верный компаньон в одном флаконе.
Зная, каким злобным хрычом являлся по натуре Лод Рыжая Борода, можно себе представить, как высоко оценил он наш с «Утесом» успех…
Но вернемся к нашему Ютландскому сражению, динамика которого дала бы сто очков тому, историческому.
Должен сказать, что одна вещь, самая важная в морском сражении, оставалась для меня пока неясной.
Если главным калибром врага служила солнечная пушка, и можно было поверить, что выстрелов за семь-восемь она бы подожгла наш галеас целиком, то совершенно неясным оставалось: каков же главный калибр «Голодного кракена»?
Его четыре стреломета могли, конечно, отрывать головы людям, пробивать насквозь борта и доставлять к цели зажигательные горшки. Но для того чтобы серьезно навредить живучести большого галеаса, этого явно было недостаточно!
Из истории я знал, что до появления пушек «главным калибром» военных кораблей обычно служил таран – здоровенный бивень, смонтированный чуть пониже ватерлинии с таким расчетом, чтобы пробивать вражеский борт под водой.
Но на нашем галеасе тарана вроде не было. Вместо него из носа «Голодного кракена» торчал шпирон – специальный абордажный мостик. С его помощью утопить вражеский корабль у нас вряд ли вышло бы…
«Да и как себе Лод представляет абордаж в нашей ситуации? – мрачно подумал я. – Ведь у нас нет даже численного преимущества над командой вражеского галеаса! Вдобавок с нами нет ни одного боевого мага – после того как Кадама высадили на необитаемом острове из-за нелояльности… А ведь на имперских галеасах боевых магов сразу несколько! Неужели старый циничный Лод всерьез полагается только на наши с дядей Вовой пулеметы?»
При мысли, что сейчас, возможно, ради спасения своей шкуры придется уложить человек двадцать стражей порядка (полицейских, как ни крути!), мне делалось не по себе.
Я вообще не люблю убивать. Даже самых оголтелых сомалийских пиратов, даже самых отпетых преступников! А тут вдобавок получалось, что преступник – это я, а силы правопорядка – это они!
К моему огромному облегчению, работа главного калибра «Голодного кракена» была мне продемонстрирована тут же.
Где-то у меня под ногами, в глубинах носового отсека, заскрипели блоки и поднялись две массивные крышки, закрывавшие те самые загадочные носовые порты, о которых любил поговорить наблюдательный дядя Вова.
Затем раздались два слитных увесистых удара, и из портов в воду выпорхнули две бронзовые трубы. Точнее сказать, то были обрезки труб, снабженные в передней части примитивными коническими обтекателями, а в хвостовой части – хреновиной вроде спирального ножа мясорубки (позднее я вспомнил, что такая называется винтом Архимеда).
Внутри каждой трубы что-то душераздирающе поскрипывало и скрежетало. Винт Архимеда бешено вращался, благодаря чему вся конструкция, представьте себе, достаточно уверенно плыла по воде, то и дело подпрыгивая на гребнях волн летучей рыбой!
Куда же направлялись эти штуки, спросите вы?
Да прямиком в кормовую часть вражеского галеаса!
И тут меня осенило…
Это никакие не «штуки». Это самые настоящие торпеды!
Правда, вместо нормального гребного винта они используют примитивный винт Архимеда. И уж совершенно непонятно, что приводит их винты в движение, ведь явно же тут нет ни аккумуляторов, ни керосина!
Тогда что? Небось какая-нибудь магия?
Но тут мой взгляд упал на два переносных ворота. Которые, если помните, крутили матросы в самом начале этого боя. Я тогда еще слышал щелканье храповика и гадал, к чему бы эти «щелк-щелк-щелк»…
И головоломка собралась!
Да в этих торпедах стояли самые обычные пружины!
Пру-жи-ны!
Как в старых механических часах!
Передо мною была заводная игрушка, только очень большая!
Ну и последним вопросом оставалось, что же у этих торпед в боевой части. Пороха, как я понял, у наших новых друзей отродясь не водилось. Может быть, там такая же химическая бяка, как в солнечной машине?
