Третий день в Сочи. Жемчужина. Вчера вечером был пьян без вина в актёрской тусовке. Люблю провинции, маленькие города, городочки.
Выкурил сигарку.
В Сочи на Кинотавре я практически был счастлив в режиме он-лайн.
Турция.
Тут славно. Не хватает только Алика, какой-нибудь бляди и хорошей книги. Рыжая стала высказывать недовольство. Зачем я её привёз?
Гостиница. На второй линии отель Мариса в Тыкирово. Рядом Фазелис Принц.
Отель Сириус рядом слева, а чуть дальше отель Тыкирово. Турки — хорошие ребята.
Рядом сидит хозяин трёх гостиниц. Что он, счастливее, чем я? Думаю, нет.
В этот тёплый, ясный, турецкий день мы счастливы оба. Ему — 72 года, мне — 53 года. Конечно, сейчас мы наравне, а раньше он мог позволить себе многое: Париж, Нью-Йорк, Лондон. А сейчас все в прошлом. Мы счастливы оба: ни я не могу позволить себе Париж, ни он.
Голубые. Разговор с Аликом.
Сегодня первый раз позавидовал голубым. Они были такие счастливые в ресторане. Среди нормальных пар не бывает такого видимого счастья и такой любви. Наверное, не бывает.
Турция. Сентябрь 2004 год.
Алик, здесь хуже, чем в 3 звёздах: много ненужной еды. Понтарская, необщительная публика. Скучно. Человеку много не надо (для счастья): сносная еда, крыша над головой и море, которое всё затмевает. Оказывается, легко поменять минус на плюс путём анализа событий, сравнивая с чем-то. Ощущение счастья одинаково для всех.
Природа здесь очень красивая, но сердце не трогает. На Кубани, в Саратове, Волгограде будоражит душу.
Понедельник, господа. Утро, 9 декабря.
«К ненависти можно привыкнуть, к любви — никогда» Жан-Клод Декруа.
Я всегда говорил, что человек жив, пока он жив в наших сердцах, в нашем сознании, в нашем уме. Человек мёртв, когда его забывают. А поэтому, какие проблемы? Значит, Юрка жив. Я могу сказать: «Мы с Юркой много ругались, кричали друг на друга, у каждого из нас были свои недостатки. Я всегда говорил ему лично свои претензии, он выслушивал и высказывал мне свои претензии.
— Да пошёл ты!..
— Ладно уже, пойди, купи хорошего вина.
Я шёл, покупал хорошее вино, он выпивал, как обычно, одну рюмку, я выпивал всё остальное, и всё было нормально. Я привык и по старой памяти до последних дней называл его Ланго: «Слушай, Ланго…» Он отвечал: «Ты только так при людях не говори». Когда он жил на Сухаревке, у него в квартире висела табличка, которую я ему привёз, — «Театр Юрия Лан-го». Нет, объявлял я его, конечно, Лонго, но у меня в подсознании всё равно всегда было Ланго. Это уже позже я как-то ехал в машине и обратил внимание — «Улица Луиджи Лонго». И созрела идея: «А почему бы и ему ни быть Лонго?» В энциклопедии приводится транскрипция этой фамилии, и как произносить правильно, как оно звучало на латыни — Лонго или ЛангО — на самом деле никто не знает. Лонго — это в переводе «длинный». Я ему говорил: «Юра, ты выбрал себе фамилию как раз в соответствии со своим ростом (в переносном смысле — у Юрия был 1 -60). Тебе нужно говорить людям, что ты не выше, ты — длиннее».
Алла Михайлова:
— Алексей, я уверена, что независимо от того, верит человек в магию или не верит, но, если он, как Юра, одевает эту личину и играет постоянно, не выходя из образа, то она становится его жизнью, его плотью и кровью. В результате игра в магию в действии имеет реальное воплощение.
Алексей Гайван:
— Мы с Юрой понимали друг друга с полуслова, и, если отбросить все его наносные негативные черты, то, по сути, Юрка был Человеком с большой буквы».
Друзья уходят и враги,
Мы все равны и смертны,
Но остаются лишь шаги
Громки иль незаметны.
Шаги-дела, шаги-слова
А где-то память взгляда:
И что зачтётся там сперва,
Обдумывать не надо.
Пусть каждый в памяти хранит
Кусочек фотоплёнки,
И, как мозаика, они
Вбирают образ тонкий.
Он не замёрзнет, не сгорит,
Пройдя моря и стены,
И с нами вдруг заговорит
Сейчас вот с этой сцены!..
Живут на гранях чудеса
Пересеченьем судеб.
Мы помним эти голоса…
(нас помнили бы люди!)
Шаги-дела, шаги-слова —
Мы оставляем это,
Вступая в новые права,
Вверху ища ответа.
Там всё написано про нас:
Планет и цифр гонка…
И, видимо, он здесь сейчас —
Продляет время — ЛОНГО!
И долго-долго будет жить
Загадочным явленьем:
Как мысль одна могла сдружить
Эпоху с поколеньем.
И кто родил, кто воплотил —
Не будем спорить, братцы.
Нам важно: что кто ощутил
И как сумел добраться
До этой точки бытия
Реально-нереальной.
А смерть — есть день прибытия
К той площади вокзальной.
Что охраняют День и Ночь
Движение — движенье
Медуза плавает точь-в-точь
Как жизни продолженье:
Берёт-даёт, берёт-даёт,
Толкая колесницу,
И если где-нибудь умрёт,
То там же и родится!
Продится, перейдя предел,
И чудо повторится!
И если много добрых дел,
То не забыты лица!
Алексей Гайван — «На смерть Юрия Лонго».
17 февраля 2006 г.
ГЕННАДИЙ ГОНЧАРОВ:
«Не ругайте его — это наш дедушка!»
Из дневника Юрия Лонго
«Для дружбы нужно время», — певица Свиридова. Я думаю, что ещё и симпатия, понимание, уважение, прощение ошибок друга, альтруизм, доброта, вера, ум да и ещё много чего, Бог знает что. Дружба — то же, что и любовь, только без секса.
Олеся Казакова, которая встречалась с Геннадием Гончаровым с 1999 года на протяжении шести лет, говорит, что «сейчас просто с кошмаром вспоминает, что было». «Мы познакомились очень символически: в «нехорошей квартире». Праздновалось, по-моему, пятьдесят лет со дня смерти Булгакова. Я просто очень любила Булгакова и приехала в эту «нехорошую квартиру» с друзьями, и Гончаров приехал туда же. И Кулебякин схватил нас: «Девчонки, пошли к магу, к магу!» И привёл нас к Гончарову. Как потом выяснилось, Кулебякин ему девочек поставлял. А мне на тот момент только шестнадцать лет было, интересно стало — маг. Я тогда думала, что школа гипноза — это какое-нибудь подвальное помещение и там что-то в чане варится и танцуют тумбу-юмбу. Я не знала, что это была легальная организация. К тому же Гончаров сразу сл ал оказывать мне знаки внимания. Он мне стал плести историю, что ему нужна ассистентка и что он видит, что я очень талантлива. Говорит: «Встань, я твоё поле посмотрю». И начал крутиться вокруг меня. А он же ростом маленький — метр семьдесят всего, ниже меня — и вдруг встаёт на цыпочки и начинает меня целовать. Я такая на него смотрю сверху вниз так строго, потом разворачиваюсь и ухожу. А подружка меня ждала за дверью и говорит:
— Ну, может, тебе показалось?
— Ну, что я — ненормальная что-ли?
И вот он едет на своём Кадиллаке за нами и говорит:
— Можно вас подвезти?
Я думаю: «На Кадиллаке хочется покататься. Не будет же он к нам двоим приставать?» Вот так мы с Геной и познакомились, а потом я реально в него влюбилась, потому что сначала всё было очень красиво и очень показательно. Приходит, например, какой-нибудь мужчина в МШГ (Московская школа гипноза) и говорит:
— Геннадий Аркадьевич, а можно Вас туда-то пригласить?
А Гончаров:
— Олесечка, ты хочешь туда-то пойти?
— Да, хочу.
— Да, мы пойдём.
Это так подкупало. И уже в том же 1999 году через него я познакомилась и с Юрием Андреевичем Лонго. Мы даже новый 2000 год вместе встречали. К Юрию Андреевичу я относилась и отношусь очень хорошо. Когда мы расстались с Гончаровым, у меня изменилось мнение только касательно его одного. Моё отношение ко всем остальным людям осталось прежнее. Ничего не поменялось. А тогда я чувствовала, что и Юрий Андреевич ко мне тоже хорошо относился. Он был очень добродушный и простой. Ещё очень весёлый, я бы сказала прикольный. Когда они общались с Гончаровым, то выглядели, как дети. Это было очень забавно, в них действительно просыпались дети. У меня многие мои друзья, мои ровесники, не обладают такой активностью, какая была у Юрия Андреевича. К тому же, стоило посмотреть, как они с Геной общались! Они постоянно что-то впаривали друг. другу! Как-то мыс Геной по дешёвке купили у Лонго трёхспальную кровать из итальянского гарнитура на дачу за сто долларов. Юрий Андреевич, когда-квартиру на Сухаревской менял, распродавал всю мебель, она у него по размерам не подходила для новой квартиры. И вот он Гене оттуда постоянно пытался впарить какую-то требуху и всё время говорил:
— Ты Олесю не бери. Она тебя отговорит. Ты один приходи.
А однажды Лонго пришёл к Гене домой, а Гене как раз накануне подарили набор чайников для проведения китайской чайной церемонии, и Гена ему говорит:
