Рэнд шел следом, не отставая. Клэр распахнула входную дверь и попыталась тут же закрыть ее за собой на задвижку. Но Рэнд действовал быстро. Пока она возилась, он с такой силой ударил по двери, что та отлетела в сторону и с грохотом стукнулась о стену. Он вошел. Клэр кинулась к лестнице, ноги слушались плохо. Он догонял ее. В доме стояла абсолютная тишина, только старинные часы в коридоре наверху отбивали очередной час.
— Убирайся! — приказала Клэр. От паники ее голос сорвался на визг. — Проваливай из моего дома!
— Ну, уж нет!
Угроза прозвучала столь многозначительно, что Клэр поняла: ей предстоит что-то непредвиденное.
От волнения сперло дыхание, ее взволнованный крик был весьма слаб. Клэр пошла по устланной ковром лестнице. Длинные юбки путались в ногах, но она добралась до спальни и попыталась запереться. Пальцы дрожали, когда она поворачивала ключ в замке.
Приставив руку к горлу, Клэр в страхе уставилась на дверь, затаив дыхание и пятясь назад, наконец, она уперлась в железную кровать, покрытую разноцветным лоскутным одеялом. Комната была погружена в полную темноту. Клэр поспешила зажечь лампу на столике, не спуская глаз с двери.
Она напряглась, прислушиваясь к шагам Рэнда в коридоре, но ничего не слышала.
— Он ушел, — прошептала она, не осмеливаясь вздохнуть с облегчением.
Он, должно быть, понял, что она может закричать и позвать на помощь Мику и Салли. Или чувства приличия взяли верх над животным инстинктом? Не важно, в чем причина, но хорошо, что он ушел. Теперь можно не бояться его чертовских поцелуев, против которых так трудно устоять. Не опасаться собственной безнравственности и распутства, которые заставляют ее отвечать на эти поцелуи.
— Клэр.
Его низкий грудной голос донесся до нее из-за двери. Дыхание перехватило, она опустилась на кровать.
— Уходи.
— Открой дверь, Клэр.
— Если ты не уйдешь сию же минуту, я закричу и позову на помощь.
— Открой, или я сломаю дверь.
Побледнев от угроз, она вскочила с кровати и подбежала к окну. Она только успела открыть его, когда Рэнд, выполняя угрозу, ударил по двери и вышиб ее. Двумя широкими шагами он пересек спальню и крепко обнял ее.
Кричать, звать на помощь поздно, как поздно просить, упрекать или просто дышать. Он схватил ее и бросил на постель, юбки задрались выше колен, открывая изящные, обтянутые белыми чулками ноги и кружевной край панталон.
Прежде чем ей удалось увернуться, Рэнд всем телом навалился и придавил ее. Она вскрикнула, извиваясь в панике, но он взял ее за запястья и свел руки у нее над головой. Она боролась что было сил, храбро пытаясь помешать неизбежному.
— Ты моя, Клэр, — хрипел он, сверкая глазами в свете лампы.
— Ненавижу! — процедила она сквозь стиснутые зубы.
Потом выгнула спину, но от этого только явственнее ощутила силу его желания. Глаза ее заполыхали от злости.
— Бог свидетель, если ты это сделаешь, я никогда не прощу! Я убью тебя! Клянусь, я убью тебя! Если ты…
— Может, и убьешь, — согласился он, улыбнувшись. — Но я не могу придумать лучшей смерти для себя.
— Уходи! Отпусти!
— Никогда!
Сердце Клэр перевернулось, она уже открыла рот, чтобы закричать, но его губы впились в нее и не дали произнести ни звука. Поцелуй был сильный, требовательный — Рэнд словно наказывал ее. Она стонала, протестуя, извивалась под ним. Но он не обращал внимания… Его тело горело от жажды обладать ею… Больше он ждать не мог.
Левой рукой он стиснул запястья Клэр, а правую положил ей на грудь. Глаза девушки широко распахнулись, дыхание перехватило, когда его жадные губы принялись целовать ее грудь, вздымающуюся над вырезом платья. Его сладостная атака заставила ее дрожать, чувства смешались, пульс неистовствовал.
Рука Рэнда скользнула ниже, он нетерпеливо задрал ее юбку повыше, горячие сильные пальцы устремились к белоснежным панталонам.
— Нет! — закричала она, глаза наполнились ужасом. — Прекрати!
Но ему было трудно отказать. Стоило Рэнду прикоснуться к таинственному местечку между ногами, как она забыла обо всем. Пальцы его ворошили мягкие золотистые кудряшки, раздвигали шелковистую плоть — и кровь в венах Клэр вскипела и забурлила.
Она стонала, тело пылало, а он целовал и целовал ее. Всепоглощающая страсть вспыхнула жарким пламенем, Клэр забыла обо всем на свете, кроме Рэнда. Голова кружилась, он отпустил ее руки и целовал так жадно, что она с восторгом подчинялась ему. Она обняла его за шею, ноги сами собой раздвинулись. Желание охватило ее с такой силой, что она боялась потерять сознание. Клэр ерзала, стремясь получить от Рэнда что-то, название чему она еще не знала. Остатки разума покинули ее. Чувство вины и стыда улетучились, когда муж, которого она поклялась забыть навсегда, объяснил ей и очень доходчиво, что она женщина и его жена.
Наконец Рэнд больше не смог выносить этой сладкой муки, потянулся к брюкам, расстегнул их, потом слегка приподнял Клэр и посмотрел на нее глазами с золотыми искорками, полными нестерпимого желания.
— Спокойно, Клэр, — пробормотал он тихим густым голосом.
Она смущенно взглянула на него, ее собственный взгляд пылал страстью, а его красивое лицо покраснело.
Прежде чем Клэр успела спросить, что он имеет в виду, он глубоко вошел в нее.
Она охнула от боли, вцепилась в его широкие плечи. Ей казалось, что ее разорвали на части и влили в нее горячую струю, от которой она наверняка сгорит. Но боль быстро сменило удовольствие. Клэр закрыла глаза, прикусила нижнюю губу и прерывисто задышала. Сердце ее быстро забилось, когда Рэнд задвигался в старом как мир ритме любви.
Удары Рэнда становились все сильнее, сладкое сумасшествие охватило обоих. Клэр не была готова к ослепляющему вихрю чувств, никогда в жизни она не думала, что можно испытать такое наслаждение. Она испустила животный крик. Через секунду Рэнд напружинился и тихо застонал. Клэр судорожно задышала, когда он затопил ее до краев теплой, дающей жизнь влагой.
Все кончилось.
Рэнд повернулся на бок, привлек ее к себе, она поддалась, слишком переполненная происшедшим, чтобы о чем-то думать. Тело горело; из открытого окна долетал легкий ночной ветерок, ласкал разгоряченную кожу, а под ее щекой сильно и ровно билось сердце Рэнда.
Все произошла так внезапно. В считанные минуты жизнь Клэр Пармали совершенно переменилась. Уже ничего не будет по-прежнему. Она уже никогда не будет прежней. Господи, что она натворила?
— Я люблю тебя, Клэр, — прошептал Рэнд. — Я никогда не переставал тебя любить.
— Молчи, — попросила она голосом, переполненным чувства.
