губы касаются макушки моей головы.
— Мы тебя вывозим отсюда, дорогая. Сейчас четыре утра, и большая часть прессы уже ушла, так что мы сможем сделать это незаметно.
— Ммм, хорошо. Домой?
— Конечно. Держись крепче, мы быстро уложим тебя в постель.
Голова все еще болит, и я знаю, что должна бороться с этим, сказать ему, чтобы он положил меня и оставил в покое, но прошло много времени с тех пор, как кто-то заботился обо мне, и это просто чертовски приятно, поэтому я позволяю ему. Буду спорить завтра.
— Мы можем спорить до конца наших дней, персик. Я все равно буду заботиться о тебе. — Он говорит мне это с весельем, так что, похоже, я сказала это вслух. Мне нужно перестать находиться под действием лекарств рядом с этими парнями.
Мы останавливаемся, и я подумываю снова открыть глаза, но решаю, что не стоит, пока не слышу женский голос.
— Попробуйте разбудить ее, чтобы она приняла это. Они помогут при переезде, вот бутылка. Пусть она не борется за болью, а опережает ее. По крайней мере, несколько дней, а потом переведите ее на безрецептурные препараты.
Голова мучительно болит, и я решаю, что к черту все, завтра я перестану принимать таблетки, и поднимаю руку ладонью наружу, вызывая у Бека усмешку. Я чувствую, как в нее падают две таблетки, подношу их ко рту, затем беру зажатую в пальцах чашку с водой и, поморщившись, проглатываю их. Кажется, я бормочу слова благодарности, но мы снова движемся, а затем меня передают в другие руки, и меня окутывает цитрусовый аромат Джуда.
— Держу тебя, куколка. Засыпай. Я тебя держу.
Я так и делаю, и впервые за много лет чувствую, что нахожусь именно там, где должна быть.
САВИ
Открываю глаза: к моей груди прижимается мохнатая голова, а дыхание собаки сильно загрязняет мое воздушное пространство. У меня все болит, но я все равно поднимаю руки и роюсь в его шерсти, чтобы почесать и погладить моего самого большого героя. Я коротко поговорила с Сарой, когда медики выносили меня из-под деревьев к машине скорой помощи, и она рассказала мне, что в одну секунду Мо спокойно шел рядом с ней, а в другую, вырвал поводок из ее руки и помчался галопом. Она сказала, что они были не так далеко от того места, где нашли меня, но она не слышала, как я звала на помощь. Каким-то образом мой большой зверь услышал меня и пришел на помощь.
Однажды я прочитала, что собака — это Бог, никогда не верила в это так сильно, как сейчас, когда он приоткрыл один глаз и смотрит на меня, а на моей груди образовалась лужа слюны. На груди, обтянутой футболкой, которую я не узнаю. Я натягиваю ее на нос, чтобы отвлечься от собачьей вони, и тут на меня обрушивается запах цитрусовых. Я пытаюсь досадовать на то, что Джуд, должно быть, раздевал меня, чтобы надеть на меня свою футболку, но… это же чертов Джуд. Он ураган, который дует, куда хочет.
Стягиваю футболку обратно, и мои глаза пересекаются, когда маленький синий грузовичок из спичек, зажатый в крошечных пальчиках, приближается, чтобы ударить меня по носу. Смещаю взгляд в сторону и вижу, что на меня смотрит ухмыляющееся лицо ангела.
— Сави! Тебе нравятся грузовики?
Смотрю мимо него и вижу, что я НЕ в своей спальне, поэтому вздыхаю и говорю единственное, что я могу сказать серьезным тоном:
— Я люблю грузовики, и машины, и автобусы, и поезда. Я люблю все, что имеет колеса.
Мой голос звучит как голос умирающей лягушки, что заставляет милашку хихикать.
— Как тебя зовут, красавчик?
Он водит своим маленьким грузовичком по моему лицу над моими губами и запускает его, чтобы тот приземлился на большую голову Мо, с криком:
— Таннер!
Мо издает вокальный стон одновременно с тем, как один из них доносится от двери.
— Тан! Мы же просили тебя подождать, пока она проснется.
Джуд подходит к кровати и берет мальчика на руки, отчего тот снова вскрикивает.
— Моя Сави!
Джуд подмигивает мне и говорит ему:
— Вставай в очередь, приятель. Вставай в очередь.
Он подбрасывает его в воздух идя до двери и ставит возле нее.
— Иди поиграй. С Сави ты сможешь повидаться позже.
Таннер кричит: «Щенок!» Я удивляюсь, что это его единственный уровень громкости, а затем стону, когда Мо сползает с меня, надавливая на мое больное тело, и спрыгивает с кровати, чтобы погнаться за маленьким мальчиком с вертолетным вилянием хвоста.
Джуд возвращается на кровать и протягивает две белые таблетки. Я бросаю на него взгляд, когда выхватываю одну из них, а не обе. Мне больно, но теперь, когда я знаю, что нахожусь не дома, мне нужно быть начеку. Прошлой ночью я ослабила бдительность перед всеми ними, потому что чувствовала себя уязвимой и испытывала боль после того, что произошло, но моя стена и маска снова на месте.
— Вы меня похитили.
Он с ухмылкой протягивает мне стакан с водой.
— Можешь не сомневаться. Ты ранена и, возможно, в опасности. Что, по-твоему, я собирался сделать?
Возвращаю ему стакан и откидываюсь на подушки.
— Ты мог бы сделать, как я сказала, и отвезти меня домой. Ты не можешь держать меня здесь вечно, Джуд.
Он забирается на кровать и садится лицом ко мне.
— К черту это. Вечность начинается прямо сейчас, куколка. Я буду повторять тебе это снова и снова, пока ты не вдолбишь это в свою великолепную голову. Ты моя, наша, и мы тебя не отпустим. Я люблю тебя, куколка. Не могу прожить без тебя ни минуты.
Снова запускаю руки в волосы и морщусь, когда дотрагиваюсь до набухшего бугорка.
— Почему сейчас? У тебя были годы, чтобы приехать за мной, если ты действительно это имеешь в виду. Не то чтобы ты не мог меня найти! Ты послал достаточно дерьма ко мне домой и в мой офис. Нет, для вас всех это какая-то игра. Вы не верили в меня четыре года назад, а теперь я не верю в вас. Хотите поиздеваться? Отделаться? Отлично, давайте. Пара хороших трахов выжжет меня из вашего организма, но все остальное не обсуждается. Ты… никто из вас, не имеет права голоса или контроля в моей жизни. Нет никаких «мы», и уж точно нет никакой «вечности», так что вбей это в свою бредовую голову!
Он смотрит на меня глазами, которые я не могу прочитать, почти целую минуту, заставляя
