— Прекрасно, что Темуджина поддерживает человек с таким, как у тебя, сердцем, Касар. Но прошу тебя, никогда не давай ему никаких советов, — произнес Кюрелен, глядя на юношу с укоризненной, но доброй усмешкой, и потом обратился к тяжело дышавшему Темуджину: — Возьми себя в руки и попробуй выслушать мой совет. Тебе надо помириться с твоим братом Бектором, или хотя бы сделай вид, что стараешься с ним помириться. Ты не смеешь в такое время устраивать раздоры в орде. Тебе также придется заключить мир с шаманом. Его поддержка будет ценнее поддержки тысячи воинов! Вождь может делать все, что хочет, со своим народом. Он должен быть уверен в верности священников, и для этого они тоже должны быть довольны, иметь хорошую еду и красивых женщин. После первого же набега отдай Кокчу самую красивую женщину и не забывай ему льстить. Конечно, тебе не удастся скрыть от него своих настоящих чувств, но Кокчу будет приятно, если ты станешь спрашивать у него совета — он будет уверен в собственной силе. Иногда лесть приносит больше пользы, чем подарки, а гладкие речи могут принести тебе друзей.
— Все люди дураки, — презрительно заметил Темуджин.
— Мудрецам это известно, — Кюрелен согласно кивнул головой. — Но они никогда не говорят об этом вслух, а мы об этом подумаем позже. Сейчас ты и твой народ в опасности. Родственник твоего отца — Таргютай-Кирилтюк и Тодьян-Гирте, два тайджутских вождя, знают, что ты жив, а ты для них опасен, и, кроме того, тебе принадлежат пастбища, к которым они давно приглядываются. Они понимают, что им лучше убить тебя и взять под свою опеку твоих людей. Твой отец был храбрым человеком, они догадываются, что ты можешь стать его достойным наследником, но тебе придется это доказывать. У них уже находится значительная часть твоих людей, и если бы не помощь твоей матери и Кокчу, ты потерял бы всех своих людей. Что ты собираешься делать?
— Я хочу обратиться к Тогрул-хану.
Кюрелен призадумался.
— Тогрул-хан — хитрый, как лисица, христианин-несторианец. Он известен своей изворотливостью, предательством и трусостью! Возможно, ты сможешь убедить его, что тебе стоит помогать. Но сначала он тебя проверит, а только затем решит, как поступить.
— Дай мне передохнуть, — попросил Темуджин и вышел в темную ночь.
На востоке темного неба сверкали зарницы, а за холмами слышались удары грома, и временами зарницы ярко освещали черные силуэты холмов. В лагере догорали костры, люди погрузились в сон. Неспешно вахту несли табунщики, которые дремали у полупотухших костров. Темуджин пришел в ярость от увиденного, стал охаживать плеткой дремавших табунщиков, молча и жестоко хлестал провинившихся. Побитые табунщики потирали плечи, удивленно смотря вслед Темуджину, который продолжал обход лагеря. На следующий день они рассказывали своим женам:
— Этот юноша скоро станет великим ханом. Он даже ходит, как настоящий вождь. Когда он смотрел на меня, его глаза светились, как глаза волка в темноте, и мне стало страшно.
Темуджину трудно пришлось той ночью, но он усвоил важный урок: «Некоторых людей можно привлечь на свою сторону словами; других — с помощью любви; очень многих — подарками; но все охотно подчиняются силе».
Он понял, что крепкий хлыст в руке хозяина убедительнее любых слов, и люди больше боятся хорошего пинка, чем всех богов. Конечно, ему еще предстояло узнать, что на свете очень мало людей, которых можно переубедить, и еще меньше людей, которые вообще ничего не боятся, кроме собственной совести. Однако к тому времени, когда ему это стало известно, он понял, что эти люди не играют важной роли, если правитель не сомневается в собственной власти.
Отойдя за пределы орды, Темуджин остановился. Он стоял под звездами, и темный ветер обвевал его лицо. Юноша внимательно смотрел на далекие холмы и сверкающие зарницы. Он еще не пришел в себя, хлыстом сбивал пыль с сапог, а лицо его оставалось мрачным.
Он не заметил, как к нему приблизилась собака, нервно нюхавшая воздух, но, услышав ее ворчание, он хлестнул ее плетью, и собака с громким воем отскочила в сторону. В этот момент ему стало полегче, и он решил, что, пожалуй, сможет кое-чего добиться. Он отошел еще дальше от юрт, сел на плоский валун и глубоко задумался.
Его мысли путались, смешивались и, наконец, подобно облачку, воспарили ввысь. К Темуджину постепенно вернулось спокойствие, юноша почувствовал, как к нему приходят сила и уверенность. Его сердце билось ровнее и сильнее. Он поднял голову и снова взглянул на звезды.
Вдруг ему что-то привиделось, удары сердца стали чаще, и он подумал: «Кто же сможет меня победить, если я никому не желаю покоряться? Кюрелен может надо мной смеяться, но пусть смеется… Слабые люди пытаются над всеми посмеяться, потому что смех для них — это бальзам для ран, которые наносят им сильные люди. Я не стану смеяться, я буду жить!»
Поднявшись, Темуджин решительным шагом направился в юрту своих сводных братьев, Бектора и Бельгютея. Они уже спали, но Темуджин громко стучал и разбудил их. Бельгютей разворошил притухший огонь и в слабом алом свете жаровни дружелюбно взглянул на Темуджина. Бектор сидел на куче мехов и мрачно ждал, что скажет Темуджин, который медленно переводил с одного юноши на другого сверкающий взгляд.
— Мы с вами братья, — тихо сказал он. — Я ваш старший брат и хан, и я требую от вас верности. Если я проиграю, вы проиграете вместе со мной. Вы поклянетесь мне в верности не из-за нашей общей крови или потому что я требую от вас любви. Нет, вы это сделаете исходя из собственной выгоды. Если вы мне не подчинитесь, я вас убью своими руками. Если останетесь вместе со мной, не пожалеете.
— Я не предатель, — громко и зло заметил Бектор.
— Ты всегда пользовался моей верностью… и любовью, — тихо добавил Бельгютей. Он постарался, чтобы в его голосе звучали нотки обожания, а глаза сверкали братской любовью.
Темуджин помолчал, продолжая смотреть на братьев, но про себя подумал: «Бектор меня ненавидит, но не предаст. Но из-за его ненависти его всегда станут использовать мои враги. Он не очень умен и не умеет красиво говорить. Бельгютей пойдет за мной до тех пор, пока будет уверен, что за мной — победа. Он не так опасен, как Бектор, но он не верит словам, потому что сам понимает, как мало они на самом деле значат».
«Бектор должен будет умереть», — в этот момент решил Темуджин, и это решение его ничуть не взволновало. Его положение оставалось крайне сложным, и он ни тогда, ни позже не поддавался сентиментальным доводам или родственным чувствам.
— Я никогда не проиграю, — вслух сказал он, обращаясь к Бельгютею, и, легко спрыгнув с настила, отправился к матери.
Оэлун ласково смотрела на него, понимая, как сильно сын на нее злился. Взглянув ему прямо в лицо, она не произнесла ни слова, поняв, что перед ней уже не робкий юнец, а сильный мужчина. Сын наклонился к матери и поцеловал ее в лоб.
— Благодарю тебя, мать. Ты очень храбрая женщина, и я всегда стану обращаться к тебе за советом. Ты можешь распоряжаться моими юртами. Завтра я привезу сюда мою жену, и ты ей скажешь все, что необходимо знать моей супруге и будущей матери моих детей.
Словами сына Оэлун была очень тронута, радовалась им и испытывала к нему уважение.
— Мне давно известно, что тебя ждут великие свершения и ты всегда будешь повелевать другими людьми. Тебе предстоит пройти длинную и трудную дорогу, но ты отправишься по ней, ничего не боясь, и придешь к славе и власти. Ты никого, кроме себя, не должен опасаться. Помни: человек не всегда бывает рабом других людей, он больше всего страдает от собственной совести и ощущения, что он не достоин чего-то ценного. Поверь мне, что ты выше других людей и станешь знаменит.
— Я всегда так думал, — ответил ей Темуджин, в тот момент он действительно так думал.
Затем Темуджин отправился к Кокчу. Тот был занят тем, что готовил какое-то снадобье. Шаман весьма церемонно встретил гостя, от которого не ускользнули его насмешка и снисхождение, и он злобно уставился в глаза Кокчу:
— Мне известно, что ты мошенник и предатель. Ты понимаешь, почему я говорю с тобой откровенно — у меня нет времени для лести. Ты всегда отдавал предпочтение Бектору. Он тебя слушает, а я — нет. Ты задумал с его помощью повергнуть меня в прах, потому что ты меня ненавидишь. Тебе нравятся люди, похожие на тебя самого, но я вижу, что в глубине сердца ты их ненавидишь! Ты плетешь заговоры, уподобляясь всем другим священникам. Но я говорю, что нуждаюсь в тебе, потому что ты много знаешь и ты — умный человек. Служи мне честно, и настанет день, когда ты провозгласишь меня ханом ханов. Попробуй мне изменить, и я разрежу тебя на кусочки. Ты меня понял?
Кокчу прищурился, губы его посерели. Он внимательно смотрел на Темуджина и думал в тот момент: «Ты — маленький простоватый лисенок. Мы с тобой померяемся хитростью, и я над тобой еще посмеюсь! Тот, кто мне грозит и пытается устрашить, даже не знает, какого он приобретает врага».
