Быстро обтекая части Красной армии на западе полуострова, захватчики двигались к Севастополю. Эрих фон Манштейн намеревался сходу, одним мощным коротким ударом захватить Главную базу Черноморского флота и отрапортовать фюреру, что его директива № 34 от 12 августа 1941 года: «Овладеть Крымом, который, будучи авиабазой противника, представляет большую угрозу румынским нефтяным районам…» — с честью выполнена победоносными немецко-румынскими войсками.
Однако с коротким ударом у фрицев дело явно не заладилось…
Первые выстрелы на дальних подступах к Севастополю, у реки Альма, раздались в четверг, 30 октября 1941 года. Во второй половине дня открыла огонь четырехорудийная батарея: береговой обороны Черноморского флота № 54 под командованием лейтенанта Заики. По дороге к деревне Николаевка уверенно двигалась колонна немецких бронетранспортеров, самоходных штурмовых орудий, мотоциклов с колясками и автомашин с пехотой. Все это называлось моторизованной бригадой полковника Циглера. От города Саки по западному морскому побережью бригада прорвалась на восток. Оккупанты думали, будто Красная Армия уже уничтожена и в Севастополь они войдут легко.
Батарея № 54 израсходовала 62 снаряда калибра 102 мм. Артиллеристы стреляли метко. На дороге остались разбитые грузовики, сгоревшие мотоциклы, бронетраспортеры «SdKfz.250», лишившиеся хода, много солдат в куртках мышиного цвета. Через два часа противник повторил атаку, но результат ее оказался не менее плачевным. Триумфальное шествие по Крыму гитлеровской армады закончилось. Теперь ее ждали ожесточенные, изнуряющие, кровопролитные бои за каждую пядь земли с доблестными защитниками города-героя.
В воскресенье, 2 ноября, вражеская авиация совершила десять налетов на оборонительные рубежи, корабли в бухтах и городские кварталы. Бомбы разрушили пять жилых домов. Под развалинами погибли 9 мирных жителей, еще 41 человек получил ранения разной степени тяжести. Прикрывая Главную базу ЧФ, летчики-истребители Цигалыгин и Феоктистов сбили два «юнкерса». Еще один «приземлили» зенитчики…[5]
Под темными сводами еле-еле мерцала лампочка аварийного освещения. Люди сидели на скамейках, прислушиваясь к глухим звукам, доносившимся сверху. В основном здесь находились женщины с малолетними детьми и старики. Изредка кто-нибудь из них с любопытством поглядывал на девушку в военной форме, устроившуюся на табуретке у стены.
Людмила попала сюда случайно. С утра бесцельно слоняясь по центральной улице, она при сигнале воздушной тревоги вместе с жителями ближайшего двухэтажного дома спустилась в подвал, на дверях которого белели свежевыведенные буквы: «Бомбоубежище здесь». Севастопольцы довольно спокойно относились к налету и изредка переговаривались между собой, поскольку все они знали друг друга, жили по соседству. Только девушка-сержант, коротко остриженная, в изрядно потертой шинели и пилотке, сдвинутой на левую бровь, удивляла их своим присутствием, ведь военнослужащие по большей части уже покинули город.
В ночь на 1 ноября с рейда ушел линкор «Парижская коммуна» и вместе с ним — крейсер «Молотов», лидер эсминцев «Ташкент», эсминец «Сообразительный», большие подводные лодки Л-4 и Л-23. На сухопутные рубежи обороны, пролегавшие в 15–20 километрах от города, выступили шестнадцать вновь сформированных батальонов морской пехоты, недавно прибывшая из Новороссийска Восьмая бригада морской пехоты численностью около четырех тысяч человек, а также другие воинские части. Звуки канонады доносилась из долины реки Бельбек, деревень Аранчи, Эфендикой, Дуванкой, с горы Азиз-Оба.
Сержант Павличенко была бы рада снова стать в ряды воинов, сражающихся за Отечество. Однако никто в Севастополе не мог сказать, где в данный момент находится ее родной 54-й полк, 25-я Чапаевская дивизия и даже вся Приморская армия. От Ишуньских позиций они отошли на юго-восток полуострова и, вероятно, теперь по каким-нибудь горным тропам, по заброшенным лесным и грунтовым дорогам пробираются в Главную базу ЧФ, чтобы воссоединиться с ее гарнизоном и дальше воевать с немецко-фашистскими захватчиками и их союзниками — румынами.
Со справкой из госпиталя снайпера Люду пока зачислили в батальон выздоравливающих, который располагался в здании Черноморского флотского экипажа. Его командир майор Хубежев обратил внимание на девушку с именной винтовкой, очень редкой наградой в то время. Она представилась офицеру и сразу понравилась ему своей выправкой и скромностью. Хубежев предложил Людмиле перейти на службу в морскую пехоту, обещая звание главстаршины, уверяя, будто черный матросский бушлат пойдет ей гораздо больше, чем гимнастерка цвета «хаки». Он расхваливал своих приятелей-начальников: в 16-м батальоне морпехов — капитана Львовского, в 17-м батальоне — старшего лейтенанта Унчура, в 18-м батальоне — капитана Егорова, в 19-м батальоне — капитана Черноусова.
Никакого желания переходить на флот сержант Павличенко не имела. Она не сомневалась в том, что полк се уцелел и до Севастополя рано или поздно дойдет. Она дорожила дружбой с чапаевцами, закаленной в осенних боях под Одессой.
Всякий раз, слыша подобный ответ, майор выписывал ей увольнительную в город, где она была предоставлена самой себе. Тут пригодились деньги из солдатского оклада, собранные за четыре месяца. Рядовому первого года службы полагалось 10 рублей 50 копеек, но снайперу — сфрейтору — 30 рублей, снайперу-сержанту и командиру отделения — 35 рублей. Людмила посетила до сих пор открытые учреждения культуры: превосходный музей Черноморского флота в старинном здании с пушками и замечательное по реалистичности творение художника Франца Рубо — панораму на Историческом бульваре «Штурм Севастополя 6 июня 1855 года», которая произвела на нее неизгладимое впечатление. Кроме того, она на трамвае специально съездила в Балаклаву, чтобы осмотреть руины средневековой генуэзской крепости Чембало. Не избежала снайпер и другого искушения. Примерно 20 рублей ушло на шоколадные конфеты «Весна». Они, к ее удивлению, продавались в севастопольском магазине «Военторг» еще по довоенной цене.
Утром во вторник, 4 ноября, майор Хубежев сообщил сержанту Павличенко хорошую новость. Командующий Приморской армией генерал-майор Петров вчера прибыл в Севастополь вместе со своим штабом и разместился на командном пункте береговой обороны. Людмила отправилась туда. Не сразу ей удалось встретиться с генералом. Он объезжал огневые рубежи, знакомился с воинскими частями, занимавшими их, осматривал местность и военноинженерные сооружения на ней.
Лишь под вечер она увидела Ивана Ефимовича. Белая пыль севастопольских дорог осела на его кителе с генеральскими звездами на петлицах. Коричневая кавалерийская портупея с поясом и двумя плечевыми ремнями плотно охватывала худощавую фигуру. Кобура пистолета Коровина, присвоенного высшему командному составу РККА, немного сдвинулась набок. В руке Петров держал стек. Такая у него имелась привычка с тех пор, как он в молодые годы командовал эскадроном и конным полком в Средне-Азиатском военном округе, где успешно воевал с басмачами.
Людмиле не пришлось привлекать к себе его внимание. Выйдя из машины командующий Приморской армией, увидел ее и сразу остановился.
— Здравия желаю, товарищ генерал-майор! — она вытянулась в струнку и откозыряла.
— Здравствуй, Люда, — он улыбнулся ей. — Как здоровье?
— Отлично, товарищ генерал-майор.
— Значит, будем бить фашистов в Севастополе?
— Обязательно, товарищ генерал-майор.
— Твой боевой опыт тут пригодится, — Петров снял пенсне и протер его платком. — Сообщаю тебе, что ты теперь — старший сержант и командуешь снайперским взводом. Когда прибудет маршевое пополнение, отбери способных бойцов и научи их точному глазомеру.
— Слушаюсь! — бодро отрапортовала она и, понизив голос, спросила: — Но где же мой полк, Иван Ефимович?
— Думаю, сейчас «разинцы» находятся на дороге между Ялтой и Гурзуфом. В Севастополь они попадут только дней через пять-шесть. Будешь ждать?
— Так точно, товарищ генерал-майор. С первых дней службы всей душой привязана к батальону капитана Сергиенко и к любимой моей второй роте.
— За привязанность хвалю, — Петров снова улыбнулся. — Есть ли у тебя просьбы и пожелания?
— Никак нет, товарищ генерал-майор.
— Хороший ответ, дочка. Скромность украшает солдата. Но его командиры должны позаботиться о нем, — Иван Ефимович повернулся к адъютанту и негромко отдал ему какие-то распоряжения. Адъютант вынул блокнот и стал записывать…
Конечно, ее порадовали новые вещи, полученные на складе: юфтевые сапоги, суконная гимнастерка вместо хлопчатобумажной, ватник, более подходящий для передвижения в лесу, шапка-ушанка из искусственного меха серого цвета, перчатки с полушерстяной подкладкой, трикотажное белье. Генерал был прав. Следовало думать о зимней кампании. В Крыму зимы бывают разными: и теплыми, с плюсовой температурой, и холодными, с морозами и сильными, пронзительными ветрами, которые дуют в феврале и марте с северо-востока.
