Он не отрываясь, не моргая смотрел на Иванова, следил за малейшим движением его губ. Несмотря на то, что мужчины разговаривали шепотом, он угадывал некоторые слова, фразы, произнесенные Ивановым, по движению его губ.
Но собеседник наркодельца – что было делать с ним? Он сидел спиной к залу, а значит, и к Сиверову.
– Вы принесли? – спросил Семен Георгиевич и затем назвал пришедшего по имени-отчеству.
Но как именно, Глеб не сумел разобрать. То ли Аркадий Болеславович, то ли еще как-то. Даже по поводу «Аркадия» Сиверов не был уверен полностью.
Две глубокие складки на стриженом затылке собеседника Иванова исчезли. Он утвердительно кивнул, запустил руку в карман пиджака и, вытащив оттуда плоский конверт, положил его на стол.
Конверт пролежал на столе какие-то доли секунды.
Иванов завладел им. По его лицу нетрудно было догадаться, что он страшно разочарован. По-видимому, пачка денег оказалась менее увесистой, чем он рассчитывал.
Но Глебу пришлось удивиться, когда Семен Георгиевич ловко, двумя пальцами вытащил из конверта одну из купюр. Никогда прежде Сиверову не доводилось видеть настоящие пятисотдолларовые банкноты, которые имеют хождение только на территории США.
Мгновенно улыбка появилась на пересохших от волнения губах Иванова. Он тут же задвинул банкноту.
– Отлично! А то вы меня напугали, – с облегчением произнес Семен Георгиевич, и конверт исчез в глубоком нагрудном кармане его пиджака.
Мужчина, сидевший напротив лжеитальянца, что-то сказал, скорее всего, требовал или просил. Это можно было понять даже без слов: когда человек дает деньги, он хочет получить что-то взамен, если только услуга не оказана заранее.
Но вряд ли. Семен Георгиевич не из тех, кто делает что-то без предоплаты. Как говорится, утром деньги – вечером стулья.
И это сразу подтвердилось.
– У меня с собой нет, – прочел по влажным, только что облизанным, губам Иванова Сиверов.
«Когда?» – скорее всего, спросил незнакомец. А может, «Где?»
Тут Семен Георгиевич подался вперед и, прикрывая рот рукой, что-то ответил.
«Черт!» – чуть не выругался вслух Сиверов, понимая, что пропустил самое важное.
Мужчина недовольно покрутил головой, но, наверное, выбора у него не было.
Он подал Семену Георгиевичу руку и быстро покинул театральную ложу.
Сиверов заспешил к выходу. Женщина, сидевшая за дверью балкона, перед столиком с пачкой программок, с удивлением проводила взглядом странного человека, который мчался, преодолевая лестничные пролеты в два прыжка, будто за ним гнались бешеные собаки.
– Простите, – Глеб отстранил билетершу и выскочил на крыльцо.
Но было уже поздно. Человек, с которым встречался Иванов, успел уже уйти или уехать.
Как его теперь отыскать?
Злой на себя за то, что опоздал, Глеб вернулся в театр. В зал он больше не пошел. В буфете купил коробку конфет и обратился к гардеробщице:
– Дежурный администратор сейчас у себя?
Женщина кивнула.
– Передайте ей, пожалуйста, эту коробку и скажите, что я ей сейчас позвоню.
– А как вас назвать?
– Скажите, это тот, кто обещал ей сделать сегодня подарок.
– А почему вы не хотите зайти к ней сами? – хитро улыбнулась гардеробщица.
– Стесняюсь, – рассмеялся Глеб.
Пожилая женщина добродушно погрозила ему пальцем, тоже улыбаясь.
– У Тани, между прочим, муж есть.
– По телефону изменить невозможно, – бросил Глеб и спустился в гардероб.
В пальто и шляпе Глеб вновь почувствовал себя ужасно глупо. В такой одежде ни бежать, ни идти толком невозможно. Да и в машину не сядешь, в полах запутаешься.
Сиверов дошел до ближайшего телефона-автомата, бросил жетон, набрал номер. Вновь ему ответил голос, который он уже слышал сегодня.
– Таня?
– Да. А кто спрашивает?
Даже не глядя на Глеба, по одному звучанию его голоса можно было догадаться: на губах его играет улыбка.
– Вы конфеты уже попробовали?
– А, так это вы?
– Конечно, я, – не стал называть себя по имени Сиверов.
– Нет, еще не пробовала, стоят передо мной на столе. Выглядят красиво.
– Как видите, в оперу я все-таки попал.
– Надеюсь, не из зрительного зала вы сейчас мне звоните?
– Нет, что вы! Я всегда оставляю свой радиотелефон дома, когда иду в театр. Просто «Лоэнгрина» я слушал, наверное, раз двадцать и вышел сейчас на улицу. А если что и забуду, вы мне напомните, чем кончилось.
Глеб слышал, как зашуршала обертка, которую женщина снимала с коробки конфет одной рукой.
– Да… – Ну как? По-моему, это лучшие конфеты, какие можно было приобрести в вашем театре.
Женщина замолчала, потому что проглатывала плохо разжеванную конфету.
– Они с ликером и очень вкусные.
– Не спорю.
Судя по всему, она была не прочь, чтобы Сиверов зашел прямо к ней, но в планы Глеба это не входило.
Лучше всего побеседовать по телефону, чтобы никто не видел его лица. И потом, если зайдет разговор о том, кто же интересовался ложей, в которой сидит Иванов со своей телохранительницей, Сиверова никто не смог бы припомнить.
– Мне нужно узнать одну маленькую тайну, – вкрадчивым голосом проговорил Глеб.
Женщина хмыкнула:
– А вы интриган, однако.
– Это разрешение задать вопрос?
– Я догадываюсь, о чем вы собираетесь спросить.
– Не правильно вы догадываетесь.
– Откуда вам знать?
– Я знаю очень мало, но достаточно, чтобы сообразить, на что мне можно рассчитывать.
– Интересно… – Нет, то, что вы замужем, я уже знаю. Меня интересует другая сторона вашей чудесной и такой соблазнительной жизни – работа. Подскажите, кем закуплена ложа, – Сиверов мысленно отсчитал ложу, вспомнив зрительный зал, – четвертая в бенуаре. Если стоять спиной к сцене, то она окажется слева.
Голос женщины, находящейся на службе, сразу, несмотря на конфеты, сделался куда более прохладным.
– Таких сведений мы не даем.
– Конечно, я понимаю, за ложу заплачены большие деньги, и клиент вправе сохранить свое имя в тайне. Но у нас с вами отношения почти дружеские, и, в конце концов, я не делаю официального запроса.
– Нет, я не могу.
– Честно?
– Даже при всем моем желании. Даже если вы пригласите меня на ужин в дорогой ресторан.
– Тогда поступим по-другому, – засмеялся Сиверов. – Я вам опишу портрет одного моего знакомого, а вы скажете, он это или нет. И служебную этику не нарушите, и мне поможете. Не преступление же мы замышляем.
– Что ж, давайте.
– Это коренастый, сильный человек с короткой стрижкой, бычьей шеей, куда более похожий на уголовника, чем на честного коммерсанта. И на правой руке у него тюремная татуировка, которую он обычно старается прикрыть манжетой рубашки.
– Вы знаете, похоже. Но таких людей в Москве много, вы можете и ошибиться.
– Обычно он приезжает с шофером и охраной на двух джипах «чероки».
– Мне нечего вам возразить.
– Вот видите! – засмеялся Глеб. – Вы даже не сказали ни да, ни нет, а ответ я уже знаю.
– В этом я вам не помогала.
– Но все равно, спасибо.
Женщина не спешила вешать трубку. Ей казалось, еще немного, и Сиверов назначит свидание.
Но он только вторично поблагодарил:
– Спасибо. Как-нибудь в другой раз, когда окажусь в опере, пришлю вам еще коробку конфет. Но на этот раз спешить не буду, объеду город на машине и выберу самые лучшие конфеты, какие только можно достать в столице.
Глеб повесил трубку и прислонился спиной к стене кабинки. То, что он узнал, почти ничего не добавило к его прежним догадкам. Просто они нашли подтверждение.
«Да, – подумал Сиверов, – ложа принадлежит бандиту, с которым Семен Георгиевич вел переговоры в своем гостиничном номере и который встречал наркобарона в аэропорту. Иванов всего лишь использовал эту ложу для нужной ему встречи. И вряд ли бандит даже подозревает об этом. Однако, приближается время действовать. Деньги за какой-то товар или услугу Иванов получил, а оказать ее не спешит. Лучше всего прервать дело в самом разгаре, когда в него будет замешано максимальное количество людей. Обратный отсчет времени пошел».
Сиверов сел в машину и поехал к гостинице «Космос». Стоило немного вздремнуть и подготовиться к завтрашнему дню.
Приехав в «Космос», Глеб принял душ, распаковал сумки. На это у него ушло немного времени – ровно столько, сколько потребовалось Иванову, чтобы вернуться из театра. Глеб вновь уселся в мягкое кресло, надел на голову наушники и стал вслушиваться в звуки, которыми отзывалась жизнь соседнего номера.
Иванов не спешил ложиться спать. Ближе к полуночи в его номере зазвонил телефон. Сообщение оказалось чрезвычайно коротким:
– Машину мы подадим в половине первого.
– Хорошо, меня это устроит.
Вот и весь разговор.
Вскоре звуки почти затихли, и можно было слышать лишь похрапывание Иванова. Женщина-телохранитель оставалась в номере, но спала на другой кровати, в этом Глеб был уверен.
