Рейтары теснили толпу с площади, какой-то священник с разбитым лицом и кровью, пропитавшей всю бороду, стоял на храмовом крыльце, покачиваясь, а его с двух сторон поддерживали под руки городские стражники. Беспорядки закончились быстро, едва начавшись, но подумалось мне, что мы ночью стронули такой камешек, который увлечет за собой целую лавину.
Глава 20
Хорг Сухорукий был невысоким худощавым человеком, одетым скромно и добротно. Дорогим было лишь оружие на нем — длинный рейтарский револьвер, короткий револьвер и узкий кинжал в отделанных золотом ножнах. Внешности известный сотник был тоже неприметной — лысоватый, узколицый, с небольшими светлыми усами. Искалеченную свою руку он постоянно держал полусогнутой. Ладонь была затянута в черную кожаную перчатку, что делало ее больше похожей на протез. Ходил он быстро, движения были скупыми и точными, и вглядывался сотник в людей цепко, словно сразу до самой сущности через оболочку добраться желая.
Сейчас он собрал взводных в своей палатке и говорил нам, наконец, что же от нашего отряда потребуется.
Тут следует сказать, что наша сотня, собранная в воинском городке полков Вергена Дикого, покинула его почти сразу, по приказу все того же Круглого Арио, и маршем, в сопровождении небольшого обоза, пошла в сторону границы с графством Свирре. И всего в десяти верстах от нее мы расположились лагерем, в палатках, и только там состоялись окончательно как отряд. Похоже было, что Круглый Арио, «приказчик дома Зарама», старался нас как можно быстрее увести от остальной армии, словно скрыть пытался. Хотя, похоже, что именно это и было у него на уме.
Сотня собралась из четырех взводов, в основном не штатной численности, а чуть побольше, поэтому и сама могла именоваться «полуторасотней». Был взвод вольных, команду над которым принял я, а Ниган вступил в командование первым десятком. Было два взвода горцев, из разных племен, но, по крайней мере, не враждующих друг с другом, а то в горах отношения сложные, сторонний не сразу разберется. И еще был взвод из валашских дезертиров, бездомных и озлобленных, которых на родине могла ждать только виселица, да еще и в железном ошейнике, чтобы мучились дольше. Каждый из них давно прошел через Вольные роты и был уже человеком без роду и племени, готовым хоть бы и с родным Валашем воевать.
Припасами, оружием, снаряжением, новыми палатками и пледами нас снабдили щедро, не скупясь. Патронов было тоже множество, десятки залитых парафином бочонков, которые покоились на телегах. Расположившись лагерем, мы больше месяца организовывали службу, стреляли, тренировали строй, привыкали к новым для многих командам, в общем, превращали толпу наемников в отряд. Поскольку люди в большинстве были опытными, с этим справились хорошо.
Пришлось и новую тактику придумывать, все были привычны к разной, кто откуда пришел. У горцев она была как у вольных, поэтому к ней и склонились — в конной атаке обстрел противника из карабинов, потом из длинного револьвера, уже на скаку, для того, чтобы строй его в смятение привести, а уж потом кто как — кто за второй револьвер, а кто и за шашку. К такой тактике склонились потому, что от щедрот Круглого Арио нашей сотне раздали рейтарские револьверы, длинные, тяжелые, под длинный сильный патрон, из каких стрелять можно было смело аршин на двести. А сблизи из них стреляли другими патронами, по пять тяжелых картечин в каждом, как из ружья. Эти револьверы Хорг приказал держать в кобуре у седла, чтобы в пешем бою не мешались, что и правильно в общем, лишний вес бойцу ни к чему.
Самым молодым в отряде, был Бире Хорек — мальчишка лет семнадцати, сирота, выросший в Вольной роте. Отличался он тем, что мог совершенно бесшумно и незаметно проскользнуть мимо любого часового, умел пробраться и прокрасться, и Хорг сразу начал его выделять, назначив штатным разведчиком.
Еще молодым был один вольный, которого звали как и моего погибшего вестового, Баратом. Он даже внешне на него чуть похож был, такой же худой, сильный, смуглый. Надо ли говорить, что я его к себе вестовым и взял. Остальные же люди были возраста скорее зрелого, что и хорошо для такого отряда.
Вольные все были из разных мест, разных городков, разных полков. Кто уцелел случайно во время устроенной валашцами бойни, кто просто в тот момент в отъезде был и на не попал, но общее горе и общая жажда мести объединила их всех в отряд готовый на все. Люди во взводе даже разговаривали мало, словно чтобы не трогать свою боль и боль товарищей лишний раз, потому что начни любой разговор — все равно он сворачивал на семьи, родных, свою землю, а тут почти все одинокими стали.
Вчера с вечера в лагерь прискакали Злой и Тесак, сразу уединившись с Хоргом в его палатке, а сегодня с утра он созвал взводных. Похоже было, что мой напарник по ночному убийству привез приказ.
— Выступаем сегодня с вечера, — говорил Хорг, стоя у висящей на колышке карты. — Дойдем до ущелья Змеиной, где нас встретят люди Бри Блеклого, это местный владетель, нам союзник. Он же даст приют на своих землях, места там глухие, обнаружить нас не должны. Но все равно, скрытность соблюдать во всем, из лагеря даже не высовываться. Скоро будет дело.
— Какое? — спросил кто-то из взводных у меня за спиной.
— Это уже там скажу, пока приказ на скрытный марш, — оборвал его Хорг. — Обоз не берем, все необходимое навьючить на заводных коней.
Сбор начальных закончился быстро, много говорить не требовалось. Мы разошлись по взводам.
Мой взвод разместился в трех больших палатках, возле которых была сооружена временная коновязь. Вдоль коновязи прохаживался дневальный, за которого был сейчас рослый худой Вилл с седой бородой веником — человек невероятной силы, о чем сразу и не скажешь, глядя на его сутулую фигуру с покатыми плечами. У остального взвода был строевой смотр, проводимый десятниками — я как чуял, что сегодня что-то изменится в нашем тихом сидении в этих краях, озаботился проверкой.
— Ниган, как? — спросил я, подходя.
— Да порядок, мастер взводный, — прогудел тот. — Люди опытные, все как надо.
— Сегодня снимаемся. Готовить вьюки, на заводных берем то, что из обоза надо. Обоз остается.
— Отчего же? — приподнял он бровь.
Как я за ним уже заметил, Ниган был в службе прижимист и с имуществом расставаться не любил.
— Не пройдет, там дороги нет, тропа одна.
— Ясно, мастер взводный, — вздохнул он и почесал заскорузлой пятерней коротко, почти налысо остриженный затылок.
В лагере начиналась та самая суета, что предшествует походам. Вроде и хаотично на первый взгляд, и суматошно, а приглядишься — и видишь во всем этом хаосе некий порядок. Люди во всей сотне действительно опытные, так что бестолковости ожидать не от кого. Кто вьюки собирал, кто за палатки взялся, кто с провиантом помогал — его тоже на несколько дней требовалось везти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
