— Они…
Больше я не смогла ничего из себя выжать и только всхлипывала.
Тхань крепко прижала меня к себе:
— Сначала успокойся. У нас есть время.
И это время было необходимо мне, потому что я все плакала и плакала. Главным образом от злости на свою мать и на отчима, но также от разочарования и страха.
О торговце тканью люди говорили, что он плохо обращается со своей женой. А если это передалось его сыновьям?
И вообще, я пока что не хотела иметь детей! То, что рассказала мне Тхань — что роды связаны с кровью, криками и сильной болью, — вызывало у меня страх.
Через некоторое время мои слезы иссякли, но я продолжала всхлипывать.
— Я как раз пришла с рынка, немного позже, чем обычно, и услышала, что у нас гость, — начала рассказывать я.
Тхань наморщила лоб:
— Гость? Но мать с отчимом предупредили бы нас об этом.
Я покачала головой:
— Они этого не сделали. Они даже не сказали нам, что хотят выдать меня замуж.
— Замуж? За кого?
— За сына торговца тканью. Он сегодня был у нас дома, и они все с ним обсудили! — Слезы снова хлынули из моих глаз. — Они считают, что для меня это большая честь.
Тхань, казалось, была потрясена.
— Но у сыновей торговца тканью головы, как у лошадей. И, кроме того, у них какие-то делишки с tây. Может быть, во французском квартале к этому относятся хорошо, но здешние люди их не любят.
— Наверное, отец изменил свое мнение по поводу французов, — ответила я с горечью. — Он утверждал, что я буду очень рада.
Тхань погладила меня по голове. Очевидно, она тоже не знала, что делать, но хотела утешить меня.
Мы довольно долго молча сидели на обочине. Мимо нас медленно проезжала повозка, запряженная волом. На ней спал возница, натянув шляпу из рисовой соломки себе на лицо. Вол, казалось, точно знал, куда нужно двигаться. И вдруг я тоже поняла это.
— Мы могли бы уехать отсюда, — услышала я свой голос, когда повозка проехала мимо нас.
Тхань ослабила объятия и посмотрела на меня:
— Уехать? Но куда?
— Куда-нибудь, где нас не смогут выдать замуж против нашей воли. Может быть, в Ханой. Или в Китай.
Тхань покачала головой:
— Мы не можем просто так взять и уйти из дому! У нас ведь есть долг перед нашей семьей. Мы ее часть. Ты же видела, что вышло, когда твоя мать бросила свою семью.
Я снова рассердилась, на этот раз уже на Тхань.
— Ты ведь хочешь стать врачом, не так ли? — бросила я ей и вскочила на ноги.
В следующий момент тон моего голоса стал неприятен мне самой. Но Тхань, похоже, почувствовала то же, что и я.
— Неужели ты веришь, что пойдешь учиться? Они выдадут тебя замуж точно так же, как и меня. Может быть, еще за одного сына продавца тканью.
Тхань покачала головой:
— Этого они не сделают. Я не их дочь и вскоре стану самостоятельным человеком. — Но, пока она говорила эти слова, в ее глазах появилось сомнение.
— Они приняли тебя в семью как дочь! — возразила я. — Поскольку ты должна быть благодарна им, и в особенности нашему отчиму, тебя они уж точно выдадут замуж. — Я схватила подругу за руку. — Если мы останемся здесь, то никогда не сможем заниматься тем, чем хотим. Может быть, я сама еще не знаю, чего хочу от жизни, но выходить замуж я уж точно не собираюсь. Если и связать с кем-то свою жизнь, то с мужчиной, которого я сама себе выберу и полюблю. А ты — ты ведь хочешь учиться. Но здесь тебе этого не позволят все равно, сколько бы денег ты ни собрала…
Тхань несколько минут молча смотрела на свою обувь, к которой прилипла грязь с рисового поля.
— Но их все равно не хватит, если мы уедем в Ханой. Там у меня так же мало шансов поступить в университет, как и здесь, я уже узнавала. — В ее голосе прозвучала горечь, и мне стало жаль, что я разрушила ее иллюзии. — Но, может быть…
Тхань подняла глаза. В них появился лихорадочный блеск.
— Может быть, мы смогли бы уехать в Европу или Америку. Я недавно слышала, как один француз рассказывал о том, что женщины там могут учиться в высших учебных заведениях. — Она схватила меня за руки. — Мы вдвоем сможем это сделать!
Казалось, она моментально забыла о привязанности к своей семье. Или же она всего лишь хотела меня успокоить? В тот момент мне было все равно. Тхань послала луч солнца сквозь тучи, сгустившиеся надо мной.
— Но для поездки нам нужны деньги. Больше, чем я сумела сэкономить. — Энтузиазм Тхань исчез так же неожиданно, как и загорелся. — Нет, мы не сможем этого сделать. Нам нужно поговорить с матерью. Может быть, нам удастся заставить ее убедить отца хотя бы не выдавать тебя именно за этого парня.
Солнечный луч исчез, а серая мгла, окружавшая меня, казалось, стала еще плотнее и темнее. Я удрученно покачала головой:
— Она не сможет отговорить его. Он глава семьи. Даже бабушка не смогла бы его убедить, если бы была здорова. У нас остается единственный выход — бегство.
Тхань схватила меня за руку. Ее ладонь была такой же холодной, как и моя.
— Давай сначала посмотрим, что нам скажут дома. Утро вечера мудренее.
Она была права: убегать сломя голову было бы глупо. Для такого плана нужна подготовка. До обручения должно пройти некоторое время. И к тому же пройдет еще какое-то время, прежде чем я выйду замуж. Может быть, они еще не договорились насчет приданого.
Я тяжело опустилась на камень рядом с Тхань. Я чувствовала себя совершенно обессиленной. Даже не знаю, через какое время Тхань подняла меня на ноги.
Между тем стало смеркаться. Когда мы пришли домой, гость уже ушел. Maman и отчим снова занесли bà в дом.
Тхань и я молча выгрузили мои покупки и помыли грязную посуду в старом эмалированном тазу.
— Хоа Нхай, — раздался через некоторое время голос матери над нашими головами. — Мы хотим поговорить с тобой.
Тхань сжала губы, а затем ободряюще кивнула мне. Мне было бы лучше, если бы мать сразу же отчитала меня за поздний приход, но для этого ей не надо было бы вести меня к кузнецу.
Я быстро вытерла руки и последовала за maman в комнату, в которой они разговаривали с торговцем тканью. В воздухе висел неприятный запах сигарет. Мой отчим не курил, но, очевидно, гость предпочитал табачные изделия французов.
Отчим сидел на циновке из рисовой соломки и пил чай, глядя в окно на улицу, жизнь на которой все больше и больше сковывала темнота. Лишь когда я опустилась перед ним на корточки, он перевел взгляд на меня.
Кузнец был порядочным, честным человеком, он никогда не относился плохо к моей матери или к нам с Тхань. Я пыталась убедить себя в этом, чтобы внушить себе надежду на то, что я, быть может, сумею его отговорить. Ведь в Сайгоне так много молодых мужчин. Почему же я должна выйти замуж именно за одного из сыновей торговца тканью?
