– Вы тут все озабоченные, с вами скучно, – проворчал он. – Допиваю банку и ухожу. А вы смотрите, не запачкайте диван.
– Ты ничего не понимаешь, Хупс! – закричал констебль Торп из отдела нравов. – Речь не о сексе, а о качестве. Порно – то же искусство. А мы его критики и ценители. Ты хоть слышал, что в Каннах назначают специальный приз за лучший откровенный кадр?
– Задолбаешься глотать, – необдуманно буркнул сержант, чем вызвал пять минут истерического пьяного смеха.
– Порнография – законный жанр кинематографа, – наставительно говорил Блэр. – Такой же важный, как приключения и романтические комедии.
– Я же сказал, что ты озабоченный. Признайся честно, ты смотришь эту чушь, потому что у тебя от нее встает. Я только не понимаю, зачем нужна компания.
– Ты не прав, Хупс. Ты ничего не понимаешь. Это дело общественное. Мы обсуждаем фильм и игру: как героиня застонала, как удачно партнер сцедился на партнершу и трахал ли он ее по-настоящему или только изображал. Мы жюри. Мы форум критиков. А ты как будто считаешь, что все порнухи похожи одна на другую?
– А разве не так?
– Не больше, чем фильмы ужасов или вестерны. Разве «Буч Кесседи» похож на «Горсть долларов»? Или «Экзорсист» на «Чудовищный Молот»? Нисколько. Точно так же и с порно. Сейчас, например, я ставлю пленочку покруче – из самых гнусных: все по-настоящему. Неподдельная мерзкая порнуха.
– Спасибо, что предупредил, – поблагодарил Хупер и допил пиво. – Я, пожалуй, пас. Поймаю такси на улице.
– Ты ненормальный. Сам не представляешь, что теряешь. Настоящую классику. Культурный фетиш. Веху в своем жанре. Вот что такое «Секс-оргия».
Хупер уже открывал дверь, когда в голове прозвенел звоночек.
– Какая серия? – обернулся он.
– Легендарная «Секс-оргия» – никаких запретов, все на ваших глазах. Ни глупых сюжетов, ни длинных вступлений. Сразу к делу. Именно то, что в названии. Эта третья, для настоящих ценителей. По-моему, непревзойденная. Но заслуженным успехом пользуется девятая…
– А одиннадцатая существует? – нетерпеливо спросил Хупер.
– Разумеется. Их наснимали всего пятнадцать. Если хочешь, достану все. Слушай, ты чего так довольно лыбишься?
Хупер в самом деле улыбался. Он понял, что прошептала Келли Дэвиду в ванне. И так разволновался, что все решили, будто он завелся.
День тридцать первый
9.00 утра
Старший инспектор Колридж снял в гардеробе пальто и премного удивился, услышав доносившиеся из следственной комнаты возгласы и веселые восклицания. А когда открыл дверь, обнаружил, что вся его группа – и мужчины и женщины – сгрудилась у экрана телевизора, динамики которого источали странные вопли и стоны.
– Отпад! – громогласно резюмировал один из констеблей. – Он не втиснется ей в рот!
– Не может быть, чтобы натуральный, – ужаснулась девушка. – Наверняка цифровое увеличение.
Только тут Колридж понял, что за видео смотрели его подчиненные. Он уже намеревался устроить разнос, но в этот момент Хупер нажал на кнопку «стоп-кадра» и повернулся к начальнику.
– Это вы, сэр? – проговорил он. – Извините за шум. У нас сегодня удача. Я полагаю, теперь нам известно, каким образом Келли познакомилась с Дэвидом.
На экране застыла женщина, ублажавшая минетом партнера, который, судя по его выдающимся данным, происходил из могучего племени ослов-производителей.
– Это не Келли, – раздраженно заметил инспектор. – И Дэвида я тоже не вижу. Что вы имеете в виду?
– Взгляните за спину этого типа, сэр, – предложил Хупер. – Там две девахи тянутся к вымени героини – то есть, извините, к грудям. Ту, что справа, загородил хобот, простите, пенис. Но это определенно Келли.
– Боже праведный! Так оно и есть! – воскликнул Колридж.
– Она говорила, что подрабатывала на съемках. Теперь нам известно, в каком фильме она снималась. Неудивительно, что она его ставила не слишком высоко. Кстати, это и есть ее «Один носатый корги».
– Странное название.
– Не очень, если разобраться, как оно на самом деле звучит – «Одиннадцатая секс-оргия».
– Понятно. Вот уж никогда бы не подумал… ну, ладно. А обладатель этого… гм… придатка… это Дэвид?
– Нет, сэр. Просто один из снимавшихся в картине пенисов. А Дэвид вот. – Хупер перемотал пленку, и на экране появился главный герой – чудовищная фигура непонятного пола в пышном бордовом парике, с напомаженными губами и блестящими тенями вокруг глаз. Монстр снимал с себя балахон из меха и перьев. – В серии «Сексуальные оргии» известен под именем Бориса Хрена. Появляется также в ролях Оливии Ньютон Давалы, Айвора Залупона и в двойном амплуа Бена Палки и Фила Макдырки в полушутливой голубой шотландской порнокомедии.
– Пресвятая Богородица!
– Сегодня утром я разговаривал с его агентом. Он сначала отнекивался, но в итоге признался – не решился вводить в заблуждение полицию. Наш Дэвид ведет двойную жизнь. И в качестве порнозвезды определенно нарасхват.
– Вот откуда у него средства, хотя он нигде не работает.
– Совершенно верно, сэр. Таков уж этот талантливый, серьезный актер, который ни за что не согласится на массовку и лучше останется безработным, чем решится торговать своим дарованием.
– Грязный лицемер!
– Именно. Помните, как он выговаривал Келли и предлагал поменять мечту, потому что она разменивалась на массовки.
– Помню.
– А теперь посмотрите.
Магнитофон заработал, и едва узнаваемый в чудовищном макияже Дэвид, он же Борис Хрен, предстал на фоне совокупляющихся тел. Он был совершенно гол, если не считать отвратительного бордового парика и красной шапочки на члене.
– Меня зовут лорд Коитус, – объявил он. – Кланяйтесь могуществу моего Шлонга.[36]
Тела из массовки перестали дрыгаться и распростерлись перед своим повелителем.
– Удивительно, что ни один газетчик не пронюхал, – заметил Колридж.
– Парик, помада, манеры гомика. Вы бы тоже не узнали, сэр, если бы не были уверены.
– Пожалуй.
– И другие также. Если не запомнили какую-нибудь характерную деталь. А теперь посмотрите на Келли.
Девушка лежала у ног Дэвида и смотрела прямо на его левую голень.
– Быть или не быть, сэр, – улыбнулся сержант.
День тридцать восьмой
10.15 утра
Пока Колридж и Купер оценивали Дэвида в заглавной роли в «Одном носатом корги», Триша снова отправилась в комплекс «Любопытного Тома» поговорить с Бобом Фогарти.
– Речь идет о забавах Хэмиша и Келли на сексодроме, – сообщила она по телефону. – Наутро после сексодрома Келли пошла в исповедальню, но мы располагаем только отредактированной версией записи. У вас сохранился оригинал?
– С жесткого диска вообще ничего не исчезает, – ответил Фогарти в восторге, что можно поговорить о компьютерах. – Если запись не специальная, цифровая копия сохраняется навечно. Нажатие на «делит» или сброс в «корзину» не уничтожает, а только скрывает его. Зная методику, можно все восстановить. Так ловят порнодельцов.
– В таком случае попытайтесь выудить исповедь Келли в девятнадцатый день заточения. За это я принесу вам шоколадку.
Боб выудил необходимую запись, и они вместе сели ее просматривать.
«Сейчас семь пятнадцать утра девятнадцатого дня «ареста», – сообщил диктор Энди. – Келли входит в исповедальню, потому что она озабочена событиями предыдущего вечера».
– Привет, Том.
– Привет, Келли, – ответила Сэм умиротворяющим голосом «Любопытного Тома».
– Я хотела спросить о вчерашней вечеринке и…м-м-м… о том, как отлучилась в маленький домик с Хэмишем.
– Слушаю, – подбодрил «Любопытный Том».
– Я немножко выпила… м-м-м… если честно – напилась. Вот что я хотела спросить… там что-нибудь случилось? Я ничего не помню. Мне нравится Хэмиш, он отличный парень. Но у меня абсолютный провал в памяти.
– Почему бы тебе не спросить у самого Хэмиша, Келли?
– Ну… он тоже напился. И потом, как-то неудобно спрашивать парня: «Слушай, у нас с тобой ночью что-нибудь было?»
– «Любопытный Том» вынужден напомнить тебе правила: играющие не должны подвергаться никакому влиянию извне или пользоваться внешней информацией. Это правило запрещает также обсуждать поведение отдельных индивидов. «Любопытный Том» предполагает, что каждый из вас понимает, как поступить.
– Я это знаю, просто хотела спросить, что… – Келли запнулась, ее глаза, казалось, молили камеру.
Триша вгляделась в изображение девушки. «Спросить, что он сделал?» – мысленно договорила она.
– Пожалуйста, «Любопытный Том», я не требую деталей. Скажи, в хижине что-нибудь было?
– «Любопытный Том» подумает, – прозвучал после паузы ответ.
