В основе нашей неспособности – зависть, замешанная на гордыне. Возвышенному человеку легко возвышать других, низкому – легко опускать. Похвала в чужой адрес радует сердце смиренного и огорчает гордого. Ты сам черпал бесконечное вдохновение в своих отношениях с Кришной и потому мог без конца вдохновлять других.
Никогда больше не позволяй ему говорить
И все же доверие Шрилы Прабхупады имело границы.
Он воодушевлял любого, кто имел хотя бы крупицу веры в него и в путь бхакти. Любой, кто прилагал хотя бы небольшие усилия, чтобы идти по этому пути, мог рассчитывать на огромный кредит его доверия. Такой человек сразу становился инструментом в руках Шрилы Прабхупады, получая от него духовную энергию. Но если человек, утратив веру в путь, переставал заниматься духовной практикой, Шрила Прабхупада не торопился уполномочивать его, какими бы достоинствами он ни обладал.
Теджьяс:
Первым учеником Шрилы Прабхупады, получившим посвящение от него еще в Индии, был Ачарья Прабхакар. Они беседовали друг с другом исключительно на санскрите. Я не шучу. Шрила Прабхупада говорил о нем так: «Он владеет санскритом лучше, чем я – английским. Он великолепно знает санскрит. Не удивлюсь, если его признáют самым большим знатоком санскрита в Индии». Мне было известно также, что в какой-то момент Прабхакар разочаровал Шрилу Прабхупаду. Глядя на Прабхакара, я улавливал в выражении его лица и поведении нечто такое, что указывало на то, что в его духовной жизни есть какой-то пробел. Только представьте себе – провести столько времени практиче-ски один на один со Шрилой Прабхупадой! Но как-то случилось, что он так и не понял, кто же такой Кришна. Однако к самому Шриле Прабхупаде он относился с большим уважением.
Шрила Прабхупада всячески воодушевлял Прабхакара помогать мне[45]. Мы даже обсуждали идею перенести наш храм в его центр в Кирти-нагаре. Мне не очень нравилась эта идея, поскольку я понимал, что, если мы сделаем это, наш храм будет трудно защитить от философской майи уважаемого Ачарьи. Он – индиец, а я – человек с Запада. Наверняка все наши гости исходили бы из того, что иностранцы заведомо ничего не знают о Кришне, и больше прислушивались бы к нему. К тому же он слыл одним из лучших знатоков Вед в Индии, блестяще выступал перед публикой и был по-своему знаменит. Я был ничто рядом с ним. Кто станет меня слушать? Все внимание будет приковано к нему. Не подумайте, что я завидовал, мною двигал только здравый смысл и желание защитить чистоту слов Шрилы Прабхупады.
Шрила Прабхупада написал Ачарье Прабхакару, чтобы он работал «…с моим секретарем, Теджьясом дасом, который сейчас находится в Дели». Шрила Прабхупада написал ему несколько писем и всегда отправлял копию мне. Я понял, что хотел сказать Шрила Прабхупада, и, положившись на Кришну, стал общаться с Ачарьей, хотя и с осторожностью. В нашем центре в Дели была особая зала, дизайн которой разрабатывал сам Шрила Прабхупада: там лежали ковры, стояли кресла и на всех стенах по периметру висели книжные полки. Люди могли проходить в эту залу в обуви, а лектор стоял за трибуной на сцене.
Мне пришла в голову мысль о том, как можно было занять Ачарью. Обычно на своих программах Шрила Прабхупада первым просил сказать несколько слов какого-нибудь знаменитого гостя, затем говорил ученик, и только потом – сам Шрила Прабхупада, который комментировал все сказанное с точки зрения чистого сознания Кришны. Ачарья Прабхакар был знаменитым лектором, более того, он, несмотря на свою бездонную эрудицию, с готовностью следовал моим указаниям. Хорошенько всё взвесив, я попросил его каждый раз произносить вступительное слово перед моей лекцией.
Через некоторое время в очередной раз приехал Шрила Прабхупада, и я, по обыкновению, стал отчитываться перед ним о проделанной работе и проповеди. Памятуя о том, как Шрила Прабхупада хотел, чтобы я сотрудничал с Ачарьей Прабхакаром и вовлекал его в служение, я рассказал об этих вступительных лекциях. Реакция Шрилы Прабхупады была неожиданной: «Зачем ты это сделал? Зачем ты позволил ему говорить? Он не занимается духовной практикой. Нельзя было разрешать ему говорить. Это как в Гаури-Шанкар-мандире на Чан-ди-чоук. Там у них много профессиональных рассказчиков, которые декламируют „Рамаяну“. Но, так как они сами ничему не следуют, люди приходят, слушают их и уходят такими же, как пришли. Ничего в их сердце не меняется. Но ты следуешь хоть чему-то, поэтому, когда ты говоришь, твои слова оставляют след в сердцах людей. Впредь никогда больше не позволяй ему говорить».
С первых же его слов я понял, что мне выпала великая удача получить удивительные, важные наставления от великой души, великого слуги Господа. Я слушал, не перебивая, не споря, но принимая всё и пытаясь всем своим разумом понять его слова. Меня поразило, как Шрила Прабхупада, с одной стороны, сделал мне комплимент, но сделал это осторожно, смягчив его: «следуешь хоть чему-то, поэтому, когда ты говоришь, твои слова оставляют след в сердцах людей». Это была одновременно похвала и мягкий упрек – что я недостаточно строго следую его настав-лениям и потому мои слова не имеют большой силы. Он помог мне не умиляться его похвале и не раздуваться от гордо-сти. Нельзя, услышав ободряющие слова от духовного учителя, мнить о себе невесть что. Наоборот, надо стать еще более смиренным. В принципе, мои намерения, когда я просил Ачарью Прабхакара говорить, были благими. Шрила Прабхупада часто ругал меня за то, что я недостаточно доверяю людям и не занимаю их в служении Кришне. И я, помня о его наставлениях, пытался занять Ачарью в служении. Я также пытался угадать желание Шрилы Прабхупады: было очевидно, что он думал о сотрудничестве с Ачарьей. Однако я решил придержать все свои аргументы при себе. Я нисколько не сомневался, что все эти причины Шрила Прабхупада сам прекрасно знал. В конце концов, это он познакомил меня с Ачарьей. Сам он часто позволял разным людям произносить вступительное слово перед своими лекциями. Какой смысл выкладывать все эти аргументы перед Шрилой Прабхупадой, который был в миллионы раз мудрее меня? Я просто сидел и старался принять его наставления с радостью и серьезностью, я хотел поместить их в самую глубину своего сердца с надеждой, что в один прекрасный день я пойму его слова и стану немного лучшим слугой, чем сейчас. И еще я надеялся, что, внимательно выслушав его, я, наконец, начну понимать искусство преображения сердец, которым сам он владел в совершенстве.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
