На волнах качалось много парусников и лодок, однако человека, который должен был взять нас на борт, видно не было.
— Конечно, ждет, — успокоила я ее.
Мы медленно пошли дальше. В это время в порту околачивались не только моряки и контрабандисты. Иногда тут появлялись также девочки из Телона, которые надеялись найти себе клиента, ничего не заработав у себя в квартале.
Вдруг перед нами появились какие-то тени. Неужели это люди Хуанга? Скорее всего, это были они, потому что направлялись прямо к нам.
— Эй вы! — по-французски обратился к нам один из мужчин.
Это было неудивительно, поскольку контрабандисты работали и для французов, и с французами. Большей неожиданностью для меня было то, что человек, чье лицо я увидела первым, был европейцем.
— Так это вы те девочки, которые хотят уехать из Сайгона?
— А где Хуанг? — спросила я по-французски.
Мужчина почесал голову:
— Он ждет на корабле. Он послал нас сюда, чтобы забрать вас.
Я схватила Тхань за руку и притянула ее к себе:
— А это действительно люди Хуанга?
— Должно быть, это они, — ответила она.
— Но эти люди — tây! Неужели они будут работать на вьетнамца?
— У контрабандистов свои законы, — ответила Тхай. — Их команды состоят из разных людей, в том числе из tây.
— Ну, в чем дело? Вы хотите ехать или нет? — нетерпеливо спросил мужчина.
Двое его сопровождающих как-то странно уставились на нас.
Тхань, может быть, и была права, но вид этих людей не вызывал у меня доверия. Но если мы сейчас убежим от них, то, вероятно, упустим возможность уехать отсюда.
— Хорошо, мы идем с вами! — ответила я.
Окруженные мужчинами, мы быстро пошли вдоль берега, пока наконец не очутились перед какой-то шхуной. Это удивило меня, потому что, собственно, у Хуанга должна была быть джонка.
— А это действительно тот корабль? — спросила я.
— Нет, это…
Но прежде чем Тхань закончила фразу, мужчины грубо схватили нас и потащили к трапу.
— Мы не можем ждать всю ночь, — проворчал главный, а один из его спутников сказал что-то на языке, которого я не понимала.
Хотя мы ожесточенно сопротивлялись и кричали, призывая на помощь, не появился никто, кто мог бы остановить этих мужчин. Поскольку мы не могли им противостоять, они затащили нас на корабль, к люку, который был почти не виден на палубе.
— Давайте их сюда! — раздался чей-то грубый голос с резким акцентом, а затем нас толкнули вниз.
Мы чуть не упали, но нас подхватили какие-то люди, которые ждали в темноте, и затащили внутрь корабля.
Как мы ни кричали, как ни сопротивлялись — ничего не помогло. Люк над нами захлопнулся. Мы были в западне. Мужчины потащили нас дальше в маленький отсек, который был отделен от трюма крепкой решеткой.
— Отпустите! — снова закричала я. — Наши семьи будут нас искать! Они пошлют вдогонку за вами полицию!
Мужчины грубо расхохотались.
— А я думал, что вы очень хотите оказаться подальше от своих семей! — насмешливо сказал один из них. — Вот мы вас и увезем!
Я поняла, что Хуанг нас предал. Наверное, он получил за нас кучу денег.
— А куда? — испуганно спросила Тхань.
Ответа она не получила.
В следующее мгновение у нас не осталось даже вопросов. В отсеке мы были не одни. За решеткой на корточках сидело десять-пятнадцать девочек. У всех был испуганный вид. У нескольких девочек были кровавые царапины на лице и руках, у кое-кого были синяки, словно мужчины избили их, потому что они отказывались идти на корабль. Один из мужчин открыл дверь. Она тихо заскрипела, когда он потянул ее на себя.
— Марш туда, и ни звука! — гаркнул мужчина. — Если будете вести себя хорошо, вас не будут бить.
Другие девочки молча уставились на нас, но, поскольку они явно уже познакомились с кулаками этих негодяев, не произнесли ни слова. Решетка тяжело захлопнулась за нами. Один из мужчин сделал угрожающий жест, а затем наши тюремщики повернулись и ушли наверх.
Я с яростью ударила по решетке, но замок не раскрылся. Тхань смотрела на девочек. Она, казалось, была потрясена, потому что не двигалась с места. Я тоже повернулась и увидела, что другие вопросительно смотрят на нас.
— Теперь, наверное, уже достаточно, — прошептала одна из них.
— Кто вы такие? — спросила я. — Что это за люди?
— А вы как думаете? — Голос другой девочки был таким же хриплым, как и ее смех. — Все очень просто, это торговцы людьми. Они прочесывают побережье и ищут девочек, которые достаточно глупы, чтобы решиться подойти к ним поближе. Мы все были такими дурами.
Немного позже на шхуне запустили мотор. Когда корабль поплыл, Тхань залилась слезами. Я прижала ее к себе, пытаясь успокоить и утешить. Она не сопротивлялась, но в то мгновение мне хотелось, чтобы она оттолкнула меня, чтобы она меня ударила, потому что во всем была виновата я одна.
Тут не было никого, кто мог бы ответить на наши вопросы. Никого, кто хорошо относился бы к нам. Единственное, что мы слышали от этих мужчин, были угрозы. Остальные девочки говорили очень мало, они были парализованы страхом. И Тхань, и я чувствовали себя точно так же.
О бегстве нельзя было даже и думать. Даже если бы нам удалось выбраться из клетки, все равно были еще люк и море.
Я подумала о maman и спросила себя, что она будет делать, когда обнаружит, что наши постели пусты. Будет ли она нас проклинать? Или же она станет беспокоиться и искать нас? Будет ли кузнец обыскивать город и окрестности?
Это было вполне вероятно, потому что союз с сыном торговца тканью был очень важен для них, важен для кузницы. В эти мгновения, когда Тхань с ничего не выражающим взглядом сидела рядом со мной, не говоря ни слова, я хотела, чтобы наши родители нашли нас благодаря счастливой случайности. В тихой молитве я даже пообещала своим предкам, что тогда выйду замуж за Миня.
Но, конечно, никто не пришел к нам на помощь. Никто не остановил корабль, никто не победил торговцев людьми.
Вскоре нам показалось, что корабль везет нас прямо в ад, которым священники tây пугали неверующих. Здесь было жарко, как в печи, а воздух был таким густым, что его можно было резать ножом. Одежда липла к телу, и даже с волос капал пот. От пленниц ужасно пахло, и эта вонь отравляла и без того тяжелый воздух. Молодые женщины бо́льшую часть времени находились в полудреме. И это было самое разумное в данной ситуации.
Куда нас везли, нам не говорили. Торговцы людьми давали нам воду и хлеб, чтобы мы не умерли с голоду, но на большее мы не могли рассчитывать.
Через несколько дней прозвучал страшный грохот, разбудивший нас всех.
