– Иди за мной! – яростно прошипела Риит, – и не вздумай делать даже шага в сторону.
– Почему ты так идешь? Рэкеты вон стоят, ждут. А ты здесь выписываешь фигуры вместо того, чтобы бежать напрямую.
– Здесь вокруг остаточное излучение, – Риит поморщилась, недовольная тем, что приходится отвлекаться для объяснения этому олуху очевидных истин. – Повсюду много осколков от бомбы. Они излучают. Я же пытаюсь обойти их стороной, чтобы не попасть под облучение.
– Где они? Что-то я ни одного не вижу.
– Они не видны. Их просто надо чувствовать. А это я умею.
– Как? Научи меня. Тогда мы пойдем быстрее.
– Не получится. У нас развился орган, чувствующий радиацию. Этакий дозиметр. А у тебя такого нет. Так что иди сзади и не обгоняй. И не отвлекай меня. В этой мозаике разобраться непросто. А ошибку уже не исправишь.
Лэн отстал и покорно поплелся за девушкой, в очередной раз чувствуя свою ущербность. Да и как не чувствовать! В темноте видит, радиацию чувствует. Оружие у них, чарок, намного лучше и в то же время гуманнее.
Оплавленные обелиски приближались, но вместе с ними подступала странная усталость. В голове туманилось, навалилась сонливость. Лэну стало безразлично, идет ли он к развалинам или возвращается к Рэкетам. Но маячившая перед ним фигурка, расплывающаяся, теряющая очертания, заставляла рефлекторно держаться за нее. Дальнейшее сохранилось в виде отдельных фрагментов. Шероховатая, оплавившаяся стена здания… Темная лестница, по которой он спускается, поддерживаемый Риит…
Очнулся он от больно ударившей в глаза вспышки. Свет шел от маленького белого шара, прилепившегося к потолку. Словно маленькое солнце пробралось сюда и засияло. Лэн оказался в небольшой комнате. Белые гладкие стены. На них и на полу странные предметы. Сам он лежит на диковинной лежанке. Лэн пощупал ткань, укрывавшую ее. Намного тоньше и мягче той, которую ткали женщины его Семьи. И тюфяк набит не соломой, как обычно, а чем-то иным, мягким и упругим. Странное место. Лэн абсолютно не помнил, как очутился здесь. Он поднялся и стал бродить по комнате, разглядывая непонятные предметы. Назначение одних становились ясными сразу, другие так и остались загадкой. Квадратный деревянный предмет с плоской гладкой поверхностью на четырех ножках – это, по всей видимости, стол. Аналогичные, только поменьше и пониже – ля того, чтобы на них сидеть. Абсолютно расточительное использование дерева, которого бы хватило на приготовление не одного обеда. В Городе любая древесина шла только на изготовление оружия и на поддержание огня в очаге. Столом же служила большая бетонная плита. Стульев вообще не было. Для этой цели подходил любой обломок камня. Здесь же дерева не жалели. Им была отделана лежанка, из него были сделаны полки на стенах. Даже пол под ногами был, как ни странно, из древесины. Конечно, от этого он ровнее и не так холодит ноги, как шершавая бетонка в их бывшем Доме, но на сколько дней хватило бы всего этого богатства. Не пришлось бы лишний раз ходить в Каньон и собирать в Лесу сухую древесину. Каньон… Лес… Океан… Лэн вспомнил последние, насыщенные невероятными событиями дни. Землетрясение, разрушившее Дом. Океан, поглотивший Лес. Чарка, Рэкеты, драки и погони. Но почему он здесь и почему один? Где Риит? Лэн затравленно оглянулся. Выхода из комнаты не было. Он заперт, замурован навечно в этой камере! Вот так попался! Как хитро облапошила его чарка. Восстановила против Семьи, защищала, спасала от Рэкетов, всяких опасностей, а сама упорно вела к своей цели. Но только ли это дело рук одной Риит? Все последние события выстроились в одну цепочку. Землетрясение, гибель Дома, Леса, Семьи… Здесь кроется единая цель – нанести удар Городу. Стереть его вместе с жителями с лица Земли. Уничтожить последний оплот цивилизации. А стоят за всем этим они – чарки со своим Океаном. И, может, Лэн – единственный, кто остался в живых в настоящий момент из всего Города. Единственный представитель человечества на планете.
– Ну, нет! – взъярился Лэн. – Это вам так не пройдет! Всякая нечисть морская будет свои мерзкие лапы подымать на человека! – и он, схватив подвернувшийся под руку стул, начал крушить все вокруг. Развалился под ударами стол. Сыпались на пол полки со своим содержимым. С грохотом лопнул светильник, и все погрузилось в темноту.
Наступившая тьма навалилась на Лэна, осознавшего вдруг свою беспомощность, вытеснила хлеставшую через край ярость и вселила на ее место страх. Страх и бессилие. Бросив обломки, оставшиеся от стула, он забился в угол, скорчился, вжался в него как мог и затих. Темнота давила. Вдобавок к ней после грохота сокрушаемой мебели наступила тишина. Ни шороха, ни стука. Тишина покоя. Тишина смерти.
Лэн не знал, сколько он пробыл в оцепенении, беззащитный и бессильный. Наконец, он уловил еле слышимые далекие шаги. Кто-то приближался к камере, кто-то грозный и беспощадный, создаваемый его воспаленным мозгом в образах жутких химер и чудищ. Со щупальцами, клешнями. Хвостатых и рогатых. Лэн был уже не в состоянии противиться року и покорно ждал.
В стене появилась узкая полоска света, расширилась и…
– О, море! – раздался возглас Риит. – Что здесь произошло? Лэн, где ты?
Она выволокла слабо сопротивляющееся жалкое существо из темной комнаты и затащила в соседнюю, в которой горел свет.
– Лежи и не брыкайся! – приказала она, укладывая его на кровать. – Ты болен. Нахватался все-таки радиации. Но ничего, я тут кое-что нашла. Быстро придешь в норму.
Она высыпала на стол ворох пакетов из принесенного с собой свертка и стала перебирать их.
– Вот это, пожалуй, подойдет, – она разорвала упаковку и насильно засыпала Лэну в рот горсть маленьких овальных шариков. – Глотай!
Он покорно проглотил, скривившись от горечи.
– А теперь лежи и не буянь, троглодит несчастный! – сказала Риит. – Я, пожалуй, тоже прилягу. С радиацией лучше не связываться, – она отсыпала себе таблеток и проглотила. – Если плохо будет, съешь еще несколько штук. Или позови меня. Я буду в соседней каюте.
Девушка вышла, оставив дверь незапертой. С кровати Лэн видел участок коридора, еще одну дверь. С удивлением он вдруг ощутил, что гнездившийся внутри страх исчез, и все домыслы, бередившие его разум насчет козней чарок, куда-то исчезли. Он закрыл глаза и глубоко, облегченно вздохнул.
– Что это с тобой? – спросила на следующий день Риит, вглядываясь в него. – На тебе лица нет.
– Не знаю, – отозвался непослушными губами Лэн. – Ничего не чувствую – ни рук, ни ног, ни лица.
Риит ткнула пальцем ему в щеку. Вмятина от пальца осталась.
– Не нравится мне это, – задумчиво протянула она. – К тебе в воде кто-нибудь цеплялся?
– Там жук какой-то был… Все в рукав норовил залезть.
Риит торопливо стянула с него куртку. На локте и предплечье левой руки гирляндами налипли желтые янтарные шарики.
– Это ксит, – сказала она. – Жук-наездник. Паразитирует на своей жертве. Цепляется к ней, впивается в тело и плавает вместе с ним, одновременно питаясь, пока жертва не погибает. – Она бесцеремонно обследовала тело Лэна. – Нет, в тебя не впился. Зато яйца отложил. Это тоже опасно. Личинки проникают в тело и живут там, питаясь им.
Она вытащила нож и принялась соскребать икринки.
– Больно?
– Нет, – ответил Лэн. – Рука совсем онемела, ничего не чувствует.
– Плохо, – она заторопилась. – И что я, дура, вчера не проверила!
Икринки отставали легко. Но в некоторых местах из ранок вместо крови потекла тоненькими струйками мутная желтоватая жидкость.
– Уже проникли. Но это не страшно. У меня есть антидот. Мигом всех выведет.
Она порылась в поясе и заставила Лэна проглотить несколько маленьких капсул.
– Теперь порядок. Ничего не бойся. Онемение распространится на все тело, и даже будет так… – она уцепилась пальцами за кожу на руке, оттянула ее и завернула. Кожа и мышцы остались в таком же положении, словно были вылеплены из глины.
– Так будет со всем телом. Особенно шокирует лицо. Но это пройдет через пару часов. Терпи.
Болезнь отступила быстро. Спустя несколько дней Лэн уже занимался обследованием места, где он очутился. Это действительно была База – настоящий город в несколько этажей, с множеством помещений, залов и коридоров. Наземные постройки были уничтожены взрывом бомбы, но бункер остался нетронутым и даже незараженным всепроницающей радиацией. Риит, оказывается, была здесь уже несколько раз и теперь уверенно ориентировалась в анфиладе помещений и различных непонятных устройствах.
– Эта База, – рассказывала она, – предназначалась для запуска межконтинентальных баллистических ракет, используемых в войнах нашими далекими предками. Напичкана оборудованием и продовольствием, которого нам с тобой хватило бы не на один десяток лет. Здесь сохранилась отличная библиотека, с которой тебе обязательно надо ознакомиться. Есть также много такого, без чего не могли обойтись предки, но вы обходитесь спокойно. Правда, и образ жизни ваш разительно отличается от должного. Так что, если хочешь выйти из первобытного состояния, в котором вы сейчас находитесь, то нужно приложить много сил и терпения. А для начала нужно сделать из тебя какое-то подобие цивилизованного человека, – и она потащила его в ванну. Впервые в жизни Лэн мылся в горячей воде с мылом. После ванной она остригла его и научила пользоваться бритвой. Вместо грязной заскорузлой хламиды Лэн облачился в костюм из мягкой и удобной, не сковывающей движений ткани. Когда после всех процедур Лэн глянул на себя в зеркало, то в первый момент шарахнулся в сторону. Так разительно отличался от него человек за стеклом.
