J
Юрий Лонго — начало 90-х гг.
Юрий Лонго с женой Людмилой Никитиной, отцом Андреем Ивановичем и Дочкой Юлечкой. 23 сентября 1982 г. В День рождения и Юрия, и Юли
кинологические опыты
ВСТРЕЧА С Э КСГРАСЕНСОМ
ЮРИГМ лонго
ЗЕРВНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ ЧЕЛОВЕКА
мнмЛ
В своей школе с друзьями и учениками. В центре — Юрий Лонго, слева — Владимир Цукерман и Владимир Рубаник; внизу — Борис Шапиро-Тулин; справа в галстуке — Геннадий Гончаров
nnnu
Ксения Лонго — внучка Юрия Лонго. Январь 2009 г.
Алла Михайлова — секретарь Юрия Лонго и его дочь Юлия Лонго. 1 мая 2009 г.
В театре на Таганке для спектакля «Убить дракона» была заказана шикарная кукла, а водить куклу у них никто не умел, и они в этот спектакль пригласили меня. Таким образом, я сыграл дракона, а параллельно, поскольку уже был зачислен в штат театра, меня взяли на роль беспризорника в спектакль «Десять дней, которые потрясли мир», в котором Высоцкий играл Керенского. У меня даже есть записи Высоцкого у меня дома — его полный и единственный импровиз, — которые я подарил Музею Высоцкого. Потом я из театра ушёл в Филармонию, в Москонцерт.
Из дневника Юрия Лонго
Свобода!
Я никогда не был свободен!
Какой-нибудь вор-одиночка намного свободнее меня.
Свобода, господа, не положение тела в ванной из денег. Свобода — это величайшее состояние души! За деньги она не покупается.
Свободу в Сбербанке не получить.
Вот составные свободы: смелость характера, смелость поступков, знание жизненных ситуаций, умение абстрагироваться,
Сила вот!!!
Философия ума.
Умение в малом получить наслаждение.
Нельзя быть свободным, находясь даже вдвоём. Не так одет, не так посмотрел и т. д.
В Москве.
Были мысли. Страшные мысли.
Только алкоголики принадлежат сами себе. Обычные люди зависят от быта, от обстоятельств на службе, от условий в семье, от стрессов, от предательства друзей, от любви, злобы, карьеры и т. д., «что подумают люди» — самая тормозящая фраза. Алкоголику это до лампочки.
А на х…й такая жизнь нужна, когда ты зависишь от всего?
26 сентября 2003 г.
В «Алантуре». Делаю адскую смесь из 5–6 сортов травяного чая. Думаю; хочу с палаткой к реке в России. Завидую нищим, бомжам, бродягам и пьяницам за их свободу. Читаю взахлёб книгу Никаса. Хочу путешествовать. В первый раз не очень хочу в Москву. Здесь одна программа ТВ. Неплохая еда и иногда тёплая вода в море.
16 сентября 1997 года.
И если у меня со свободой ничего не получится, то всё равно: Да здравствует моя молодость с наглостью к женщинам — ОНИ ЭТО ЛЮБЯТ!
“Единственно, чего я добился в свободе, — это иногда побыть одному. Всю жизнь мне хотелось ни от кого и ни от чего не зависетб. Наверное, это единственное состояние для философии. Так… свобода. Это, конечно, понятие растяжимое — свобода. Как можно утверждать, что нельзя быть свободным от общества, живя в нём? По Марксу. Тем более, в современное время, на рубеже 21 века социум очень сильно влияет на личность, и поэтому мы все зависим. Я побоюсь не казаться оригинальным, сказав, что все мы зависим от работы, от друзей, денег, от хорошего настроения и плохого, от собственной квартиры, благополучия, родителей и масса перечисленных вещей, от которых мы зависим, в конце концов, от внешнего вида и т. д. Быть абсолютно свободным — это привилегия только истинных философов, истинных духовных лидеров.
Знаете, о чём я мечтал в 25–27 лет, всё абсолютно точно сбылось, но с точностью до наоборот. Я мечтал быть совершенно свободным, быть свободным от всего, но, причём, имея свою крышу над головой в качестве коммунальной квартиры, даже комнаты, иметь минимум денег на пропитание. Причём добывание этих денег — не что иное, как сдача бутылок. Тогда они были ещё по рублю или не помню, сколько, в общем, рубля хватало на целый день жизни. Для этого нужно было сдать 10 пустых бутылок. Сдать в магазин или в букинистическом отделе сдать несколько книг, которые тут же можно было купить подешевле и тут же за углом продать дороже. То есть проживание за минимум средств, не накладывающих на обязанности зависимости от чего-то и, живя в коммунальной квартире и занимаясь всем, всем, всем, чем ты хочешь. Очень уникальная вещь, конечно, жить свободным, как птица, причём иметь мозги не птичьи, а человеческие, иметь душу человеческую, иметь эмоциональный фон, при всём при этом получать массу удовольствий от жизни, то бишь музей, театр, кино. Это всё было очень дёшево и доступно.
21 мая. Израиль. Тель-Авив.
Я на юге! Горы, побережье. На Юге!!! На Средиземном море!!!
Полная свобода, тепло, жарко, море, запах моря, нежный песок.
Только нежный песок и морская волна может заменить отсутствие женщины и временное отсутствие Родины.
Не нужен телевизор, не нужна музыка. Свобода — это тишина. Свобода — это (не цивилизация — зачёркнуто) отсутствие цивилизации. 21 августа 1997 года.
Помню, как мы с Юркой познакомились. Это было в 1977 году. Я тогда учился в Москве в институте Культуры. Смотрю — идёт такой маленький, щупленький мальчик, безусый, никаких усов у него тогда и в помине не было, подошёл ко мне и спрашивает: «А где тут можно насчёт экзаменов узнать? Я хочу в институт Культуры поступить». Я подвёл его к доске объявлений, всё объяснил, растолковал условия приёма, когда какие экзамены сдавать. Потом мы с ним пошли в какую-то кафешку, посидели, поговорили, выпили немного, как водится, и расстались. Но, как оказалось позже, не навсегда — на три года, потому что в 1980 году мы с Юркой опять случайно встретились — на концерте в Парке имени Баумана, где он уже показывал фокусы. Он меня увидел и сразу узнал (я-то не менялся), а я его не узнал, потому что у него уже усы были. Точнее, ещё не усы — усишки. И сам он уже был не худенький, а более фактурного телосложения. Он подбежал ко мне: «Ой, а я тебя помню! Мы с вами виделись в институте Культуры!» И тут я начал вспоминать, но так и не узнал его, потому что три года прошло и потому что он стал совершенно неузнаваемым, а просто вспомнил, что был тогда такой эпизод. Ну, и всё, с тех пор наша дружба уже не прекращалась.
На том концерте как раз и Володя Цукерман был, он тогда только-только из армии пришёл и работал ассистентом у Марты Цифринович. Марта Цифринович в то время была одной из самых известных кукольниц в Советском Союзе. То есть Дивов, Марта Цифринович и Образцов — вот трое кукольников, которые в то время работали на эстраде. Я взял Цукермана в свою группу, и мы вместе поехали с кукольным спектаклем на гастроли.
А без усов Юрка при всей своей любвеобильности не мог рассчитывать на взаимность женского пола. Усы и гипноз — вот его козырные карты влияния на женщин. И когда он отрастил усы, то за кого он только себя не выдавал — то за Никиту Михалкова, то за посла России в США Добрынина, то за Михаила Боярского, за Амаяка Акопяна, за Леонида Филатова и тд. по списку.
Инженер в то время получал сто пятьдесят — сто восемьдесят рублей, а мы работали и всего за один концерт получали тысячу рублей. Юрка из этой суммы получал, конечно, побольше, я — поменьше. А потом у нас вообще пошли десятки тысяч. В санаториях платили поменьше, особенно до 1987 года, до всех этих телевизионных передач с оживлением. Мы тогда на Байконуре работали, и с нами вместе работали Максим Максимов (брат Райкина) и Владимир Ляховиц-кий, была такая пара. Я помню, как летели мы обратно, и они всё никак не могли успокоиться: «Какже так? Мы народные артисты, а вам больше платят. Нам пятьсот рублей заплатили, а вам — восемьсот!»
Пять лет мы с Юркой ездили вместе в паре, это не считая того времени, когда он фокусы показывал в моих спектаклях. И пять лет мы практически не заезжали в Москву, а если и заезжали, то на один-два дня. Такой чёс был, начиная с приволжских городов — Ульяновск, Саранск, Тольятти и т. д. Первые машины Юрка привёз их Тольятти. Там же завод, и нам заплатили машинами. Мы на ВАЗе сделали два выступления и получили две машины. Одну машину Юрка себе взял, другую мы поделили с его администратором Женькой Вуколовым. Продали её.
А потом уже пошли дальние точки — Норильск, Хабаровск, Улан-Удэ. В Улан-Удэ мы долго сидели, по-моему, дней восемнадцать. Я ещё помню, что опаздал на самолёт. Рейс был рано утром, я проспал, самолёт улетел, а мобильных телефонов тогда ещё не было. Я в панике примчался в аэропорт, поднял все свои связи, вплоть до Олега Ефремова, мне сделали билет на Улан-Удэ, и я всё же улетел. Я даже не знал, в какой гостинице Юрка остановился. Просто пошёл наугад в самую крупную гостиницу. Дверь открывает вскло- коченный Юрка: «А я уже женщину подготовил, чтобы она меня объявляла».
Изначально я, естественно, только объявлял его. Но мне ещё в 70-х годах как-то довелось поработать несколько концертов с Кашпировским. Это у меня была такая маленькая хал турка. Я летом подрабатывал от Винницкой филармонии, и меня попросили с ним поработать. Тогда в городах с гипнозом ещё почти никто не работал — только Авдеев, Горный и всё, пожалуй. Кстати, это сейчас Горный говорит про себя: «Я просто артист оригинального жанра», а всех остальных разоблачает, а начинал он тоже гипнотизёром, только это у него не пошло. У него передача называлась «Я — экстрасенс». И делал он также, как и мы, устный счёт в уме и гипноз. И всё кричал: «Я — самый великий! Я — потомок Мессинга!» А теперь он, видите ли, разоблачитель.
