Смотрящему, впрочем как и Осколу, требовался скорый и конкретный результат.
Арестованных привезли в районный отдел; излишне строжась, перегнали из машины в обезьянник и напрочь забыли о них часа на два. И это лишь подтверждало выводы Корсакова: сейчас менты строчили бумаги, готовили себе отмазку, по какой причине влезли в операцию спецслужб. Отбрешутся легко – мол, получили сообщение от граждан: неизвестные похитили и пытают женщину, которая и в самом деле была обнаружена по указанному адресу, в наручниках и в невменяемом состоянии…
К концу второго часа отсидки за решеткой явился какой-то лысый капитан, вернул документы, оружие и телефоны.
– Согласовывать надо, – сказал надменно, – когда вторгаетесь на чужую территорию.
Марат запомнил и его плешивую голову, но не стал расточать сладострастие будущей мести.
– Где моя жена? – спросил деловито.
– Якобы ваша жена отправлена на «скорой» в больницу, – блеснул информированностью капитан. – В психиатрическую. Покусала наших сотрудников. Она случайно не бешеная?
– Столбняк обеспечен, – невыразительно отозвался Корсаков. – Гребень остался при ней?
– Какой гребень? – мгновенно возмутился капитан. – Достали уже с этим гребнем! Да я его в глаза не видел! Ее взяли в одном халате, в нем и сдали в психушку!
В этот миг у Корсакова проскользнула мысль, что милицию в дом на Заморенова вызвали вовсе не обеспокоенные шумом граждане – она появилась там сама, наперед зная о негласных спецмероприятиях. Слишком самоуверенно вели себя и бойцы, осуществлявшие захват, и этот капитан – не опросили задержанных, не попытались разобраться, не удосужились даже принести извинения, хотя бы формально. Скорее всего, спецназ антитеррора использовали втемную, не раскрывая подробностей и деталей, иначе гребень отняли бы или попытались отнять.
Но если кто-то позаботился таким образом организовать прикрытие, дабы соседи ничего не заподозрили, то кто он? Это ведь надо было непосредственно отслеживать весь ход операции, координироваться с милицией, чтобы в нужный момент вызвать две машины с бойцами…
Взгляд Корсакова зацепился за побитого майора, единственного чужого в группе, человека, навязанного Сторчаком, возможно с подачи Церковера, поскольку охрана технопарка подчинялась президенту компании. Специалист-конфликтолог появился в Осколкове сразу после пожара, якобы для работы в первую очередь с молодыми дарованиями фабрики – внутренней безопасностью компании занималась также охрана, а будущим гениям в одной среде ужиться оказалось трудно, начинались тихая грызня и стукачество. Кроме того, конфликтолог требовался, чтобы ладить с журналистами, местными властями и прочими любопытствующими субъектами типа депутатов и представителей общественности. В ходе операции этот специалист профессионально никак себя не проявил – напротив, даже мешал, путался под ногами. Уже сидя в обезьяннике, Марат хотел потребовать, чтобы майору вызвали неотложку, и лишний раз покачать права – у подчиненного явно было сотрясение мозга, – однако тот наотрез отказался. Вероятно, чтобы постоянно присутствовать в группе и не потерять контроля…
И совсем кстати вспомнилось, что приглашенная для Роксаны психологиня тоже появилась по рекомендации Церковера!
Корсаков записал телефон и адрес больницы, куда поместили Роксану, отказался от любезного предложения капитана воспользоваться милицейским автомобилем и вывел свою команду из вонючей камеры. Уже на улице, глядя, как сыщики заботливо чистят и охлопывают друг другу подсохшие пиджаки, он вдруг подумал, что на майоре свет клином не сошелся, кто-нибудь из этих двоих вполне мог его заменить. Они тоже относительно чужие, хоть и работают в группе уже семь месяцев, но профессионально так и не раскрылись, всё через пень-колоду. Как они упустили Алхимика?
Сыщики почуяли его тяжелое недовольство.
– У вас кровь проступила сквозь бинт, – угодливо заметил один, но с видом, словно хотел вцепиться в горло. – Рана открылась.
– Надо показаться врачу, – поддержал другой. – Мало ли что, рядом сонная артерия…
– Отправляйте майора в медсанчасть, – приказал Марат. – Потом заберете машины на Заморенова – и всем на базу.
– А вы? – чуть ли не в голос спросили сыщики.
– Врачу покажусь!
Тут же, возле милиции, он поймал такси и поехал сначала домой, переодеться, поскольку рубашка, пиджак и даже брюки заскорузли от крови. Доклад, по каким причинам сорвалась операция, выстраивался сам собой: теперь он реально ощущал вмешательство некой третьей силы, контролирующей все действия оперативной службы технопарка. Или она, эта сила, действовала параллельно и явно управлялась Церковером, то есть президент кукурузной компании вел двойную игру по своим правилам, используя Корсакова как некий внешний и грубый раздражитель.
И когда в приемном покое психбольницы заявили, что Роксана сбежала из запертой на ключ палаты через двадцать минут после того, как ее туда поместили, Корсаков ничуть тому не удивился. Напротив, появилась уверенность, что и Алхимик давно уже в Осколкове, сидит где-нибудь в секретных комнатах офиса, дает показания и там же вся его алхимическая лаборатория.
То ли от напряжения, то ли, наоборот, от минутного расслабления у него вдруг открылась рана на горле и вновь хлынула кровь. Хорошо, случилось это прямо в кабинете главврача психушки – сбежались доктора и сестры, но остановить кровоток из раны никак не удавалось, и все равно пришлось вызывать «скорую». Корсакова отвезли в Склиф, там зашили сосуд, но из-за потери крови и слабости оставили до утра. Утром же в отдельную палату Марата вошел какой-то специалист по укусам, курирующий несчастные случаи, связанные с собаками, осмотрел рану и сказал:
– Типичный поцелуй Карны. Редкостный случай, известен по описанию древнеиранских авторов… Кто вас укусил, милейший?
* * *
Весь двадцатиминутный доклад Сторчак с Церковером выслушали молча, как-то отстраненно, с частыми многозначительными переглядками, и Корсаков был почти уверен: гений и романтическая героиня уже здесь и в полном распоряжении руководства – люди Филина успели «принять» беглецов. Сам начальник разведки присутствовал тут же, но с отсутствующим видом – сидел и гладил корявыми пальцами толстый старый портфель, с которым не расставался, как президент с «ядерным чемоданчиком». Создавалось впечатление, будто руководство знает, как проходила операция, причем из своих, надежных источников, и заранее определилось во мнениях, либо заготовило какое-то конкретное решение, например уволить Марата за профнепригодность. На такой случай, если Алхимик и Роксана все же каким-то образом исчезли и ответственность за провал попытаются взвалить на него, Корсаков припас веские аргументы, однако как опытный игрок не показывал козырей и представлял, как станет прессовать ими самоуверенных начальников. Смотрящий конечно же отмахнется, если предъявить ему его же поспешность – именно он приказал брать Алхимика под уголовную статью, – но Оскола можно бить наповал его кадрами: вмешательство уникального психолога на китайских ножках способствовало сумасшествию спецагента и, скорее всего, побегу гения. Как-то уж очень загадочно они оба растворились на лестнице подъезда, и кстати, оба ушли из-под носа «лучших» сыщиков, навязанных лично Сторчаком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
