— Понимаю, — сказал немец. — Но каким образом вы получили такую информацию?
— Это наблюдение со спутника, — пояснил министр иностранных дел. Он не стал говорить, что подобные возможности наблюдения были только у двух стран в мире — Соединенных Штатов и России. Немецкий министр иностранных дел понял все без лишних слов.
Оба министра ранее возглавляли секретные ведомства своих государств и оба понимали, что такое нужная информация в нужный момент.
— Поздравляю, коллега, — сказал немецкий министр, — у вас прекрасно налажена информация. Вы хотите, чтобы мы арестовали этого террориста?
— Нет, — быстро сказал министр иностранных дел. — Достаточно, если вы установите за ним тщательное наблюдение. К сожалению, возможности спутникового наблюдения и слежения несколько ограниченны. Мы бы хотели, чтобы вы просто взяли его под свой контроль.
— Разумеется, — сказал его боннский собеседник. — Вы можете назвать точную марку машины и ее номер?
— Да. — Министр иностранных дел России быстро сказал требуемые данные. Немецкий министр, записывая его сообщение, впервые с ужасом понял, что все слова о тотальном спутниковом контроле не были просто сотрясением воздуха. Очевидно, русские и американцы действительно могут с помощью своих спутников следить даже за одним автомобилем, проезжающим по дороге в Баварии. И не только следить, но и суметь увидеть цвет, марку и номер автомобиля. Это была почти фантастика. И очень неприятная фантастика. Министр иностранных дел Германии с огорчением подумал, что в таком случае в его стране почти нет секретов от русских. Но сейчас нужно было отвечать на просьбу о помощи.
— Я свяжусь с федеральным ведомством по защите конституции, — пообещал министр. — Если понадобится, подключим БНД[2]. Мы сделаем все, что в наших силах.
— Спасибо, — поблагодарил его собеседник из Москвы, — мы установим прямую связь между вашими представителями и нашими для координации общих действий.
— По какому телефону мы можем позвонить? — спросил немец. Переводчик одновременно с ним переводил его слова всем трем министрам, стоящим в кабинете. И, услышав эти слова, директор ФСБ решительно заявил:
— Дайте ему телефон нашего антитеррористического центра.
Министр обороны не стал возражать. Он с облегчением подумал, что подключение к расследованию и сотрудников ФСБ как-то смягчает вину его людей в случае возможной неудачи в Германии или здесь, в Москве. Хотя о последствиях неудачи в столице России он старался не думать. Это было слишком страшно.
Министр иностранных дел России закончил разговор и, тепло попрощавшись, положил трубку. Потом испытующе посмотрел на стоявших рядом с ним людей. Дождался, пока ушел переводчик, и только потом сказал:
— А если они узнают, что на самом деле лежит в капсулах? И поймут тогда, что мы их обманывали? Вы представляете, какой шум поднимется против нас во всем мире?
Министр обороны подавленно молчал. Он понимал, что удачи в этот день у него уже быть не может. В самом лучшем варианте была отставка и почетная пенсия. В худшем — смерть самого министра и четверти населения города, включая его близких и родных.
— Да, — сумел сказать военный министр, — но я надеюсь, что мы сумеем сегодня до вечера решить наши проблемы с террористами.
— Не знаю, — пожал плечами министр иностранных дел, — на вашем месте я бы не был так уверен. Кажется, мы должны ехать в ваш «Пентагон». Представляю, как там нервничают сейчас ваши люди, генерал.
Москва. 14 часов 05 минут
Первым ощущением после небытия были толчки, когда его поднимали по лестнице. Он видел чьи-то размытые лица, даже слышал приглушенный голос одного из них. Но потом снова впал в беспамятство и ничего не помнил.
По его расчетам, это было через час или два после нападения. Потом был долгий сон. И наконец он очнулся, услышав чьи-то громкие голоса в соседней комнате.
— Нужно было сразу убить его на месте, — взволнованно говорил кто-то неизвестный. — Ты посмотри, какой мерзавец! Пришел еще сюда, чтобы права качать.
— А почему ты молчал на даче? — спрашивал другой, визгливый, голос. — Стоял и смотрел на него, как суслик. Мог бы и возразить.
— Ты тоже стоял, — оправдывался первый. — Ты не видел его глаза. И глаза его помощника. Если бы он там пальцем шевельнул, на нас набросилась бы вся свора Карима. Все его одиннадцать человек. От нас осталось бы мокрое место.
— Тогда чего ты здесь такой храбрый?
— Здесь другое дело. Лось мог оторвать ему руки-ноги. Мог спокойно пристрелить его, и дело с концом.
— С ним все время была его девчонка, — сказал кто-то третий. У этого голос был более уверенный, твердый, раскатистый. — Или эта сука, или его Леший. У него всегда за спиной кто-то стоит.
— Ничего, — сказал первый, — я сумею найти момент, когда у него за спиной никого не будет. Сегодня вечером.
— Сегодня вечером ты будешь выполнять все его команды, — строго сказал третий, которого называли Лосем. Очевидно, он был руководителем этой группы. — И если ты сделаешь что-нибудь не так, я тебя лично порешу. Ты понял, Моряк, что я тебе говорю?
— Тьфу! — сплюнул первый. — Ты такой же, как и он. Совсем озверели.
— Кончай бузить. Тебе такой шанс в жизни выпал, дураку. Уже завтра миллионером будешь гулять где-нибудь в Америке или Африке.
Уже завтра. А ты еще дурака валяешь, ваньку из себя строишь. Сегодня вечером ты будешь делать все, что тебе сказал Седой. И учти,
Моряк, без всяких фокусов. Если опять опоздаешь хотя бы на одну минуту, лично выбью твои поганые зубы.
Сизов слушал этот разговор, пытаясь пошевелить конечностями. Левая нога сильно болела. Он посмотрел вниз. Нога была перебинтована. Неужели сломана? Он пошевелил ногой.
Кажется, нет. Может, сквозное ранение? Руки не пострадали. Он пошевелился сильнее и чуть не закричал от боли. На правую часть тела была наложена повязка. Там был сильный ожог и ранение. Он вспомнил, что упал от толчка именно в правое плечо. Значит, его ранили именно в это место.
Он снова попытался пошевелиться. Кажется, на этот раз боль была не такой сильной.
Предположим, что он сумеет подняться. Но как отсюда сбежать? В соседней комнате, через которую нужно пройти, сидят по меньшей мере трое вооруженных людей. Может, даже четверо или пятеро. Каким образом он сумеет пройти мимо них? О том, чтобы взять автомат в руки, не может быть и речи. Он не удержит даже пистолета. Не говоря уже о том, что оружие ему никто просто так не даст. Нужно придумать какой-нибудь выход.
Но почему он до сих пор жив? — вдруг обожгла его неприятная мысль. Почему они захватили его и привезли сюда? Нападение на контейнер. Они хотят знать, что установлено на контейнере. Нет. Не может быть. Сейчас, судя по всему, уже далеко за полдень, а контейнер еще не найден. Значит, он не здесь. Иначе его сразу бы засекли. Но почему привезли именно сюда его, раненого и никому не нужного? Почему не оставили в автобусе?
Он беспокойно задергался. Первые выстрелы, взрывы из гранатометов. Смерть Буркалова. Ранение Ваганова. Кажется, одного из нападавших ему удалось застрелить. Так почему его все-таки привезли сюда? Какую информацию хотят получить террористы? О захваченном ими биологическом оружии? Похоже на то. Хотя… если они не знали, что именно они хотят захватить, то никогда бы не напали. Он снова попытался подняться. Нет, ранение в грудь достаточно тяжелое. А в соседней комнате продолжали говорить:
— Почему ты думаешь, что все будет вечером? Седой говорил, что мы должны быть готовы к двенадцати часам дня.
— Правильно. Но только готовы. А реально все начнется не раньше пяти-шести часов вечера. Им тоже нужно дать время. Собрать такую сумму денег, камушки, подготовить самолет — это тебе не так просто. Нужно дать им хоть какое-то время.
— А если они за это время нас обнаружат и перебьют?
— Ну и что? — насмешливо спросил Лось. — Пусть даже обнаружат. Капсулы ведь все равно не найдут. А ради этих капсул они на все пойдут, лишь бы их выкупить. Седой говорил, что это самое страшное оружие, изобретенное человеком.
— Так на кой мы его отдаем? Может, нам лучше его себе оставить?
— Ох и дурак ты! — с презрением произнес Лось. — Зачем нам эти капсулы? Что мы с ними будем делать? Ты умеешь с ними обращаться? Или Седой умеет? Да зачем они нам?
Получим свои деньги и отвалим. Пускай здесь остаются со своими капсулами и сами все подчищают.
— А этого зачем привезли сюда? Он ведь ранен тяжело, все равно сдохнет. Мог бы и там окочуриться.
— Нельзя, — засмеялся Лось, — там ведь не дураки сидят, все хорошо понимают. А вдруг кто-нибудь сообразительный попадется? И тогда все начнет узнавать, откуда напавшие на контейнер люди знали об этих капсулах, о перевозке контейнера, о его охране? Понимаешь, что тогда будет?
— А откуда мы узнали?
— Этого и мне не сказали. Но майор очень подходящий для этого человек. Пусть все думают, что он и сообщил нам эти сведения. Поэтому майор нам очень нужен. Очень. И вечером мы его с собой в аэропорт возьмем. Пусть там все его увидят. Лишь бы не сдох до вечера.
