— Не знал он. Ничего не знал. Это я предложил ему перевозку контейнера в другой город. — Он вдруг осознал, что именно сказал, и быстро взглянул на Абуладзе.
— Надеюсь, меня хоть ты исключишь из списка подозреваемых?
— Когда это было?
— Несколько дней назад. Кажется, в среду или в четверг. Я предложил переправить контейнер с вирусом ЗНХ.
— Почему?
— Вообще-то я не должен тебе говорить.
У нас поступили сведения, что американцы будут настаивать на инспекции именно этого хранилища на предмет обнаружения ЗНХ. Мы не имели права рисковать.
— Это оружие разрабатывается в нарушение конвенции, — понял Абуладзе.
— Да, — коротко подтвердил Лодынин, — вот почему мы не можем даже намекнуть на возможность подобной пропажи. Все нужно сделать очень быстро и тайно, чтобы об этом не узнали в мире. Иначе будет скандал. Грандиозный скандал. В лучшем случае мы все слетим со своих постов. Мы просто исполним роль стрелочников.
— Ясно, — поднялся Абуладзе, — утомил ты меня, генерал, своими ужасами. Давай подумаем, посмотрим, что мы там можем сделать.
Кстати, кто ведет расследование?
— Прокуратура еще не подключилась, конечно. Семенов выделил целую группу офицеров. Руководит группой полковник Борисов.
Мы его вызвали сюда. Он должен скоро приехать.
— Давай сделаем так, — решил Абуладзе. — Я на сегодняшний день у вас экспроприирую этот кабинет. Туда мне идти незачем. Эти космические картинки не для меня. Пусть твои коллеги-генералы на них смотрят. А ты мне пришли одного из операторов, которые там сидят. Молодой был парень с краю, вот его и пришли.
— Я могу прислать руководителя их группы, — встал со стула Лодынин.
— Не надо. Мне молодой нужен, который с краю сидел. Я заметил, как он записывает параметры. Даже не глядя на экран. У него хорошая память, мне такой нужен.
— Ладно. — Лодынин знал, что в таких вопросах переубедить старого друга невозможно. — Тебе еще что-нибудь нужно?
— Стакан хорошего чаю. И этот кабинет.
Больше пока ничего. С подполковником сумеешь договориться?
— С каким подполковником? — не понял Лодынин.
— С хозяином этого кабинета, — улыбнулся Абуладзе. — Тебе на природу нужно, немного отдохнуть, совсем заработался.
— Вместе поедем, если все хорошо кончится. Завтра и поедем, — пообещал начальник ГРУ, выходя из кабинета. Тенгиз Абуладзе прошел за стол и сел, глядя в окно. Небо было в тучах, собирался обычный весенний дождь.
Кто-то осторожно открыл дверь.
— Разрешите? — спросил молодой офицер, за которым послал Абуладзе. У капитана была красивое молодое открытое лицо. Абуладзе поманил его пальцем:
— Заходи, дорогой.
Капитан вошел в комнату.
— Проходи, садись, — предложил Абуладзе.
Молодой офицер был в растерянности. Он видел этого типа в штатском у себя за спиной еще десять минут назад. Но не знал звания и должности этого человека.
— Это ваша группа следит за машиной террориста? — спросил Абуладзе. — Ты ведь, кажется, прослушиваешь его сотовый телефон.
— Так точно.
— После второго разговора ничего необычного не заметили?
Капитан уже понял, что говоривший с ним человек был тем самым неизвестным, который вел переговоры с террористом от имени министра обороны. Перепугать его характерный гортанный голос было невозможно.
— Нет. Он никому не звонил, — доложил все еще недоумевающий капитан.
— А почему? — спросил вдруг Абуладзе.
— Не понял, — смутился капитан, — что — почему?
— Почему он никому не звонил? Мы ведь попросили его дать нам лишние три часа.
И сбавить сумму денег. Он ведь должен был посоветоваться. Как считаешь?
— Да, — растерянно подтвердил капитан, — но он никому не звонил.
— А почему?
— Не знаю…
— А ты подумай, подумай, капитан.
— Может, он их руководитель и сам принимает решения… — предположил офицер, но, заметив скептическое выражение лица своего собеседника, задумался.
— Если он сам руководит террористами, то почему находится так далеко? Они ведь могут сбежать с его деньгами, — подсказал Абуладзе, — да и капсулы им доверять особенно нельзя.
— Он… у него другая система связи, — понял офицер, — у него в автомобиле еще один мобильный сотовый телефон с другой системой связи. Поэтому он никому и не звонит.
— Верно. А засечь его второй телефон вы сможете?
— Если он позвонит нам, да.
— Так он нам и позвонит, — разочарованно сказал Абуладзе. — Нет, найти его телефон нужно без звонка.
— Но это невозможно, — развел руками офицер, — там столько телефонов. Мы должны найти один, и именно его. Это все равно, что искать иголку в стоге сена. Мы не знаем даже, какая система связи.
— Ясно, — разочарованно пробормотал Абуладзе, — значит, техника еще не все может.
— Мы не можем прослушивать все сотовые телефоны Германии.
— Хорошо, я понял, дорогой. Как тебя зовут?
— Леонид.
— Значит, так, Леонид. Ты должен сделать все, чтобы выжать из своих приборов максимум возможного. Ведь машину его вы уже смогли засечь. Обращай внимание на разные мелочи. Куда едет, как едет, где останавливается.
В общем, на все. Мне нужна творческая работа. Ты меня понимаешь? Не просто сидеть и наблюдать, как все остальные, за компьютерами, а творчески осмысливать, какой человек там, в автомобиле. Лихач или добросовестный водитель, на какой скорости едет, как реагирует на обгоны. В общем, все о нем как о водителе. У тебя машина есть?
— Есть, — улыбнулся Леонид.
— Значит, ты меня понимаешь. И учти, Леонид, что это будет нашим секретом.
В этот момент в дверь постучали.
— Да, войдите, — разрешил Абуладзе. В комнату вошел незнакомый человек с усталым выражением глаз. Это было первое впечатление от человека — его уставшие и печальные глаза.
— Полковник Борисов, — представился он, — мне приказано прибыть в ваше распоряжение.
— Садитесь, полковник, — показал Абуладзе на соседний стул и подмигнул на прощание вскочившему Леониду.
— Не забудь, о чем говорили.
Леонид вышел из кабинета.
— Мне сказали, что вы ведете расследование, — начал беседу Абуладзе. — Давайте познакомимся, я бывший полковник ГРУ Тенгиз Абуладзе.
— Пока только начал вести расследование, — признался Борисов, — хотя нет ничего утешительного.
— Давайте по порядку, — предложил Абуладзе.
— Давайте, — согласился Борисов. — Само нападение на колонну случилось в половине седьмого утра. Во время нападения погибло трое террористов. Сейчас в МУРе пытаются установить личности нападавших. Во время нападения тяжело ранен подполковник Ваганов, убит капитан Буркалов. Исчез с места нападения майор Сизов. Найдены трупы офицеров ГАИ, чья машина была похищена. Один из террористов оказался в больнице. Его привезли двое его товарищей. Несмотря на все предосторожности, им удалось уйти. А раненый в очень тяжелом состоянии сейчас в реанимации. По описаниям дежурного врача сотрудники милиции составили два фоторобота, которые розданы по всему городу. Я успел побывать и в доме исчезнувшего майора Сизова. Там уже знают о случившемся. Все офицеры жили в одном доме.
— У Сизова большая семья?
— Обычная. Жена, дочь, маленький сын.
— Как вы считаете, он мог рассказать террористам об установленном на контейнер маяке?
— Теоретически мог. Но у меня пока нет никаких доказательств.
— А интуиция? Вы ведь были у него дома.
Что вам подсказывает интуиция?
— Простите, товарищ полковник, — холодно ответил Борисов, — я привык в подобных вопросах полагаться на факты.
— Прекрасно, — кивнул Абуладзе. — Как ваше имя, отчество?
— Александр Михайлович.
— Александр Михайлович, дорогой вы мой, в нашем деле интуиция важнее тысячи фактов.
Вы ведь немолодой человек, многое видели.
Неужели, побывав у него дома, вы не почувствовали эту атмосферу, не прониклись предчувствием беды? Ведь если он хотел исчезнуть, то это должно было сказаться в его действиях по отношению к окружающим его близким людям, в его поступках. Это ведь такая трагедия — уйти из своей семьи!
— Может быть, — вежливо согласился Борисов. Он вообще был педантом и не любил рассуждений на тему интуиции. Но напор этого неизвестного полковника-грузина ему понравился. Он сам не понимал, почему, но понравился. Может, Абуладзе покорил его своей неравнодушностью, своим сопереживанием чужому горю.
— Факты против Сизова, — снова упрямо сказал Борисов и вдруг неизвестно почему добавил: — Но я не верю в его преднамеренный уход.
— Почему? — быстро спросил Абуладзе.
Борисов помедлил.
— Я понимаю, — сказал он, — что это только мои личные наблюдения. Но у маленького сынишки Сизова не работали колесики паровоза. Его игрушечного паровоза. Я хотел помочь мальчику, починить, но он не согласился.
