Что же, право на эксперимент есть и у профана. Давайте делать золото.
Камень, представляющий собой лишённую качеств первоматерию, способен, вступая в контакт с реальными (и потому не слишком чистыми) веществами, воспринимать свойства, которые являются доминирующими в данном веществе. Бросьте камень в грязную воду, и вы получите воду чистейшую, которой будет тем больше, чем лучше была доброта камня и чище исходная вода. Сплавьте камень с любым металлом (вовсе не обязательно ртутью или свинцом) — и вы получите совершеннейший из металлов — золото, коего окажется тем больше, чем совершеннее был исходный металл и лучше камень.
Но есть у этих промышленно привлекательных процессов и обратная сторона. Законов сохранения никто не отменял даже для алхимии. Так куда же девается то нечистое, что присутствовало в металле, не позволяя ему быть золотом, а превращая в железо, цинк или празеодим? А оно переходит к невещному грифону, наполняя его идеальную форму вполне реальным содержанием. И невидимый прежде грифон овеществляется, превращаясь во вполне конкретную зверюгу. Хорошо, если после того, как мы чистили камнем воду, на нас посыплются жабы и пиявки. А если выползет нечто вроде Лернейской гидры?
В древней Греции нехватка питьевой воды была весьма ощутимой. Горы, болота, море… — родников, озёр, рек и иных источников питьевой воды очень мало. Воду приходилось кипятить, а потом, чтобы окончательно обеззаразить и отбить сохранившийся гнилостный привкус, доливать в кипяток немного вина. А мы после этого рассказываем, что греки ничего, кроме вина, не пили! Любителям подобных анекдотов посоветую сходить в Эрмитаж в зал греческих ваз и поглядеть на выставленные там экспонаты глазами тех, для кого это были не древние сокровища, а каждодневная посуда. На двадцатилитровый кратер кипятка вливался пол-литровый потир вина крепостью около пятнадцати градусов. И это считалось алкогольным напитком?
Древнегреческие алхимики, ежели таковые существовали, вполне могли использовать камень для очистки воды. Неудивительно, что миф о Лернейской гидре родился именно в Греции.
Но вернёмся к теме нашего повествования. Что произойдёт с недобросовестным адептом, если он вздумает получать с помощью камня золото? Овеществлённый грифон немедленно порвёт неудачника на куски, после чего, забрав полученное золото, улетит в далёкие горы, где, как полагал Аристотель, грифоны проживают в природных условиях. Почитайте легенду о докторе Фаусте — не поэму Гёте, а подлинную легенду шестнадцатого века. Согласно этому источнику, доктор плохо кончил. Явившиеся черти (которых, впрочем, никто не видел) разгромили дом, а истерзанное тело алхимика выбросили на улицу. Всё это сопровождалось ужасным шумом, грохотом и вспышками пламени. Это позволяет историкам химии, рассматривающим казус с точки зрения современной науки, делать вывод, что доктор Фауст погиб, поставив опасный опыт со взрывчатыми веществами. Алхимик же видит совершенно иную картину. Никакие черти, конечно же, к доктору не являлись, тем более что черти, будучи существами нематериальными, не могут устроить реальный погром. Душу погибшего никто не утаскивал, она отправилась, куда ей предназначено провидением, обычным порядком. А погром и убийство совершил грифон, который родился в результате безответственного эксперимента.
Но ведь можно принять меры безопасности, так, чтобы грифон не смог добраться ни до золота, ни до его владельца…
Да, это возможно. Но и в таком случае ничего хорошего получиться не может. Грифон начнёт рваться, куда ведёт его инстинкт. До золота и горе-адепта он, конечно, не достанет, но нахватается по дороге всевозможной материальной и астральной грязи. Зверь увеличится в размерах, сохранив в прочем крылья и пасть. Грязь вещественная станет сползать с раздувшейся туши тяжёлыми чешуями, грязь астральная (а попросту говоря, нечистые помыслы окружающих) преобразуется в тепловую энергию. Полыхнув пламенем, бывший грифон взлетит, поселится где-нибудь неподалёку и начнёт регулярно опустошать окрестности, разыскивая родной слиток золота. Заодно он начнёт изымать у окружающих золото, полученное иными, неалхимическими способами, и красть невинных дев и верных жён (гуманитарный аналог золота). Читатель уже понял, что речь идёт о драконе, изображение которого частенько встречается в немых книгах.
Уничтожение драконов не входит в задачи алхимии и рассматриваться здесь не будет. Замечу лишь, что убить дракона может исключительно рыцарь без страха и упрёка, а поскольку автор никоим образом не рыцарь и страшные упрёки слышал неоднократно, то и с драконом ему лучше не сталкиваться.
Что же получается? Камень у нас есть, а золота мы получить не можем. Так ради чего сыр-бор горел? А горел он ради истинной цели алхимии. Помните — алхимик совершает акт творения и становится подобен Богу.
Андреас Либавиус в 1595 году дал следующее определение алхимии: «Искусство получения совершеннейших эссенций». Его же определение химии: «Химия, та часть алхимического искусства, которая может быть исполнена алхимиками собственноручно». Как видим, Либавиус уже не верил в практическую алхимию и рассматривал её лишь как систему философских взглядов. Но в отличие от многих своих последователей он с этой системой знаком был.
Что же это за совершеннейшие эссенции, зачем они нужны и какое отношение имеют к камню, лежащему в плотно закрытом керамическом сосуде?
Существуют три жидкости, в которых камень может растворяться, не вступая в реакцию и оставаясь самим собой. Это вещественный дух, философское масло и истинная ртуть.
Вещественный дух, прозрачная, летучая и горючая субстанция, был получен ещё александрийскими алхимиками. В Европе первым это вещество получил в XIII веке Раймонд Луллий. Впрочем, не исключено, что Луллий, бывший помимо всего великолепным переводчиком с арабского языка, вообще не занимался практической алхимией, а лишь переводил чужие работы, приписывая их себе. Но зато Луллий дал веществу, полученному при перегонке вина, латинское наименование spiritus vini (дух вина). Арабы называли это вещество «алкоголь», что в переводе означает просто «дух». Так или иначе, спирт стал известен европейцам после опубликования работ Раймонда Луллия. И именно Луллий объявил, что долгожданный и многократно упоминаемый эликсир жизни — это раствор камня в винном спирте.
Мне так и не удалось найти в литературе упоминания, в каком соотношении следует брать камень и растворитель и сколько полученного эликсира можно и нужно употребить. Лекарство это явно относится к числу сильнодействующих, передозировка которых очень опасна. Алхимики же продолжают пользоваться кухонной терминологией, употребляя вместо точных дозировок выражения «достаточное количество», «сколько потребуется» или даже «как покажется приличным». Честно говоря, я бы не рискнул пить лекарство, приготовленное таким образом.
Тем не менее эликсир готовили, пили, и по меньшей мере некоторые при этом оставались живы и даже удлиняли свою жизнь на несколько столетий. Первые испытания эликсира алхимик проводил, разумеется, не на себе самом. В прежние века для этой цели использовали преступников, приговорённых к смерти. В случае удачи им обещали жизнь и свободу. В воспоминаниях Амбруаза Паре описан случай, как французский король испытывал на приговорённом к повешению преступнике камень безоар, якобы спасающий от любого яда. Нетрудно догадаться, какова была судьба несчастного.
Зато судьба человека, испившего эликсир, бывала различной. Если ему удавалось протрезветь после «достаточного количества» спиртового раствора камня, испытуемый получал необычайное здоровье и потенциальное долголетие. К сожалению, далеко не все могли правильно воспользоваться полученным даром. Большинство отправлялось радоваться жизни, и жизнь эта очень скоро прерывалась насильственным образом. То, что Фауст из поэмы Гёте убил на дуэли Валентина, целиком на совести автора поэмы. Погибнуть должен был Фауст. Ведь над человеком, получившим «вечную» молодость, продолжает витать невещный грифон. Он получил старческую дряхлость и тьмочисленные хвори омоложенного, но он жив и находится в непрерывной связи с донором, получая от него последствия невоздержанной жизни и прочее в том же духе. Львиную морду украшают следы пьянства, разврата, бездушия и жестокости. Этакий невидимый зверообразный портрет Дориана Грея, витающий подобно ауре над головой владельца. Нужно быть очень осторожным и умеренным человеком, чтобы прожить дополнительные триста лет, которые подарил тебе камень. Обычно расплата наступает куда быстрее, освобождая от мук лишней жизни не столько человека, сколько грифона, который может наконец раствориться в небытии.
Среди людей, испробовавших эликсир, следует отметить Калиостро и графа Сен-Жермена. Разумеется, сами они алхимиками не были, а получили напиток из рук настоящего адепта, который таким образом подбирал оптимальную дозу лекарства. За сотни лет великие мошенники научились кое-каким фокусам, но реального знания у них не было. Не числилось за ними и особо нехороших дел, что и позволило им дожить до всемирной известности.
