— А ты, против?
— Нет.
— Ну и хорошо. Тогда мы привлечем еще больше внимания.
Клэр взяла у Тэйта коробку и поставила ее рядом с другими, сняла яркую шаль и положила сверху. Потом объявила Тэйту, что очень хочет танцевать. Тэйт радостно повиновался. Музыканты играли танец рил. Одной рукой Тэйт быстро обхватил Клэр за талию, другой взял ее за руку. Глядя на девушку сверху вниз, нежно улыбаясь, он вывел ее на середину зала. Взбудораженный, ошеломленный шепот пронесся по толпе. Клэр почувствовала удовольствие. Слишком долго она вела себя прилично, хватит с нее роли несчастной, покинутой женщины, которую она в совершенстве играла все эти годы. Кому какое дело? Она заставит их пошуметь, поволноваться… Прежнего не вернуть. Считается, у нее украли невинность. Но она еще молодая и живая. Пора вести себя, как… «И пошел ты к черту, Рэнд Логан!»
Она танцевала с жаром. Несмотря на то, что Клэр доводилось заниматься этим не слишком часто, ее движения были полны внутренней грации. Шелковые юбки вертелись вокруг изящных щиколоток, позволяя зрителям увидеть бесстыдно посверкивающие кружевные чулочки. Тэйт оказался более чем способным партнером. Танцуя, он не отрывал от ее лица восторженных глаз.
Продолжая играть, Флойд и Гарольд неуверенно посмотрели друг на друга. Потом взглянули на толпу, на своих жен, Вайолет и Энн, бросавших в их сторону строгие запретительные взгляды. Но вместо того чтобы подчиниться молчаливой команде, они прервали рил и заиграли невероятно живую энергичную «Желтую розу Техаса».
Это было то, что надо! Ни один уважающий себя здоровый техасец не мог устоять уже при первых звуках этой мелодии. Через несколько секунд к Клэр и Тэйту присоединились три пары, а потом еще пять и еще… Танцевальная площадка заполнилась разноцветной, смеющейся толпой танцующих.
Но тех, кого шокировало появление Клэр в обществе Тэйта, ожидало еще одно потрясение. Преподобный Мюллер вывел на танец Сэди Бишоп. Вот этого не ожидал никто! Одно дело иметь священника, терпимо относившегося к светским развлечениям, но совсем другое — увидеть, как он веселится вместе с прихожанами. Впрочем, сам преподобный Мюллер, кажется, ничуть не беспокоился о собственной репутации. Он притянул к себе напряженную, покрасневшую Сэди, и она вынуждена была следовать за ним в вальсе, кстати, удивительно ловко.
Смех и аплодисменты наполнили зал, когда мелодия закончилась. Раскрасневшаяся и запыхавшаяся, Клэр отстранилась от Тэйта и принялась обмахиваться кружевным веером, висевшим на запястье. Она улыбнулась Сэди и Томасу, подошедшим к ним, публика снова разделилась на группки.
— Добрый вечер, мисс Пармали, — вежливо сказал преподобный.
Клэр заметила, что он держит Сэди под руку.
— Добрый вечер. — Глаза ее метнулись к Тэйту, и она поинтересовалась: — Вы знакомы с мистером Дженнером?
— Да. Разумеется. Очень рад видеть вас здесь сегодня, мистер Дженнер.
— Преподобный, — сказал Тэйт, пожимая ему руку, — я не знал, что священники могут резвиться не хуже простых смертных.
— Но ведь я всего-навсего из плоти и крови. Как и вы. — Он улыбнулся и взглянул на Сэди. — О, простите меня, я должен начать аукцион.
— Конечно! — Она провожала его взглядом, пока он шел к помосту. Как бы Сэди ни старалась, она не могла отрицать, что ей очень приятно с ним.
— А где Хармони? — спросила Клэр, прервав ее взволнованные размышления.
— В последний раз я видела ее на крыльце. Она играла с детьми. Надеюсь, с ней все в порядке.
— Она ребенок, кто ей может причинить вред…
— Леди и джентльмены! Могу ли я просить вашего внимания? — воззвал Томас торжественным голосом проповедника.
Голоса тотчас затихли, члены церковной общины, а также несколько любопытных молодых ковбоев, проходивших мимо, направляясь в салун, замерли. Все взоры обратились к преподобному Мюллеру.
— Я уверен, вам хорошо в обществе друг друга, но позвольте перейти к делу. Я думаю, вам известны правила аукциона. Каждая из этих прелестных корзинок, которые вы видите, будет выставлена на продажу. Кто даст наивысшую цену, тот насладится содержимым, а также обществом прекрасной поварихи. Собранные средства пойдут на сооружение крыши, которая в данный момент отсутствует у нас над головой.
Все посмотрели вверх и увидели звездное небо.
— Так что, дорогие мои, я призываю вас поглубже засунуть руки в свои карманы. Помните, все, что вы потратите, пойдет на наше общее благо.
— Вас стошнит, если вы попробуете стряпню Энни Блэк, — выкрикнул из толпы взъерошенный девятилетний парнишка. Все захихикали, а он получил пинок от своей старшей сестры Энни.
— Начальная ставка двадцать пять центов, — объявил Томас, тоже слегка улыбнувшись.
Первая корзинка, маленькая, с ярко-голубой ленточкой вокруг ручки, содержала творение Джулии Сью Уиллингэм. Ставки росли быстро. Джулия была хорошенькая полненькая брюнетка семнадцати лет. В конце концов, корзинка досталась ковбою, потратившему все до последнего пенни, отложенные на выпивку. Когда он вышел вперед, чтобы завладеть едой и робко краснеющей девушкой, отец Джулии Сью так посмотрел на парня, что не оставалось никакого сомнения в том, что случится, если он даст волю своим рукам.
Второй была выставлена на продажу полосатая шляпная коробка, принадлежавшая вышеупомянутой Энни Блэк. Цена не поднялась выше предложенной, а именно двадцати пяти центов. Предупреждение младшего Алана Блэка сделало свое черное дело.
Аукцион продолжался. Каждый раз, когда очередная коробка или корзинка продавалась, счастливый победитель, как правило, муж поварихи или кто-то из ее же клана забирал ужин и партнершу и они отправлялись искать местечко, где устроиться. Некоторые оставались в зале, другие шли на улицу, садились на расставленные там скамейки. Детям тоже кое-что перепадало, их угощали чем-нибудь вкусным. Сверстники приняли Хармони не особенно приветливо. Но она, привыкшая к их насмешкам и колкостям, не обращала внимания и поступила мудро: она нашла девочек, чей разум еще не был отравлен взрослыми.
Наконец осталось всего две коробки — Сэди и Клэр. Томас взял первую, поднял, поколебался, прежде чем назвать ставку. Он слегка нахмурился, раздумывая, как поступить. Конечно, он старался, чтобы все принесенное было продано, но, когда наступил момент назначить цену на ужин Сэди, он ощутил укол ревности. До сих пор подобное чувство ему было неведомо.
— Ну, преподобный, — выкрикнул кто-то из толпы, — а это чье?
— Это творение рук миссис Бишоп, — ответил Томас Мюллер и, откашлявшись, добавил: — Кто начнет?
