– Вы поедете в город? – поинтересовалась Лидия.
– Что-то мне не хочется никуда ехать.
Погода не менялась пока в лучшую сторону, и даже наоборот, начинало казаться, что зима уже никогда не уйдёт из этих мест. Дул сильный ветер и, сметая снег с крутых склонов, он с остервенением засыпал дорогу. Из окна хорошо было видно, с каким трудом машины одолевают подъём.
– А меня отсюда увезут, наверное, прямиком на кладбище.
– Что вы такое говорите?! – возмутилась Данко.
Лидия поднялась и, опираясь одной рукой на спинку кресла, отвела вторую руку в сторону. Откинула голову назад и, изгибаясь плавно всем телом, вдруг взмахнула крылом – и взлетела, будто птица.
И сразу же упала на пол – и забилась в агонии. Дёрнувшись несколько раз, вытянулась во весь рост – и умерла.
Обратно к жизни её вернуло красное вино. Почувствовала, как к губам прикасается холодное стекло, – и открыла рот. Омыв язык и горло, терпкий напиток заставил сделать вдох – она снова задышала.
– Браво! Браво! – отбивая ладоши, кричали зрители.
Вадим и Солодов вошли в номер в тот момент, когда она из инвалида превратилась в птицу, и оценили по достоинству мастерство актрисы.
– Вы зачем сюда притащились? – спросила Лидия. – Вам кто нужен? Я или она?
– Нам нужна сердечница. – Доктор вытащил из сумки тонометр и, усадив больную на диван, надел ей на руку резиновый манжет. – Тут всё очень остро.
Измерив давление, Солодов покачал недовольно головой.
– Ну и сколько? – спросила Данко. – Наверное, под двести уже?
– Ложитесь и расстегните халат, – приказал ей доктор. – Послушаю ваше сердце.
Грудь у неё была роскошная, и, приложившись к ней ухом, доктор долго его не отрывал. Он даже слюну пустил от удовольствия.
– Извращенец несчастный, – посмотрела на него с ненавистью Лида. – Ни одной сиськи не пропустит.
– Лидуся, не смей меня ревновать, – погрозил ей пальцем Солодов. – Тут-то уж точно никаких причин нет.
– Мы хотели посмотреть, в каком состоянии находится пациентка, – объяснил Вадим. – Если можно транспортировать, повезём завтра в клинику.
– А я? – спросила Лидия. – Когда вы определитесь со мной?
– Не знаю, – пожал плечами Вадим. – Мы послали запрос в администрацию фонда, но ответ пока не получили.
– Господи, – тяжело вздохнула Лидия. – Это младенцу даже понятно. Если денег нет, то их нет. Бабки – не грибы, из земли не вырастут.
– Вы у нас первая в списке, – сказал Вадим. – Только нужно немного потерпеть.
– Брехуны несчастные. – Прихватив фен, Лидия двинулась к выходу. – Зря я вам поверила.
Глава двенадцатая
Цыпа
Он готовился к поездке так же тщательно, как к любому другому ответственному мероприятию.
Выяснил маршрут, места посещений, возможный состав участников.
Принял душ, побрился и опрыскал себя дезодорантом.
Надел синий костюм, голубую сорочку и малиновый галстук.
Оглядев себя в зеркале, нашёл, что выглядит достаточно мужественно.
Хотя цвет галстука и вызывал у него некоторые сомнения. Возможно, лучше подошёл бы серый или чёрный.
Поломав голову, решил, что с этой задачей лучше справится женщина, – и отправился к своей новой знакомой, к флейтистке.
Постучался и, услышав, как шлёпают по паркету босые ноги, немного взгрустнул. Женское тело было близко и доступно, но не вызывало никаких желаний.
– Решили навестить больную? – запахивая полы халата, спросила она.
– Вы ещё не одеты? – удивился Цыпа. – А как же поездка?
– Я плохо себя чувствую. – Она подошла к журнальному столику и, взяв пузырёк, открыла его и высыпала на ладошку горстку таблеток. Положила себе в рот и, поморщившись, проглотила. – Вы мне потом расскажете, что видели.
– Как вам мой галстук? – спросил он. – Слишком яркий, да?
– Да, нет, ничего, – сказала она. – Но можно и совсем его не надевать. Европейцы давно научились обходиться без них.
Спустившись вниз, увидел, что в автобусе сидят одни мужики.
– А где женщины? – не понял он. – Забастовку устроили?
– Они тебе нужны? – спросил бородач. – Если очень приспичит, найдём тебе шлюху – в городе их полно.
– Погнали, – хлопнув водителя по плечу, сказал Вадим. – Сначала в клинику, а потом на рынок.
– Мне нужно в лавку, где удочками торгуют, – напомнил бородач.
– На рынке есть всё, – сказал Вадим. – Удочки, мормышки, сетки. Рыба любая – сырая, солёная, копчёная. Всё, что душа пожелает.
– А пивом там торгуют? – поинтересовался бородач.
– Торгуют, – ответил Вадим. – Но на улице лучше не пить – могут оштрафовать. Тут это принято делать в барах. И спокойнее, и теплей, и цены почти такие же, как в магазине.
– Смотря какой магазин, – сказал Солодов. – Есть такие дорогущие, что о-го-го.
Цыпа подсел к нему и, положив руку на колено, сдавил с силой пальцами.
– Слабоват стал в коленках, да? Или мне кажется?
– Тебе показалось. – Солодов скинул его руку со своей ноги. – Я, как стоял твёрдо – так и стою. И пока ещё не шатаюсь.
– Тогда объясни мне, пожалуйста, одну вещь, – попросил он приятеля. – Почему вы прогнулись перед этой тёткой? На вас надавили? За ней кто-то стоит?
– Ты это о ком? – не понял доктор. – О сердечнице?
– Ага, – кивнул он. – Вы занимаетесь только ею, а до остальных дела нет. Я, например, для чего сюда ехал?
– Да, с ней всё действительно не так, как с другими, – вынужден был признать Солодов. – В Питере есть одно светило медицинское – его во всём мире знают. Тётка к нему обратилась, и он немецким коллегам письмо накатал. Окажите, мол, содействие, и всё такое. Теперь её здесь ждут.
– А почему этот знаменитый лекарь сам операцию делать не захотел?
– Старый уже, и институт его развалили – одна только вывеска осталась.
Автобус свернул на просёлочную дорогу и, въехав в высокий сугроб, сразу же забуксовал.
– Вот их хвалёные дороги. – Бородачу это жутко нравилось. – Чуть с трассы съехали – и всё, конец пути. В точности как у нас.
– Да ладно тебе, как у нас, – не согласился с ним однорукий. – Я выбоин на асфальте тут не видел. А то, что снегу тоже много насыпает – это факт.
– Всё, мужики, выходим, – командовал Вадим. – Подтолкнём немного сзади.
Они навалились на кузов вчетвером, а самый здоровущий стоял в сторонке и растирал занемевшую спину. Наклонялся, приседал и боксировал с тенью.
Мужики пыхтели, а он разминался и поглядывал на них с иронией. Разогревшись хорошенько, тоже подошёл к автобусу.
– Вы, парни, пока свободные, – сказал Железяка. – Я лучше один.
Упёрся огромными ручищами и без всяких видимых усилий закатил автобус на холм. Как будто это было что-то лёгкое, вроде детской коляски. И даже не вспотел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
