— Но это невозможно, — развел руками офицер, — там столько телефонов. Мы должны найти один, и именно его. Это все равно, что искать иголку в стоге сена. Мы не знаем даже, какая система связи.
— Ясно, — разочарованно пробормотал Абуладзе, — значит, техника еще не все может.
— Мы не можем прослушивать все сотовые телефоны Германии.
— Хорошо, я понял, дорогой. Как тебя зовут?
— Леонид.
— Значит, так, Леонид. Ты должен сделать все, чтобы выжать из своих приборов максимум возможного. Ведь машину его вы уже смогли засечь. Обращай внимание на разные мелочи. Куда едет, как едет, где останавливается.
В общем, на все. Мне нужна творческая работа. Ты меня понимаешь? Не просто сидеть и наблюдать, как все остальные, за компьютерами, а творчески осмысливать, какой человек там, в автомобиле. Лихач или добросовестный водитель, на какой скорости едет, как реагирует на обгоны. В общем, все о нем как о водителе. У тебя машина есть?
— Есть, — улыбнулся Леонид.
— Значит, ты меня понимаешь. И учти, Леонид, что это будет нашим секретом.
В этот момент в дверь постучали.
— Да, войдите, — разрешил Абуладзе. В комнату вошел незнакомый человек с усталым выражением глаз. Это было первое впечатление от человека — его уставшие и печальные глаза.
— Полковник Борисов, — представился он, — мне приказано прибыть в ваше распоряжение.
— Садитесь, полковник, — показал Абуладзе на соседний стул и подмигнул на прощание вскочившему Леониду.
— Не забудь, о чем говорили.
Леонид вышел из кабинета.
— Мне сказали, что вы ведете расследование, — начал беседу Абуладзе. — Давайте познакомимся, я бывший полковник ГРУ Тенгиз Абуладзе.
— Пока только начал вести расследование, — признался Борисов, — хотя нет ничего утешительного.
— Давайте по порядку, — предложил Абуладзе.
— Давайте, — согласился Борисов. — Само нападение на колонну случилось в половине седьмого утра. Во время нападения погибло трое террористов. Сейчас в МУРе пытаются установить личности нападавших. Во время нападения тяжело ранен подполковник Ваганов, убит капитан Буркалов. Исчез с места нападения майор Сизов. Найдены трупы офицеров ГАИ, чья машина была похищена. Один из террористов оказался в больнице. Его привезли двое его товарищей. Несмотря на все предосторожности, им удалось уйти. А раненый в очень тяжелом состоянии сейчас в реанимации. По описаниям дежурного врача сотрудники милиции составили два фоторобота, которые розданы по всему городу. Я успел побывать и в доме исчезнувшего майора Сизова. Там уже знают о случившемся. Все офицеры жили в одном доме.
— У Сизова большая семья?
— Обычная. Жена, дочь, маленький сын.
— Как вы считаете, он мог рассказать террористам об установленном на контейнер маяке?
— Теоретически мог. Но у меня пока нет никаких доказательств.
— А интуиция? Вы ведь были у него дома.
Что вам подсказывает интуиция?
— Простите, товарищ полковник, — холодно ответил Борисов, — я привык в подобных вопросах полагаться на факты.
— Прекрасно, — кивнул Абуладзе. — Как ваше имя, отчество?
— Александр Михайлович.
— Александр Михайлович, дорогой вы мой, в нашем деле интуиция важнее тысячи фактов.
Вы ведь немолодой человек, многое видели.
Неужели, побывав у него дома, вы не почувствовали эту атмосферу, не прониклись предчувствием беды? Ведь если он хотел исчезнуть, то это должно было сказаться в его действиях по отношению к окружающим его близким людям, в его поступках. Это ведь такая трагедия — уйти из своей семьи!
— Может быть, — вежливо согласился Борисов. Он вообще был педантом и не любил рассуждений на тему интуиции. Но напор этого неизвестного полковника-грузина ему понравился. Он сам не понимал, почему, но понравился. Может, Абуладзе покорил его своей неравнодушностью, своим сопереживанием чужому горю.
— Факты против Сизова, — снова упрямо сказал Борисов и вдруг неизвестно почему добавил: — Но я не верю в его преднамеренный уход.
— Почему? — быстро спросил Абуладзе.
Борисов помедлил.
— Я понимаю, — сказал он, — что это только мои личные наблюдения. Но у маленького сынишки Сизова не работали колесики паровоза. Его игрушечного паровоза. Я хотел помочь мальчику, починить, но он не согласился.
Вчера вечером папа обещал ему починить эту игрушку.
Абуладзе расплылся в улыбке.
— Конечно, мой дорогой Александр Михайлович, ну, конечно же, все правильно. Разве может отец пообещать такое своему сыну и обмануть его? Каким чудовищем нужно быть, чтобы хладнокровно соврать своему сыну, готовясь к побегу! Спасибо вам, дорогой мой полковник, вы меня успокоили.
— Это только мои предположения, — напомнил Борисов.
— Это и мое предположение, — кивнул Абуладзе. — Сизов не мог быть предателем. Он не знал ни времени, ни места транспортировки груза. Это обычная подставка, на которую нас хотели поймать господа террористы. Примерно такой же трюк, как и с контейнером. Они ведь все знали заранее. И заранее подготовились, чтобы показать нам свою осведомленность.
Так и с Сизовым. Они решили, что мы все равно рано или поздно зададимся вопросом — откуда террористы могли узнать про перевозимые капсулы в контейнерах? Для этого они и похитили майора Сизова, чтобы мы потеряли время на отработку ложного следа. Все правильно. — Он посмотрел на часы. — У нас в запасе еще около полутора часов. Давайте мы с вами продумаем наши версии. У меня, кажется, сформировался интересный круг подозреваемых. Как вы относитесь к генералам?
— Терпимо, — усмехнулся Борисов.
— Прекрасный ответ. Сейчас здесь должен появиться руководитель этой лаборатории генерал Солнцев. Кроме него, о контейнере, его транспортировке, времени и месте могли знать еще четверо генералов. Масликов, Лебедев, Зароков и… — Абуладзе помедлил немного и сказал: — Начальник ГРУ генерал Лодынин. Кстати, именно по его предложению была осуществлена перевозка этого контейнера в другое место.
— Вы подозреваете начальника ГРУ? — В голосе у Борисова не было удивления. Он просто спрашивал, узнавая позицию своего коллеги.
И это очень понравилось Тенгизу Абуладзе.
— Я подозреваю любого из них, — сказал он, — и, пока мне не докажут обратного, буду считать, что осведомитель террористов находится сейчас в соседней комнате. Разве я в чем-то не прав, полковник?
Борисов посмотрел ему в глаза. «Кажется, мы неплохо сработаемся», — подумал он о своем странном собеседнике. Этот интересный человек нравился ему все больше и больше.
Москва. 13 часов 35 минут
Риск обнаружить себя во время нахождения в больнице был очень большим. Но замотавшийся дежурный врач даже не вспомнил о полученной из местной милиции информации.
Раненого сразу положили на носилки и повезли в реанимацию. И пока санитарка возилась с документами, оформляя поступление больного, и тщетно искала его друзей, оба напарника были уже далеко от больницы.
Машину «Скорой помощи» они сразу оставили, въехав в темный переулок между домами, где автомобиль не бросался в глаза. Оружие, сваленное на полу, они даже не тронули, забрав себе пистолеты и патроны. И лишь после этого быстро остановили попутный автомобиль, попросив водителя отвезти их в район речного порта. Водитель, к счастью, попался угрюмый и малоразговорчивый. В это воскресное утро он еще должен был калымить, пытаясь заработать на бензин и ремонт своей «шестерки». Поэтому его не интересовал ни грязный вид попутчиков, ни их встревоженные физиономии.
За сто метров до нужного им дома Игорь дотронулся до плеча водителя, протягивая ему деньги. Выйдя из автомобиля и осмотревшись, они зашагали к дому, где жил их знакомый, достаточно известный в столице фарцовщик и перекупщик Аяджей Жмиевски. Поляк по национальности, он довольно давно осел в городе, первоначально занимаясь выгодным бизнесом по оформлению приглашений в Польшу.
В начале девяностых, когда еще курс доллара и рубля был нестабилен, за отметку в заграничном паспорте пропускали во Внешторгбанк и даже разрешали покупку валюты по себестоимости. Потом Анджей раздавал сотнями приглашения в другие страны, помогая в оформлении виз и документов выезжающим за рубеж, скупал привезенные из Восточной Европы товары, давал под большие проценты деньги.
Поднимаясь к нему в лифте на четвертый этаж, Игорь мрачно вспоминал, как Анджей всегда отговаривал его от контактов с Каримом, убеждая, что дружба с бандитом ничем хорошим не закончится. Так в конце концов и получилось, но кто мог представить, что их всех обманут так нагло и бесцеремонно, решив убрать сразу после окончания операции.
При мысли о том, как именно их обманули, у Игоря сжимались кулаки и в душе закипало чувство праведного гнева несправедливо обиженного человека. Равиль внешне был более спокоен. В нужную им квартиру они долго звонили, пока наконец за дверью не услышали чьи-то шаги. Игорь знал, что это шаги Миши Кривого, своеобразного телохранителя Анджея, который жил у него в доме. Злые языки поговаривали, что Миша жил не только в качестве телохранителя, но и был партнером Анджея по его специфическим любовным играм, в которых поляк отдавал предпочтение исключительно молодым мужчинам. Но возможно, что все это были лишь слухи. Кривым парня назвали после того, как в драке ему исполосовали правую щеку, и с тех пор безобразный шрам был своеобразной визитной карточкой Миши в городе. Это был здоровый парень лет двадцати пяти. Не открывая двери, он спросил у непрошеных гостей:
