— Шутишь? Это заводит, — Андрей ласкает пальцами влажные, набухшие складочки. Трет клитор, дышит тяжело, как и я. – Испорченная девчонка! Как же ты меня возбуждаешь – колом на тебя стоит!
Я чувствую. Чувствую, что колом! Не терпится ощутить его в себе, но лучше не торопиться. Андрей двигает пальцами, то лаская клитор, вырывая мои стоны, то скользит внутри меня. Шепчет что-то: признания в любви, грязные словечки… целует меня, уже плохо понимающую где я, и кто. Прикусывает нижнюю губу, врывается в рот языком, резко двигая во мне пальцами.
— Не могу больше, — отрываюсь я от мужчины. – Хочу тебя!
— Нетерпеливая какая, — выдыхает Андрей.
Но он и сам на грани – взгляд безумный, глаза блестят, дышит будто после длинного забега. Ткань трусов натянулась, четко обрисовывая толстый ствол члена, и я сжимаю его ладонью – крепко, надавливая на головку, и Андрей шипит.
— Вставай на четвереньки, — хлопает он по кровати.
Забираюсь на кровать, прогибаюсь в пояснице, и Андрей стонет от открывшегося перед ним вида: кружевные чулки, круглая попка обтянута красными трусиками, и влажное лоно в прорези развратного белья. Покручиваю бедрами, намекая, чтобы он поторопился.
Андрей забирается на кровать, встает позади меня, и обхватывает мои бедра, придвигая их к себе. Приставляет головку члена с капелькой смазки, и чертыхается:
— Резинку забыл. Может, ну ее? Я вовремя вытащу, — Андрей врывается в меня, не дождавшись ответа. Вдалбливаясь членом на всю длину, и я всхлипываю от желанной наполненности. – А вообще, я хочу много детей…
В эту минуту я согласна на все! Лишь бы он продолжал двигаться, лишь бы не останавливался. Шире расставляю ноги, и прогибаюсь еще ниже, а Андрей, словно бешеный долбит меня. По комнате раздаются пошлые звуки, когда его налитые яйца бьются о мои бедра, которыми я подаю навстречу мужчине.
Встречаю желанные удары его члена, вскрикиваю при особо мощных толчках. Кровать ходит ходуном, стуча в стену, и я вспоминаю о Веронике… глупо, но пусть слышит!
— Шлепни меня, — неожиданно для самой себя прошу я Андрея, и он слушается.
Интересно, мне такое понравится?
Да, очень даже...
Андрей впечатывает ладонь в мою ягодицу, и по комнате раздается звонкий шлепок. И еще раз, и еще. Кожа горит, но это лишь добавляет остроты.
— Так нравится? Нравится тебе так… — бездумно бормочет Андрей, двигая во мне членом с космической скоростью.
Он охаживает меня ладонью по ягодицам, впав в безумие, а затем обхватывает за талию, заставив встать на колени. Натягивает меня на себя, входя еще глубже, и грубо целует в изгиб шеи. Руки сжимают соски, трут их, и я почти кричу от экстаза.
— Андрей, пожалуйста, — прошу я его, чтобы позволил мне увидеть звезды. Сжимаюсь вокруг его члена, ласкаю внутренними мышцами, заставляя его кусать губы.
— Сейчас, любимая… в тебя можно?
— Можно, — шепчу я. – Быстрее!
Надеюсь, Захар не проснется от шума, который мы устроили! Но о том, чтобы он не услышал я позаботилась.
Андрей совсем потерял контроль, долбя меня, как станок. Мне почти больно, но больше – хорошо. Впиваюсь пальцами в простынь, прошу Андрея сделать что-нибудь, схожу с ума от наслаждения!
Ствол члена, кажется, стал шире, находясь во мне, и Андрей рычит, насаживая меня на себя… вот, уже почти, да!
Всхлипываю от упавшего на меня неба, испытывая мощнейший оргазм, и Андрей нагоняет меня. Замирает, находясь глубоко во мне, и стонет, кончая. Двигается мягко, а затем медленно выходит, размазывая по мои бедрам влагу, и валится рядом со мной.
— Пара минут, и продолжим, — задыхаясь, говорит мой муж. – Я лишь отдышусь.
Я киваю, все еще содрогаясь от волн наслаждения, которое подогревает ругань за стеной.
— Они это специально, — слышу я недовольный голос Вероники.
Ты угадала, дорогая!
— Отдохнул? – поворачиваюсь я на бок, и Андрей хлопает себя по бедру.
— Поскачешь на мне? Так они лучше услышат, — Андрей лениво кивает на стену. – Но если хочешь – можем прямо к Олегу с Вероникой ввалиться, и на их глазах устроить представление! Кстати, ты это ради Ники затеяла, или вспомнила о былой любви к моему братцу, и решила его ревность вызвать?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты угадал! Все ради Олега! — я залезаю на Андрея, и прерываю его издевательские слова поцелуем. Отрываюсь от его губ на миг, и шепчу: – жаль, плетку не приготовила, но объездить тебя мне вполне по силам!
Андрей двигает бедрами мне навстречу – он уже почти готов к новому «заезду».
— Так объезжай, моя… наездница!
ГЛАВА 37
Марина
Выхожу на кухню в семь утра. Сонная, почти не отдохнувшая, но довольная, как кошка. Все проблемы – и пасквили журналистов, и возобновившаяся связь Андрея с криминалом – кажутся несущественными.
«Все же, слабая я баба, — хмыкаю я про себя, завязывая пояс халатика. – Стоило лишь устроить мне бурную ночь – и на все сразу плевать!»
— Вы всегда так гостей встречаете? – интересуется Вероника.
Она сидит за кухонным столом, обхватив голову: сонная, недовольная и грызет забытый на столе сухой бублик. И этот бублик в ее руках вызывает диссонанс в моей картине мира: такая идеальная, будто отфотошопленная женщина должна питаться сплошь фуа-гра и прочими изысками. Но вместо этого я наблюдаю обычную женщину – всклокоченную, и не слишком красивую.
Макияж, все же, творит чудеса. Особенно в умелых руках!
— Незваных гостей мы встречаем так, как хотим, — отрезаю я, и принимаюсь готовить завтрак: отдельно нам и Захару.
— Ты ведь специально все это устроила, — натужно смеется Вероника. – Жалкое представление!
Может, и жалкое. Но ее задело.
— Брачная ночь, солнышко, — отвечаю я, не поворачивая голову. – А ты с муженьком развелась? Кстати, сколько тебе лет? Все время забываю спросить!
— Тебя не касается, — резко отвечает она. – А вообще… спроси у Андрея! Он многое обо мне знает!
— О да! – веселюсь я. – Я передумала: такие подробности о твоей жизни я знать не хочу! Измены, бордель, молоденькие мальчики – обойдусь! Да и не только Андрей о тебе знает! Думаю, весь город в курсе твоей «личной жизни»!
Готовлю оладьи и кашу, не обращая внимания на недовольное сопение за спиной. Из-за бессонной ночи ли, или из-за еще чего-то, но Вероника сняла свою маску превосходящей меня во всем красотки.
Обычная, в общем-то, женщина.
— Да, — вдруг говорит Ника спустя десять минут, когда завтрак уже готов. – Обо мне знает весь наш город! Но и ты теперь суперзвезда! Новости открывала?
Чтоб тебя!
— Могу представить, что понаписали, — хмурюсь я, ставя перед Никой тарелку. – Ешь, и можешь не трудиться меня просвещать: знаю, что ничего хорошего в новостях нет!
Потом посмотрю, не хочу портить такое чудесное утро!
Отправляюсь будить Андрея, а затем иду к Захару. Ребенок, на удивление, не устраивает мне обычный утренний скандал: вчерашние впечатления его вымотали, и Захар очень рано заснул. Зато теперь он бодр, голоден, и я отдаю сына Андрею, наказав хорошенько накормить. А сама иду в душ.
И не выдерживаю: вместо того, чтобы включить на смартфоне музыку, открываю-таки новости, и… ничего нового. Но и ничего приятного:
«… перед нами предстал преинтереснейший экземпляр женщины подвида «блондинка». Таких нужно заносить в «Красную книгу», и выставлять на всеобщее обозрение на тематических выставках. Более глупых оправданий и вранья я давно не слышала, а по работе мне приходилось очень часто иметь дело с отъявленными лжецами…»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Не такая уж я и блондинка! Не семи пядей во лбу, конечно, но и не идиотка! Эту статью я читать не буду – журналистка, пытаясь показаться умной, просто пытается оскорбить меня.
«… допустим на секунду, что эта история правдива. Просто допустим! Но дьявол в деталях, дорогие читатели, и вот каким вопросом я задаюсь: почему рядом с несчастной влюбленной девушкой не было ее возлюбленного? Почему Андрей Громов при всей его заботливости, о которой нам поведали, позволил своей любимой отдуваться за него? И в этой детали и царствует дьявол, а значит, вся эта история – вранье! От первого, и до последнего слова!»
