на стол.
— Где находится тот гостевой дом? — спросил он.
— В Сен-Совере. Он, похоже, частенько там бывает.
— Там множество гостевых домов.
— Ну, этот, похоже, отличается от прочих. Они также сказали, что я оставил там кое-что «личное», и спросили, не хотел бы я получить это назад.
— Личное? — удивился Боннивал.
— Не будь ребенком, парень. Порнографию. Ха! В моем возрасте! — Он задумался. — В его возрасте. В нашем.
— Возможно, мне стоит заглянуть и проверить?
— Ха! Одиноко стало, да? — уколол судья.
Мари показалось, что Боннивал покраснел.
— Я говорю о гостевом доме. Мне все равно нужно поехать в Сен-Совер. Там пропал человек, Шарль Полин. Старый пьяница куда-то запропастился, и мой коллега хотел, чтобы я взял несколько плакатов. У меня принтер опять сломался, а финансирования не хватает…
— Полин? Помню такого, совершенный недотепа. — Он снова замолчал и резко повернулся к полицейскому. — Просто найди его, Боннивал, ладно? Просто найди. Возможно, они куда-то скрылись вместе.
— Вы помните Полина?
— Я помню все свои дела. Знаю, что мой брат приглядывал за ним, даже звал его товарищем. Но он и без выпивки был не великим разумником, а уж с ней — и вовсе слабоумным. — Он улыбнулся собственной шутке. — Жалкое создание, как ни посмотри. Покатился по наклонной после того, как жена сделала операцию по уменьшению груди, можешь поверить? Запил по-черному и попытался напасть на доктора, который посоветовал ей, к кому обратиться.
— Припоминаю. Я часто видел его в доме вашего брата.
— Ищи моего братца, Боннивал, забудь о Полине, — рыкнул судья. — Найди его. — Он помолчал. — Тогда я, возможно, даже поделюсь с тобой наградой.
Боннивал застыл на месте, а Мари отошла от двери, снова заводя на ходу свое «ла-ла-ла».
Глава девятнадцатая
Ричард замер в водительском кресле, сжимая руками руль, как будто еще вел машину. Они стояли уже минут десять, и все это время он пялился в лобовое стекло, стараясь не замечать или по крайней мере не зацикливаться на том, что Валери делала на пассажирском сиденье. Сначала она достала из сумочки какую-то пудру, а теперь вот уже целых пять минут возилась с мисочками и лопаточками. Он готов был расписаться в абсолютном неведении, если дело касалось происходящего в его жизни прямо сейчас, и каждый новый поворот приводил его в еще большее недоумение приблизительно раз в полчаса. Но наркотики… Нет, этого он нисколько не ожидал.
Он никогда не относился к заядлым торчкам, если можно так выразиться. Немного баловался в университете, как, впрочем, почти все окружающие, а позднее вообще перестал интересоваться. В качестве оправдания, если кто-то предлагал, выдавал: «Да я просто с катушек слетаю, друг» — или что-нибудь в этом же роде. Если честно, ему на них было наплевать; все, что он пробовал, оставляло его равнодушным, вызывая, скорее, скуку. А эффект, который они производили на окружающих, сводился к превращению хотя бы отчасти интересных людей в абсолютнейших тупиц. И он определенно не собирался пробовать их сейчас, в его возрасте. Галлюцинации, даже появись они, вряд ли могли соперничать с тем бредом, в который превратилась его жизнь, а возможность с их помощью «придать жизни яркости», по сути, интересовала его сейчас меньше всего. Однако это был выбор Валери, и если она, взрослый человек, нуждалась в стимуляции, значит, так тому и быть. Это его не касалось, хотя он, как бы ни старался подавить в себе это чувство, был сильно разочарован, даже лишен иллюзий.
— Вот, — сказала Валери, протягивая ему миску, на которую он старательно не смотрел.
— Нет, спасибо, — холодно отказался он.
— «Нет» что?
— Я не… я не увлекаюсь этим.
— Что ты имеешь в виду?
Он повернулся к ней.
— Думаю, хотя бы одному из нас следует сохранять ясную голову.
— Ричард, это очень дорогая французская маска для лица из глины; она поможет нам слиться с изгородью.
Ричард, последние пять минут про себя читавший мораль и выносивший порицание, как викторианский отец, чья дочь осмелилась показать лодыжки, почувствовал себя полнейшим олухом.
— Я пошутил, — сказал он, выдавив неубедительную улыбку, в то время как Валери покачала головой и принялась мазать лицо зеленовато-серой глиной. Он старательно не смотрел на нее, но одна мысль непрестанно крутилась у него в голове: «С чего вообще ты, Валери д’Орсе, взяла, что тебе это нужно?».
— Я понимаю, что эта маска не остановит старение, но мне нравится время от времени чувствовать, как она покалывает кожу. Иногда в жизни просто необходимо испытать покалывание.
Ричард, взявший миску и лопаточку, даже не представлял, о чем она говорит, но все равно принялся намазывать смесь на лицо. Наверное, проблема в нем, мелькнуло в голове; никакого покалывания он не ощутил.
— Ты наносишь ее слишком близко к губам, Ричард, — отчитала его Валери. — Впрочем, неважно. У нас двадцать минут до того, как она высохнет, так что поспешим.
— А это действительно необходимо? — спросил он, решив, что последний призыв к разуму, обращение к здравомыслящей части Валери, будет сейчас весьма уместным и своевременным действием, а вовсе не — как оно вышло на самом деле — трепыханием выброшенной на берег рыбы.
— Конечно, необходимо. — Она наносила последние мазки глины на лоб. — Ты хочешь, чтобы тебя узнали?
«Кто?» — мог бы спросить он, сопроводив вопрос честным мнением, что маска из французской грязи вряд ли превратит его в невидимку для местных. А это могло значить лишь одно: отныне и впредь он станет известен как «тот странный англичанин, который вымазался чем-то перед вечеринкой у свингеров».
Если бы его душа застряла на полдороге к пяткам, ему пришлось бы носить ее в заднем кармане, хотя у него не было ни одного заднего кармана. Дело в том, что он нашел старое спортивное трико, некогда купленное в местном супермаркете в ознаменование очередной, весьма краткосрочной фитнес-компании, и черный свитшот с надписью «Ворчливый старый пень», купленный ему Алисией на День отца и теперь вывернутый наизнанку, чтобы скрыть белую надпись. Еще на нем была черная вязаная шапочка, и сам себе он напоминал не столько вора-домушника, сколько сбежавшего из психушки пациента, наткнувшегося на спа.
А вот Валери, напротив, выглядела так, словно сошла с афиши «Мстителей». На ней были плотные черные легинсы, черная водолазка, черный шарф и высокие черные ботинки. У Ричарда возникло подозрение, что, если бы Мартин и Дженни обнаружили их рыскающими по двору, им хватило бы одного взгляда на Валери, чтобы дружно заработать сердечный приступ. Какая-то часть Ричарда даже хотела, чтобы их обнаружили; тогда его рейтинг вырос бы благодаря тому, что он разгуливает ночами с
