И она сосредоточенно продолжила поедание жареной рыбы… Я задумался… Забавная ситуация получалась. Разумеется, ни в какую гостью из будущего я не верил, но я был действительно под сильным впечатлением от фантазии моей маленькой знакомой. В каком-то смысле она честно отработала свою жареную рыбу, разыграв для меня такое необычное представление. И она ни разу ни на чём не попалась — у неё на всё были готовы ответы… Это же надо — так свободно и естественно врать! Такую бы малышку, да выучить на шпиона — цены бы ей не было!
— Спасибо вам огромное, — сказала Ла-На, подъедая остатки жареной картошки с тарелки. — Всё так вкусно! Даже не знаю, как вас отблагодарить… Хотите, я вам что-нибудь про моё время расскажу? Раз уж я всё равно тут сижу… Вам, может, станет интересно — ведь для вас это будет будущее…
— Хочу, — я ещё раз удивился её авантюризму, граничащему с наглостью.
— Спрашивайте! — улыбнулась она.
— Хорошо, — задумался я, зададим-ка ей задачку посложнее: — Кто победил в третьей мировой войне?
— В третьей?
Ла-На выглядела действительно озадаченной…
— Ну, хорошо, — улыбнулся я. — А во второй мировой кто победил?
— Во второй? — Ла-На сосредоточенно пыталась что-то вспомнить.
— Разве у вас в будущем совсем нет истории в школе? — удивился я, несколько преувеличивая степень моего удивления.
— Есть, — сказала Ла-На. — Только я вот как думаю… Войн на свете было много… Вам, наверное, интересно узнать про исход войны, которая была… то есть будет в ближайшем для вас будущем?
— Хотелось бы, — кивнул я.
— Я не знаю точно, в каком я сейчас времени… — задумалась Ла-На. — У вас вроде какая-то своя система отсчёта… Значит, мы сейчас где-то до новой эры… Там, я помню, была мировая война, которая продолжалась тридцать лет или даже больше…
— Это уже интересно, — сказал я. — А это была война с применением ядерного оружия?
— Да, и ядерного, и химического, — ответила Ла-На, сосредоточенно глядя перед собой, словно отвечала на уроке. — Тогда союз государств Европы проиграл, а победили Соединённые Штаты Америки вместе с Россией. Они-то после войны и поделили Европу между собой: одна половина Европы отошла Соединённым Штатам Америки, а другая — России…
Пока фантазия моей новой знакомой взбиралась на новые и новые вершины, бутылка пива закончилась, и я привстал из-за стола.
— Ты не возражаешь, если я схожу за новой бутылкой? — спросил я Ла-На. — Тебе принести ещё апельсинового сока?
— Ой, да, пожалуйста! Он такой вкусный — с маленькими кусочками апельсина… Я такого никогда раньше не пробовала, — обрадовалась Ла-На.
Я выбрался из-за стола и направился к стойке, где немочка с беличьими зубами и белобрысым хвостом волос раскладывала чистые ножи и вилки по пластиковым ящикам… Тридцатилетняя мировая война! Это она что-то действительно расфантазировалась… Видимо, столетнюю войну вспомнила, вот и придумала… На самом деле никто там сто лет мечом не махал, просто потом, лет через пятьсот, историки договорились и объединили серию войн между Англией и Францией под таким названием… Кто знает, может ещё через пятьсот лет Первую и Вторую мировые войны объединят для простоты понимания… ну а какой-то период мира между ними просто потеряется среди веков и тысячелетий… Я вдруг замер, поражённый ходом своих мыслей. Неужели и эта малышка с китайской мордочкой рассуждала так же, разыгрывая передо мной свой забавный спектакль? Ведь получится как раз тридцать один год, если считать две мировые войны за одну!
Задумавшись, я даже не сразу взял сдачу, так что белочке пришлось нетерпеливо покачать протянутым мне кулачком с монетами и сказать «Битте!». Держа в руках новую бутылку пива и стакан с апельсиновым соком, я повернулся и торопливо пошёл обратно. Однако уже через пару шагов я понял, что можно не спешить, — за столиком в углу никого не было…
Личности, Идеи, Мысли
Святослав Логинов
Алхимии манящий свет
Неверно было бы представлять, будто химия и алхимия — стадии развития одной науки, изучающей свойства веществ. Разумеется, химия позаимствовала у старшей сестры часть её богатейшего инструментария, но не более того. С точки зрения современного науковедения, алхимия не является естественной наукой, это гуманитарная дисциплина, проблемы этики пронизывают каждый её постулат, а раскрытие тайн природы — не более чем одна из промежуточных стадий алхимического делания. Сама парадигма алхимического мышления отличается от естественно-научной парадигмы нового времени.
Неверен также и взгляд на алхимию как на способ получения золота из неблагородных металлов. Задача эта вовсе не ставится алхимией, даже в качестве промежуточной цели. Презренный металл алхимика не интересует. Технически проблема решаема, но моральный запрет реализуется в столь императивной форме, что обойти его невозможно. Это не исключает существования мошенников и шарлатанов, трущихся возле алхимии и вокруг спонсоров, которым они обещают златые горы (в самом прямом значении этих слов). Конец этих господ всегда одинаков, варьируется лишь способ казни.
Что касается подлинных адептов, таких как Гермес Трисмегист, Альберт Великий, Роджер Бэкон или Василий Валентин, то все они были бессребрениками и никому золотых гор не обещали, честно предупреждая вступающего на тернистый путь искателя истины, что материального благополучия он здесь не обретёт, а собственное состояние погубит практически наверняка.
Но если получение золота для алхимика под запретом, то чем же занималась алхимия? В любом справочнике, изданном в течение последних трёхсот лет, именно трансмутация элементов ставится во главу угла алхимического делания. Тут нелишне вспомнить то, что мы бездоказательно постулировали в первом абзаце. Алхимия — наука гуманитарная, и не следует её термины понимать буквально. В гуманитарных дисциплинах золото — символ совершенства. Когда мы говорим, что у человека золотые руки или золотой характер, это не означает, что они отлиты или отчеканены из элемента номер семьдесят девять. Точно так же золото, которое является целью алхимиков, не представляет собой металл, но нечто в высшей степени совершенное.
Подобный подход противен самому способу мышления современного учёного. Что это за наука, если золото у них не золото, ртуть — не ртуть, а результат принципиально невоспроизводим и зависит от чистоты помыслов адепта? Да, конечно, алхимия с нашей точки зрения — не наука, а скорей — искусство. При этом она находится в тесном и недружественном контакте с другой ненаучной дисциплиной прошлого — богословием.
Забудем на некоторое время о научно-естественной парадигме и подумаем, как это всё понималось образованными людьми Средневековья, в том числе — алхимиками.
Согласно догматическому богословию, акт творения доступен исключительно Богу. Дьявол способен наводить мороки и обманывать чувства, реально он ничего создать не может, хотя знания его о мире весьма велики. Человек же занимает промежуточное положение между богом и дьяволом. Он способен перемещать предметы, комбинируя в небывалых сочетаниях то, что создал Бог. Неопытному взгляду может показаться, что человек творит новые сущности, но на самом деле это переработка, а не акт творения.
Кстати, поскольку дьявол реально не способен даже перемещать предметы, он вынужден обращаться за помощью к ведьмам и колдунам. Дьявол делится с ведьмой толикой своих знаний, а она производит работу, необходимую нечистому для его козней. Вспомните гётевского «Фауста», когда Мефистофель приводит доктора к ведьме. Казалось бы, зачем? Почему он сам не сделает всё, что ему нужно? Да именно потому, что сам Мефистофель ничего сделать не может. Только наводить мороки — и не более того. Этим же объясняется, почему от крестного знамения или колокольного звона всё, «созданное» бесами, немедленно рассыпается.
Как видим, логика не чужда даже демонологии.
И вот в эту стройную систему вторгается алхимия со своими еретичными построениями и постулатами. Основной из них: алхимик в своём делании является творцом, то есть единоподобен Богу.
Разумеется, церкви подобное заключение не может нравиться, и всякий алхимик в глазах церковных властей находится под сильным подозрением в связях с врагом рода человеческого. Алхимиков и вовсе бы перевели в разряд нераскаянных еретиков и изничтожили как класс, но ведь золото!.. В те времена тоже путали истинное золото алхимиков с жёлтым металлом, из которого чеканят монету.
Нелишне обратить внимание на термин: «единоподобие». В символе веры, принятом на Никейском соборе, читаем: «Бога истина от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша». Однако Никейский символ веры разделяют далеко не все. На соборе против такой формулировки выступил архиепископ Александрийский Арий. Согласно Арию Христос не единосущен Богу-Отцу, а всего лишь единоподобен. Он не предвечный сын божий, а первое и лучшее творение. Алхимия, оформившаяся в качестве самостоятельной дисциплины в Александрии, разумеется, восприняла и многие положения арианства. Встать на один уровень с Христом, достигнуть единоподобия с Богом — вот задача истинного адепта! Задача еретичная и грандиозная. А разговоры о золоте — маскировка, позволяющая избежать преследований властей предержащих.
