Тамара Львовна, когда я шла по коридору к кабинету профессора Амурского. – Тебе когда рожать?
Зря она это спросила! Стоило только деканше поинтересоваться о таких приземленных вещах, как я почувствовала первую схватку. Она вполне могла быть тренировочной, как и раньше, но я сразу поняла – рожаю!
– Прямо сейчас! – выдохнула я, схватив Тамару Львовну за руку. Та посмотрела на меня с таким видом, как будто я вот-вот должна была воспроизвести на свет инопланетянина.
– Что сейчас, Поклонская? – уточнила деканша.
– Рожать мне прямо сейчас! – воскликнула я, так и не отпустив руки Тамары Львовны.
– Святые угодники! – прошептала та и медленно повела меня к своему кабинету.
Не знаю, угодники были святыми или яичники (как заверял мой муж), но в этот момент я была готова уверовать во что угодно, потому что мне стало очень страшно.
– Еще! Давай! Раз, два, тужься! – скомандовала акушерка, и я сделала то, чего от меня ожидали. Сжалась в три погибели, пытаясь вытолкнуть из себя ребенка. В этот момент захотелось выругаться как-нибудь особенно грязно, потому что роды в теории и на практике – две совершенно разных вещи. Хотя, о чем я думала? Знала ведь, что так или иначе мне придется рожать. Нужно было просто произвести на свет нашего с Альбертом малыша. Сделать то, что делали до меня миллиарды женщин.
– Тужимся, тужимся! Еще! Не кричим! – произнесла акушерка вновь и я, откинувшись назад, поняла, что все получилось. На свет появился наш с Альбертом сын. Довольно крупный и, на первый взгляд, очень хорошенький.
Ребенка положили мне на живот поближе к моей груди. И тут случилось то, чего я никак не ожидала.
– Стойте! – громогласно сказал Поклонский, не успел малыш присосаться. Взял его на руки и посмотрел внимательно, как будто пытался понять, от меня он был зачат или нет. И наш сын тоже смотрел в ответ на Альберта изучающе и серьезно, словно он родился давно, а ему не было несколько минут отроду.
– Что не так? – устало спросила я, глядя на сына и мужа удивленно.
– Все так, – наконец сказал он и положил малыша обратно.
Я тут же прижала его к себе и ребенок взял грудь. Обхватил своими губками и начал сосать. И весь мир исчез, остались только мы с нашим малышом. Клянусь, если бы в этот момент кто-то решил забрать у меня моего ребенка, я была бы готова убить того особо жестоко. Странно, почему вообще мне в голову лезли такие мысли? Наверно, потому что с Милой все было иначе. Нет, она, несомненно, тоже была моей дочерью, но вот таких моментов, как этот, мы с ней все же были лишены.
– Он такой хорошенький. И кажется, очень похож на тебя, – улыбнулась я, когда нас с сыном перевели в палату. Муж все это время был рядом.
– Ты так думаешь? – нахмурился Альберт и покосился на ребенка.
– Уверена. Смотри, какие у него глаза.
Я чуть повернула Гошу, и тот снова посмотрел на своего папу так, как делал это в родильном зале. Никогда бы не подумала, что новорожденные дети так умеют.
– Обычные глаза, – пожал плечами Поклонский. – Не хочешь поспать?
Я взаправду почувствовала, что на меня наваливается сон. Даже отвечать на многочисленные сообщения, которые валом шли на телефон, от чего он вибрировал, как заведенный, сил не было.
– Я его заберу, – сказал Альберт, словно почувствовал, что я вот-вот отключусь. И я, благодарно ему кивнув и устроившись удобнее, снова улыбнулась.
Сейчас я была совершенно счастлива, потому что окончательно и бесповоротно почувствовала, что значит быть мамой. И в этот момент мне казалось, что теперь меня только и ждут, что безграничное счастье и спокойная жизнь.
Знать бы тогда, как сильно я ошибалась…
– Это дело надо обмыть! – решительно заявил мне Ольшанский прямо с порога.
Даша осталась в роддоме, а я, вернувшись домой, наскоро заварил себе доширак на ужин. И вяло ковырялся в нем вилкой в тот момент, когда Тим решил в очередной раз разнообразить мою жизнь. Знал бы я тогда, что из этого выйдет! Но я не знал. Поэтому невесело откликнулся:
– Поищи там вино в шкафу.
– Да ну тебя, Поклонский! У тебя сын родился, такое событие! Мы обязаны пойти в ближайший бар и сообщить всем и вся эту потрясающую новость! Напоим всех присутствующих до отвала!
Я вспомнил чем закончился последний случай, когда я выпил. А именно – незапланированными признаниями Даше в любви под коньячным дурманом. Поэтому воодушевления друга я как-то не разделял.
– Может, не будем сообщать всем об этом событии? – уточнил я с надеждой.
Тем более, что рождение ребенка меня скорее… пугало. Особенно когда Даша, едва взяв сына на руки, сказала, что он похож на меня.
Конечно, наше сходство было легко объяснимо. Именно поэтому я и пошел на данную ложь – это был очевидный способ прикрыть случившуюся подсудную ошибку. Но как станет вести себя ребенок, созданный (даже не зачатый!) подобным образом? Это было ужасно интересно с научной точки зрения. Но немного страшило с личной.
Я рассеянно посмотрел в записную книжку, где фиксировал свои наблюдения на протяжении всей Дашиной беременности. И куда сегодня внес первые впечатления после рождения Гоши.
«Смотрит очень серьезно», – было записано моим размашистым неразборчивым почерком. «В его глазах отражается опыт, невозможный для новорожденного ребенка».
Также я записал антропометрические данные сына – рост, вес, цвет глаз. В целом, Гоша был совершенно обычным ребенком, если бы не этот взгляд…
– Ты что там делаешь? – поинтересовался Ольшанский, заметив, как долго я пялюсь в записную книжку.
Поспешно закрыв свои записи, я спрятал книжку в ящик стола и ответил:
– Ничего. Записывал кое-какие мысли по работе.
– Ну так мы идем отмечать или нет? – снова потребовал ответа Тим, мгновенно потеряв интерес к моим записям. И слава яичникам.
– А с кем я оставлю Милу? – вопросил я как ответственный папаша.
– Девчонок позовем! – отмахнулся беззаботно Ольшанский. – Люда и Таня с радостью присмотрят за ней.
Что-то мне упорно говорило, что соглашаться на это не стоит. Но Тимуру в таких случаях было проще уступить, чем спорить с ним. И я смирился.
– Ладно, сейчас позвоню, – постановил я, набирая номер.
– Шампанского всем! – провозгласил часом позже Ольшанский, когда мы приземлились в ближайшем баре. – У моего друга сын родился! – сообщил он всем присутствующим.
Послышались аплодисменты. Со всех сторон посыпались поздравления и я рассеянно кивал в благодарность всем этим неизвестным мне людям, которые были рады появлению на свет моего сына. А особенно – бесплатной выпивке по данному поводу.
