РККА июня 1941 года — один большой учебный полк новобранцев. И не более того — ибо для того, чтобы сделать из новобранца солдата, требуется как минимум шесть месяцев. А поскольку такого понятия как «запасные» в Советском Союзе из-за территориального принципа комплектования Вооруженных Сил не было по определению, то одетые наспех в военную форму вчерашние школьники, рабочие и колхозники военной силой не являлись и являться не могли. Хуже того — для такого колоссального количества новобранцев у Советского Союза не было ни подготовленного унтер-офицерского корпуса (а сержанты в большинстве стран мира — становой хребет армии), ни тем более комсостава. У Гитлера был неисчерпаемый запас офицеров кайзеровского рейхсвера («двести тысяч безработных лейтенантов и капитанов»), плюс генерал фон Сект сознательно из армии Веймарской республики делал одно большое юнкерское училище. И как бы ни рос вермахт — для него всегда в достатке были командиры с боевым опытом и необходимыми знаниями.
А Красная Армия? «Офицеров резерва» с боевым опытом у нее было — процентов десять от потребности, «спасибо» троцкистскому террору против «золотопогонников». Подготовкой командиров запаса интернационал-троцкистское руководство страны хоть и занималось — но опять же в видах освободительного похода на Европу, на помощь восставшим пролетариям. Будущих красных командиров натаскивали в знании «Краткого курса истории ВКП(б)» и умении конспектировать «Государство и революцию». Толку от таких офицеров не могло быть в предстоящей войне в принципе. Имеющиеся же в наличии офицеры и генералы боялись чекистских маузеров больше, чем германских танков, и предпочитали не предпринимать ничего, что могло бы остановить врага — чем предпринять какой-то оперативный или тактический ход, который мог бы быть признан вредительством со всеми вытекающими последствиями.
Паралич воли руководства Красной Армии в первые месяцы войны — в первую очередь «заслуга» взлелеянного Троцким интернационал-большевистского руководства армии, его извращенной и безумной кадровой политики. Сталин перед войной успел сместить с высших постов в РККА и расстрелять Тухачевского, Блюхера, Якира, Уборевича, Штерна, Примакова и прочих ярых апологетов «мировой революции» (и прочей разной троцкистской ядовитой мерзости) — но в рядах Вооруженных Сил было еще довольно высокопоставленных военных, выдвинутых этими палачами русского народа.
«Выдвиженцы» — в военном смысле безграмотные, зато горластые и «политически грамотные» безродные подонки без чести и совести — правили бал в РККА накануне войны. Самых ярких из этих деятелей Сталин все же успел (вместе с их главарями) загнать в лубянские подвалы и там перебить, но система отбора кадров, построенная по лекалам не к ночи будь помянутого Льва Давыдовича, продолжала по инерции «выдвигать» на руководящие посты бездарей и ничтожеств, ибо главными качествами для военных по-прежнему считались: умение вовремя разоблачать среди товарищей «врагов народа», грамотно и толково излагать решения последнего партийного шабаша («съезда» или «конференции»), без ошибок конспектировать труды основоположников марксизма-троцкизма.
Сможет ли комбриг имярек командовать дивизией или капитан икс батальоном в реальном бою — не имело при этом ровным счетом никакого значения.
А ведь не мог новоиспеченный командир полка, занявший место оклеветанного им предшественника, быть «отцом солдатам», настоящим офицером! Написав десятки доносов, предав своих товарищей в руки палачей НКВД, этим купив себе возможность сладко жрать и смачно пить — не мог он рассчитывать, что по первому же приказу солдаты его полка пойдут умирать — потому что нельзя умирать за ничтожество, предавшее своих друзей!
Воюет не железо — воюют люди.
Не существует такого понятия, как «опасное оружие». Советский Союз мог сколь угодно много произвести танков, пушек и самолетов — в предстоящей войне это ничего не решало. Решало другое — профессионализм и выучка личного состава, боевое мастерство, основанное на реальном боевом опыте, слаженность действий различных родов войск, самоотверженность солдат и боевой опыт командиров.
В общем все то, что у вермахта БЫЛО, а у РККА НЕ БЫЛО.
Натяжки и преувеличения? Нисколько!
15
Для примера — вновь июнь сорок первого, Белоруссия.
Немцы силами трех танковых, двух моторизованных и десяти пехотных дивизий атакуют войска Западного особого военного округа на северном фасе «белостокского выступа»; против них — четыре стрелковые дивизии 11-й армии Северо-Западного фронта и одна (56-я стрелковая) Западного фронта. Немцы прорывают оборону советских войск, к исходу 23 июня занимают Гродно и быстро расширяют разрыв между двумя советскими фронтами (к утру 24-го его ширина уже 130 километров), куда устремляются танковые и моторизованные дивизии немецкой 3-й танковой группы и 9-й полевой армии.
Хорошо. Допустим, немцы, используя внезапность своего нападения (отдадим дань советской исторической школе), добились частного успеха. В полосе обороны нашей 3-й армии они оказались сильнее и одержали тактическую победу. Такую же победу одержали войска 9-й полевой армии и 3-й танковой группы южнее «белостокского выступа», на брестско-барановичском направлении (силами 5 танковых и 11 пехотных дивизий в первом эшелоне), разгромив 4 стрелковые дивизии нашей 4-й армии. Здесь немцы тоже начали стремительное продвижение в глубь советской территории, закончившееся, как известно, взятием (на пятый день войны) Минска.
Но ведь западнее этого прорыва находился УДАРНЫЙ КУЛАК Западного особого военного округа! В районе Белостока накануне войны сосредоточились войска нашей 10-й армии генерала Голубева, а кроме них — части 3-й и 4-й армий; всего 8 танковых, 4 моторизованные, 12 стрелковых и 2 кавалерийские дивизии.
Советский тяжелый бронеавтомобиль БА-11Шестой мехкорпус генерала Хацкилевича (10-й армии) имел на вооружении более 1000 танков, из которых 352 — Т-34 и KB, а всего в «белостокском выступе» у нас было никак не менее двух тысяч бронированных машин — то есть почти все, что было перед войной в Западном особом военном округе.
Запас хода немецких танков — 150–300 километров (Pz35(t) — 200, Pz38(t) — 230, PzII — 290, PzIII — 155, PzIV — 200 километров). Эти танки очень чувствительны к снабжению горючим — ведь танк, в отличие от грузовика, расходует значительно больше топлива на каждый пройденный километр. Сколько топлива за день пожирает армада из тысячи восьмисот танков? Это топливо идет за ними в бесконечных колоннах автоцистерн, очень чувствительных даже к одной пулеметной очереди!
В группе армий «Центр» наступает восемьсот тысяч человек — этих людей хотя бы два раза в день надо кормить. Это значит — каждый день им нужно подвезти хотя бы восемьсот тысяч банок тушенки и восемьсот тысяч буханок хлеба. Это снова колонны автомобилей.
Наступающие солдаты не просто шагают по чужой стране. Они стреляют из своих автоматов, винтовок, пулеметов и пушек — значит, им надо постоянно подвозить патроны и снаряды. В гигантских количествах! И это тоже — колонны, колонны, колонны, которые НЕКОМУ прикрывать — все войска без остатка задействованы в наступлении. Перерезать линии снабжения! Лишить врага продовольствия и боеприпасов!
Кстати, это был единственный шанс остановить вермахт — и мы им не воспользовались!
Верховное командование Красной Армии потребовало от войск, находящихся в «белостокском выступе», перейти в контрнаступление и к исходу 24 июня окружить и разгромить вклинившегося врага в районе Сувалок. Учитывая, что «по бумагам» наши войска вполне могли это сделать, такой приказ никак не назовешь ошибочным.
Удар должен был быть нанесен силами 6-го механизированного и 6-го кавалерийского корпусов 10-й армии и 11-м механизированным корпусом 3-й армии генерала Мостовенко — под общим руководством заместителя командующего Западным фронтом генерала Болдина. Имея тысячу триста танков, из которых 383 — новейших Т-34 и KB (352 — у Хацкилевича и 31 — у Мостовенко), эти войска вполне могли бы выйти на линии снабжения наступающих немцев и через три-четыре дня после вражеского вторжения отрезать глубоко вклинившиеся в советскую территорию танковые и моторизованные дивизии вермахта от складов и бензохранилищ.
Два дня, 23 и 24 июня, в районе Гродно три корпуса Западного фронта, БОЛЕЕ ТЫСЯЧИ советских танков, вяло и неубедительно пытались прорвать наспех созданную немецкую оборону, выйти на пути снабжения немецкой ударной группировки и, образно говоря, «оборвать пуповину», связывающую немецкие танковые группы с их базами снабжения. Ничего подобного не произошло.
В боях погибли командир 6-го механизированного корпуса генерал Хацкилевич, командир 6-го кавалерийского корпуса генерал Никитин. За два дня боев ударная группировка перестала существовать. Все 382 новейших танка, не говоря уж о «легких и устаревших», были нашими войсками потеряны. Часть танков уничтожила немецкая авиация, часть — расчеты противотанковых орудий. Большинство же советских танков ударной группы было просто-напросто брошено собственными экипажами в исправном состоянии, многие боевые машины были из-за недостатка топлива подорваны еще до вступления в бой с врагом. Контрудар превратился в кровавое побоище, хаотичную свалку — причем НА ОДНОМ МЕСТЕ.
