- Господи, помоги нам! – вырвалось у Лапина.
А потом земля разломилась пополам, а небо рухнуло вниз. Ну, так показалось. Митька не устоял на ногах и с матерным воплем сел на брусчатку, едва не на пятую точку. Сверху на него с коротким визгом рухнула Лиза. Герцогиня, помянув Тварь Неназываемую, упала на одно колено, но не потому, что земля плясала под ногами, а потому, что так ей удобнее было целиться из арбалета.
Митька краем глаза отметил, что штаны герцогини снабжены плотными кожаными наколенниками, как у крутой роллерши…
А потом купол со свистом истаял, в нос ударил острый и тревожный запах гари. Митя услышал какие-то вопли, но смысл их остался темен для просвещенного разума человека 21 века. Похоже, удар местной магии по мозгам что-то в них сдвинул и на время, или навсегда лишил попаданца возможности понимать местное наречие.
Или это был просто шок?
Когда со стороны реки мощно прогремел еще один такой же сильный взрыв, Митька, мгновенно излечившись и от магической контузии, и от шока, петухом взлетел вверх, чтобы убедиться в своей ошибке. Увы… Никакой ошибки не было, да и не могло быть. Там, где раньше возвышался над стеной красивый резной венец башни, сейчас торчали лишь его обломки, похожие на гнилые, раскрошенные зубы.
- Степа, - пробормотал Митька, - Вязов… Черт!
- Тварь Неназываемая, - педантично поправил историк, потирающий бедро.
- А мне без разницы, - тускло и без азарта огрызнулся полицейский, всматриваясь в пролом в стене. Пыль медленно оседала, но волны вражеских воинов все не было и не было.
- Ну… И чего они ждут? – с неудовольствием спросила Шели.
- Они не ждут, - усмехнулся колдун, - они драпают со всех ног. Гляди, сейчас штаны потеряют.
- Можно подумать, так было страшно, - протянула Лиза и машинально подала колдуну руку, чтобы тот помог ей встать. А тот внезапно, посреди этого ада, засиял, как солнышко. И не за руку ее потянул, а склонился, бережно поднял ее за талию, и щелчком пальцев убрал грязь и пыль с лица, волос и одежды.
Улица потихоньку наполнялась народом. Первыми появились девчонки из отряда охраны герцогини. Они выбрались из развалин дома, поддерживая двоих раненых, одну свою, такую же коротко стриженную арбалетчицу с закушенной от боли губой, другого, похоже, гражданского – здорового мужика в самопальном кожаном «доспехе», который мог спасти разве от дротика. Мужик прихрамывал на правую ногу, но опирался на плечи девчонок, похоже, не потому, что был серьезно ранен, а от того, что - когда еще выпадет случай вот так потрогать неприступных фрейлин ее светлости. Хотя бы за плечики. В другое-то время они за такую вольность и пристрелить могут.
Шели поднялась во весь свой невеликий рост, окинула взглядом пролом и сделала короткий жест, приказывая остаткам отряда следовать за собой.
- А где его милость? – дошло до Трея.
- Ранен, - коротко отозвалась Шели.
- Серьезно?
- Даянире боится, что до утра не доживет.
Разговор между братом и сестрой был очень тихим и, кроме попаданцев, случайно оказавшихся рядом, его никто не услышал.
Вид, который открылся им за воротами… вернее за тем, что еще недавно было воротами, был эпичным. Вражеская армия не то, чтобы отступила, а, скорее, в панике бежала, бросая даже оружие. То тут, то там на поли брани блестел брошенный скобяной инвентарь: то пика, то топорик, то щит.
А под самой стеной… Аборигены шатнулись назад, а попаданцы, наоборот подались вперед. Потому что под стеной лежал огромный, как автобус, крох, которого взрывом перевернуло на спину. Черепах изо всех сил мотал хвостом, головой, загребал воздух огромными лапами, но вернуть себе нормальное положение не мог.
- Бедняга, - посочувствовала Лиза, - сам он не перевернется. Надо помочь.
- На кой? – всерьез удивился Митя, - если только башку ему открутить. Он же городскую стену, практически, прорыл! Ворота сломал!
- Можно подумать, это он сам. Он же был под ментальным принуждением.
- Ну да, - неожиданно поддержала ее герцогиня, - так они мирные. Травоядные. Ласковые.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- И вообще, такое оружие лучше иметь на своей стороне, - заявил Лапин.
- Я пуст, - с сожалением сказал Трей, - вся сила ушла на купол. Теперь резерв не восполниться до ночи.
- До ночи он не проживет. Солнце сварит…
- Значит, будет у нас черепаший суп, - брякнул Митя и получил в ответ два негодующих девичьих взгляда. И то, что один из них был не только девичьим, но и герцогским, только добавило ему убойной силы.
- Перевернуть, - ледяным тоном распорядилась Шели, - как угодно. Одеть экран. Отвести за стену, в мой двор. Накормить травой. Об исполнении доложить.
· Попали! – присвистнул Митька. Чародей согласно кивнул. Как без магии перевернуть гигантскую черепаху, он понятия не имел. Она ведь весит как хороший танк.
Глава 10 В плену
Голова ощутимо побаливала, и осторожно потрогав лбом шершавую кору дерева, к которому его прислонили, Степан почувствовал здоровое такое утолщение: видно, шишка вскочила знатная. Хвала местному святому покровителю, Благому Тару, что воин ударил плашмя, и - в лоб, а не в затылок. Состояние, впрочем, было препоганым. Кроме тупой тянущей боли в месте удара, была какая-то общая слабость и дурнота. Попытка пошевелиться - и Степу вывернуло прямо на зеленый мох и торчавшие из него корни. Стало легче, но не намного. Плохая новость, похоже - сотрясение мозга. Но есть и хорошая - значит, мозг имеется.
Лагерь для военнопленных, так, про себя Вязов окрестил место, куда попал, был небольшим: поляна в лесу, в окружении здоровых растений чем-то напоминающих знакомые ели, но выше и толще, и с семью иголочками, растущими из одного семени. Никаких вышек с часовыми и прочих "ужасов плена" Степа не заметил, поляна была весьма условно огорожена... пеньковой веревкой, старой и местами потертой. Лапин увидел бы здесь прямую аналогию с полигоном, и объявил круг из веревки "заявленной условностью, символизирующей непреодолимое препятствие". Степан в своих умозаключениях так далеко не заходил, лишь лениво подумал, что не так просто здесь эта веревочка брошена, какую-то функцию она, несомненно, выполняет, и вряд ли - защиты от насекомых. Стали бы воины Медведя так беспокоится о здоровье своих врагов! Впрочем, если здесь практиковался выкуп пленных...
Самих пленных, кстати, было немного - всего семь человек. То ли Медведь приказал врагов в плен не брать, то ли они сами не сдавались. У небольшого, бьющего из-под мшистой кочки, ключа, сидели и лежали воины Арса. Раненые, сообразил Вязов, все. Пожилой мужчина с пробитой грудью, скорее всего, не жилец - вон, синий уже, хоть товарища и меняют ему на груди промокшую от крови повязку, и вытирают выступившую на губах кровь, но вряд ли ему суждено выкарабкаться. Степан знал такие ранения, правильно понял, что означают красные пузырьки в уголке сухих губ - пробито легкое. Своевременная операция в условиях госпиталя - и можно надеяться. А так, в лесу под деревом, шансов нет. Остальные были в лучшем состоянии: у кого перехвачено тряпкой плечо, у кого - бедро, молодой паренек, лет четырнадцати - шестнадцати, как и Степан, красовался здоровенной шишкой на голове - тоже оглоушили и повязали, пока был без сознания.
Оружия у них, понятно, не было. А вот прочих признаков неволи Степа как-то не углядел. Во-первых, ни на ком из пленных не было пут. Во-вторых, нигде видно никакой охраны. Вместо того, чтобы воодушевить, это обстоятельство здорово смутило Вязова. Наглядевшись на странности этого мира, он сообразил, что если пленных не караулят, как положено, значит, уверены, что те не сбегут. А уверенность эта на чем-то, да основана.
Внезапно Вязов почувствовал на себе пристальный взгляд. Он осторожно повернулся, чтобы не провоцировать новый приступ боли и головокружения. На него в упор глядел мужчина, моложе него, в просторной рубахе, таких же штанах и башмаках, сработанных из грубой кожи. Русые волосы были перевязаны тонким ремешком.
