нервный, взъерошенный, впечатлительный. – С товарищем Перфиловым я практически не общался – в мои обязанности не входит обеспечение безопасности населения и борьба с внутренними и внешними врагами. По отзывам, человек был прямой, решительный, безжалостно и эффективно боролся с преступностью. С Корчинским мы общались. Владимир Романович был общительным человеком, тонко чувствующим нужды простых людей.
Директор школы имел уникальную способность уводить разговор в сторону – без пауз и не меняя интонацию. Контрразведчики задумчиво внимали его перлам. С трибуны Александр Васильевич никогда не выступал, но знал весь необходимый набор слов. Он прославлял погибших товарищей, упоминал их только в положительном ключе, и в душу вкрадывалась мысль, что этот визит – лишь потеря времени.
– Кто был инициатором вашего назначения вторым секретарем? – вдруг спросила Рита.
Горюнов прервал пустопорожнюю болтовню, осекся.
– Товарищ Васюков из Кингисеппского райкома. Дело в том, что он командовал партизанским отрядом, действовавшим на западе Ленинградской области. А я участвовал в подпольной деятельности – в Луге, в Черняках. Мы имели несколько бесед, однажды вместе отбивались от карателей. Я не бог весть какой боец, подготовки – ноль, зрение – слабое, но в тот раз меня не убили, я даже пострелял, – директор подбоченился. – Позднее я узнал, что товарищ Васюков ходатайствовал обо мне на бюро обкома, хотя я его об этом не просил.
– То есть вы местный?
– Да, родился в поселке Некрасовка, что недалеко от Гдышева, окончил Ленинградский педагогический институт, в тридцать девятом году перебрался в Гдышев, преподавал в этой самой школе. Когда началась война, остался в городе по приказу товарища Костина, тогдашнего первого секретаря Кингисеппского райкома, собирал данные о расположении неприятельских войск, поддерживал связь с подпольем. Когда пошли облавы, бежал с семьей в Литвиново, какое-то время находился среди партизан.
– То есть ваша семья сейчас в Гдышеве?
– Нет семьи, – директор помрачнел. – Жена оставила меня полтора года назад. Не устояла перед чарами сбитого летчика, которого приютили партизаны. А когда пришли наши войска, уехала вместе с дочерью. Не знаю, где они, давно не получал весточек, стараюсь об этом не думать.
– Сочувствуем, – пробормотала Рита.
– Посмотрите, пожалуйста, на этих людей, – Алексей выложил на стол фотографии трупов. – Не приходилось встречаться?
И вот тут началось интересное. С лицом директора школы стало кое-что происходить. Оно поменяло цвет, глаза забегали. Метаморфоза была недолгой, цвет лица вернулся в норму, зрачки успокоились. Но перемену в облике собеседника Алексей уловил. Рита тоже что-то заметила, ее глаза блеснули.
– Как-то, знаете ли, не припомню таких товарищей, – спокойным голосом произнес директор. – А позвольте спросить… с ними все в порядке?
– Как сказать, Александр Васильевич. Смотря с какой стороны посмотреть. Если с нашей – то с ними все в порядке. Если же с другой стороны… Они мертвы, Александр Васильевич, неужели непонятно?
– Да, я так и подумал, – неуверенно произнес Горюнов. – Зрелище, признаться, малоаппетитное. Нет, я их точно не знаю.
– Спасибо за беседу, Александр Васильевич, вы нам очень помогли. Бегите к детям, – Алексей посмотрел на часы. – Вы потеряли пятнадцать минут. Надеюсь, ваши подопечные не очень расстроены.
Второму секретарю удалось вернуть самообладание, он сделал каменное лицо и, прощаясь, крепко пожал руку, учтиво кивнул Рите.
Контрразведчики вышли из кабинета. Капитан встал у окна в коридоре, усердно подавляя желание закурить. Рита стала мяться рядом, делала вид, что просматривает бумаги в планшете. Товарищ Горюнов покинул свой кабинет только через три минуты – возможно, он кому-то звонил. Алексей поморщился – подслушать бы. Александр Васильевич был погружен в раздумья. Он запер кабинет на ключ, двинулся в противоположном направлении. Директор был нескладен, заметно прихрамывал – очевидно, последствия боевой травмы. Он ни разу не обернулся, вошел в класс, хлопнув дверью. Донесся раскатистый рык – товарищ директор усмирял подрастающее поколение.
Зашли в учительскую, которая находилась через дверь. Женщина с тусклым лицом и собранными в пучок волосами стучала на печатной машинке. Подняла глаза – Алексей приставил к ним раскрытое удостоверение.
– Контрразведка Смерш, – пояснил он для особо бестолковых. – Представьтесь, пожалуйста.
– Зоя Ивановна… – женщина сглотнула. – Колесникова Зоя Ивановна… Преподаю биологию и анатомию в старших классах, также работаю на четверть ставки секретарем…
– Мне нужен домашний адрес товарища Горюнова.
– Горный переулок, 17, – отчиталась дама без запинки. – Об этом все знают, товарищ, это не секрет… Частный дом, товарищ Горюнов проживает в нем один…
– Замечательно. После школы он всегда идет домой?
– Ой, знаете, я не в курсе. Иногда он посещает горком, работает там… А почему вы, собственно, товарищ…
– А вот об этом, Зоя Ивановна, вам лучше не знать. Предупреждаю официально, если кто-нибудь узнает о нашем разговоре, будут серьезные последствия. Вы же не из болтливых? Ведите себя тихо.
– Что вы, конечно, я прекрасно понимаю… – скулы женщины побелели.
– Вот и отлично, Зоя Ивановна, нам никому не нужны неприятности.
Эта точно никому не расскажет – мертвецкая бледность была тому гарантией. Но в целом капитан рисковал. Поставить на разработку пусть не освобожденного, но все же секретаря горкома всесильной (и единственной) партии Советского Союза, не поставив в известность госбезопасность и партийные структуры, – дело опасное. Но иначе он не мог, время не терпело проволочек.
Горный переулок находился в западной части города – между улицами Трудовая и Баррикадная. На память Алексей не жаловался, карту города представлял.
– Ты тоже понял, что он врет? – спросила Рита, когда они вышли из школы. Двор был пуст – шел урок. – В принципе, не надо быть маститым психологом, чтобы подметить очевидное. Пусть он не знаком лично с парнями на снимках, но точно видел их живыми. И что это значит?
– Возможно. Знать кого-то – еще не преступление. Но факт интересный. Мы не можем, к сожалению, брать Горыныча и колоть на допросе. Никто не позволит это сделать ввиду занимаемой им должности. Нужно последить за товарищем, думаю, с этой задачей справимся.
На холме в западной части города Алексей сделал остановку. Рита сбегала в булочную за хлебом. Мучные изделия в черте города уже не являлись дефицитом, подвозили бесперебойно и продавали за разумные деньги. Из окрестных сел люди еще прибывали, чтобы закупить продукты, но для горожан эта проблема перестала существовать. В дефиците оставались деньги – не каждый имел возможность их заработать. Когда Рита вернулась, прижимая к груди заветный сверток, Хабаров курил возле машины, задумчиво глядя на запад. В просвете между покатыми холмами виднелся маяк. Рита проследила за его взглядом.
– Интересуетесь навигационными сооружениями, товарищ капитан?
– До вчерашнего дня – ни разу, – признался Алексей. Помялся и рассказал о своей вчерашней поездке на западное побережье бухты.
– Есть вероятность, что показалось… хотя не
