Недовольство будет расти. Кто-то попытается погасить его. Кто-то — перенаправить. Например, одарив с барского плеча самоуправлением… и заставив туземных козлов отпущения жонглировать ресурсами, покуда прокуратор умывает руки. А кто-то захочет воспользоваться народным гневом.
Правда, чтобы планировать с расчетом на это, нужно было знать, какое решение примет директорат.
Все снова и снова упиралось в младшего Сайкса.
"Шаблон Дюны», — мелькнуло у меня в голове. Использовать прибытие враждебных сил на планету и разыграть карту фрименов… Нет. Об этом лучше пока не думать. Тем и опасны социоинженерные сценарии, что их тень видится в каждой мелочи. Даже зная, какой сценарий разыгрывает противник, почти невозможно предугадать его действия на этой основе. Шаблон нужен, чтобы придать нужный облик прошлому — именно поэтому он закладывается с дальним прицелом. Так или иначе, победитель поднимет бережно сложенное в уголке черно-зеленое знамя… потому что дом Атрея должен одержать верх, и кто победил — тот Атрид.
Хотя шаблон не будет эффективен, не имея связи с реальностью. Интриги, кипящие за фасадом безмятежного для несведущих единства, которое проявляет директорат, дадут сто очков вперед играм в песочнице при дворе любой галактической империи. Для колонистов, лишенных права на возвращение в метрополию, любое решение Колониальной службы — кысмет, рок, против которого можно бунтовать, но одолеть его — невозможно. Воля богов, исполняемая неисповедимыми путями.
Я отбросил лишние мысли. В конце концов, у меня еще два дня в запасе. Безумные идеи оставим под конец. Если я не найду убийцу — мне останется разве что удариться в религию и уповать на бессмертие души, потому что в бренности тела я смогу убедиться на личном опыте.
— Диктуйте, — скомандовал я, сбрасывая из объема новостной клип.
— Что? — переспросил Новицкий.
Шарики в руках его жены пощелкивали почти угрожающе.
— Диктуйте, — повторил я. — Фамилии своих приятелей, имена. Я попробую найти, кто из них проболтался.
— Как? — спросила Катерина.
— Немногие в администрации имели доступ к интелтронике стационарных спутников, — объяснил я. — Подмена сигнала произошла именно на этом уровне. Если мне удастся отыскать связь между кем-то из ваших друзей и губернаторской резиденцией…
— Я этой сволочи ноги выдерну! — театрально рявкнул Новицкий.
— Это я вам что-нибудь сломаю, — пообещал я со всей искренностью. — Мне нужен убийца, и я его найду. Диктуйте.
На самом деле я искал не это. Чтобы обнаружить внедренного в ряды рискунов губернаторского агента, мне достаточно было отворить лос админ-центра и пошарить там. Иерархия паролей нарочно строится с таким расчетом, чтобы ни один работник местного отделения Службы, кроме самого управителя колонии, не имел полного доступа ко всем зонам локальной опсистемы. Если данные об агентуре пропадут из лоса напрочь — это свидетельство заговора… или вмешательства губернатора. Но причин подозревать господина Торсона в чем-либо, кроме безответственности, У меня покуда не было.
Каждое имя, слетевшее с губ Новицкого, воплощалось очередной панелью в многомерной сетке таблицы. Я даже не пытался читать выжимки из досье, которые мой секретарь послушно продергивал сквозь игольное ушко аплинка — данные просто кодировались цветом, и я сортировал их массивы то так, то этак, пытаясь уловить закономерность, отклонение от неизбежной, как энтропия, гауссианы случайного разброса.
Окружение четы альпинистов составляли люди, как и следовало ожидать, молодые. Но в остальном рискуны составляли на удивление разнородную группу, и я уже отчаялся отыскать связующее начало, когда при очередном повороте многогранник таблицы вдруг залил изнутри бледноватый румянец — при анализе по какому-то параметру явственно проявилось отклонение. Интересно, подумал я, по какому?
Среди спортсменов-экстремалов почти две трети составляли выходцы из России.
Взмахом руки я скрыл прочие слои таблицы. Аномалия казалась выдающейся… но я привык не доверять первому взгляду. Рядом я вывел ту же раскладку, но не в абсолютных числах, а в относительных — соотнося с национальным составом колонии. И розовое сияние угасло, оставив бледный отсвет.
Пришлось убрать таблицу вовсе, а вместо того присмотреться к примитивной двукруговой диаграмме — сколько процентов населения какая страна небесплатно подарила домену Габриэль. Картина выходила настолько неправдоподобная, что впору было убирать интелтронику из черепа и сдавать в гарантийный ремонт. Больше половины жителей колонии оказались моими сородичами. Если взять не национальность, а подданство, картина выходила менее скособоченной, но оттого еще более странной. Мне трудно было поверить, чтобы представители русской диаспоры в самых разных странах вдруг, не сговариваясь, решили переселиться на холодный и сухой Габриэль. И все — введен третий параметр, и диаграмма развернулась перед моим наращенным взором в полупрозрачную кишку по временной оси — все за последние сорок лет. Первые десятилетия после Кейптаунского инцидента раскладка по стране отбытия для иммигрантов мало отличалась — я потянулся к данным из архива, повесил рядом с пестрой кишкой для сравнения пару разделенных на сектора кружков — да вовсе не отличалась от таковой для схожих бесприютных миров: Нифльхейма, например, или Лайонесса.
В то, что это произошло случайно, я опять-таки не верил.
Иногда так бывает, что две загадки, столкнувшись, аннигилируют. Российская госбезопасность часто пользуется социальными шаблонами — в конце концов, все государственное устройство этой зловещей страны стабилизировано подобным образом, и плата за стабильность оказалась такова, что едва не половина населения от нее попросту разбежалась, не имея желания прозябать в обществе репрессивной культуры и непредсказуемого прошлого и образовав грандиозную русскую диаспору, пронизавшую как страны Ядра, так и в особенности Пограничье, отделяющее центры технической цивилизации от нищей и отсталой Периферии. Россия и сама являлась частью этого щита, а ее блудные сыны таинственным образом сохраняли связь с родиной, будто по указке незримого дирижера прикрывая собой фундамент миропорядка, не приносившего им ни славы, ни прибытка. А вот теперь выходит, что потомки эмигрантов как-то вдруг начали переселяться из метрополии, но не по национальным колониям, а сюда, на Габриэль, да еще так массово, словно…
Словно Россия, не удовольствовавшись полутора своими колониями — Зарей и северным континентом Софии, — решила потихоньку прибрать к рукам ещё одну. Пускай и не слишком привлекательную… зато потенциально очень богатую. Особенно после сегодняшнего дня, когда А-привод из недоступной экзотики превратился в дело ближайшего будущего. В конце концов, эффективные ракетные двигатели можно использовать не только на лифтоносцах. Отсутствие полноценной спутниковой оболочки катастрофически тормозит развитие колоний, а для ее создания нужно вывести на орбиту не один десяток ретрансляторов и наблюдательных зондов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
