Фракс подгонял воинов, но те и сами рвались найти врага и насадить на копья — не зря же пришлось столько отмахать. Однако и там их встретила лишь гарь, копоть и провалившиеся внутрь крыши. Теперь Фракс и Алиас сидели рядом с бараками у изъеденного кавернами шахт склона.
— Я думаю, стоит проверить Скайдану, село надсмотрщиков, выше по склону, — Алиас махнул рукой на дорогу, уходящую вверх.
«Однако я почти уверен, что там мы увидим одно пожарище, как и здесь».
— Нам стоит подумать и о другом, — немного помолчав, добавил Алиас.
— О чем же? — хмуро спросил Фракс, отцепив от пояса мех с вином. Он велел подогреть вина с медом и травами, но не мог больше ждать.
«Навязали тебя на мою голову. Зачем ты мне?» — Сделав длинный глоток, Фракс посмотрел на Алиаса и протянул мех спутнику.
— О том, какие бумаги мы пошлем в Арну, — с благодарностью приняв вино, ответил Голос.
— И что мы можем написать? — хмыкнул Фракс. — Что голозадые ублюдки разбежались как крысы? Что только Пагот-насмешник знает, в какие щели они забились?
— Цель нашего похода — очистить от взбесившихся рабов Колодец и Шахты, не так ли? — Алиас окинул взглядом пространство перед собой, словно впервые увидев. Он глотнул вина и протянул мех обратно. — Восставших рабов я здесь не наблюдаю.
Хмутр с интересом посмотрел на Голоса и принял мех, взвешивая в руке.
— Нужно как можно быстрее потушить Колодец и возобновить работу. Я повелел положить в обоз большие грубые шкуры горных быков. Мы сошьем из них единое полотно, намочим в ручье и накроем горловину Колодца, — продолжил Алиас. — Плохо, что так мало рабов дошло… Придется и воинам помогать…
«А что делает в горах этот Голос? Какими полномочиями он наделен Арнской канцелярией? Может, оставить его здесь на первое время, налаживать работу Колодца?» — Фракс слегка приподнял брови и задумчиво посмотрел в сторону столба дыма. Мерзнуть здесь зимой он не собирался.
— И напишем, что доблестными неимоверными усилиями мы потушили чудовищный костер… — закончил свою мысль Фугг.
— Отбивая постоянные набеги с гор обезумевших рабов, избегающих прямого боя, — добавил Хмутр, невидящим взглядом смотря перед собой. Ему понравился путь, предложенный Алиасом.
— Я обязательно отмечу в отчете доблесть Порубежной Стражи и личную храбрость, и доблесть ее командующего, — едва улыбнувшись, добавил Алиас.
— Я также найду место в отчете и отмечу неоценимую помощь Голоса Империи в землях Дорчариан, — повеселел Хмутр.
«Который останется здесь до тех пор, пока из Арны не пришлют управляющего», — окончательно утвердился в своих планах Фракс Хмутр.
Наконец принесли исходящий паром медный котелок с подогретым вином. Командующий зачерпнул кубком вино и вобрал в себя весь букет запахов, согревая ладони.
— Но куда всё же делись рабы? — задумчиво спросил Алиас Фугг.
Шлепок
Ночь уложила спать горы Дорчариан. Высоко над Колодцем, где сталкивались осенние ветра, уже навалило немало снега, что было обычным делом для этих мест. Перевал между двумя скайданскими селами снег надежно запечатал до весны. Беспокойная луна то и дело подглядывала из-за туч. Луна любопытствовала: что это не спится двоим людишкам в убогой Скейдане; что это они делают ночью на центральной площади села?
— Ты ить чего молчишь, хромой клибб задери? — зло шипел Шлепок, закидывая лопату с хрустящим снегом на сугроб. — Слова не допросишься…
Ночной мороз прихватывал нос и щеки, из-под ворота валил пар, а по спине тек пот… Уже второй раз Шлепку выпало махать лопатой вместе с колодезным молчуном. Работа Шлепку досталась добрая: из-за своей колченогости толком тренироваться ни с тесаком, ни с копьем он не мог. Вот и пристроился снег убирать, всяко не тяжелей, чем кайлом под землей орудовать. Снега в этих клятых горах хватало, знай лопатой маши. Только площадь у колодца очистишь, глядь: а за ночь опять насыпало. А где вчерашним рабам учиться оружием владеть, как не на площади? То-то и оно, что негде. Не за околицей же. Вот и приходится вставать ни свет ни заря. Но и хорошего в работенке немало. С утра убрал — и весь день свободен. Но главное — одежка у него своя, горская, теплая, которую никто не отберет. Зимней одежки-то на всех не хватает! Приходится меняться. Вот потому и учатся по очереди: один день колодезные с тесаками и дротиками в руках, другой день — рудничные с копьями да пращами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Шлепок толкнул от себя широкой деревянной лопатой. Ночной снег мягкий и легкий. Главное — до солнца успеть, пока не подтаял, да пока не натоптали. И знай себе, скреби да подтаскивай, а потом бросай. Вот только снег все идет и идет. Куды ж его дальше сваливать, кучи-то уже выше головы? Видать, увозить с площади придется.
— И сельцо говняное, — продолжил ругаться Шлепок. — Слышь, как там тебя?
Угрюмец — полузнакомый вчерашний раб из колодезных — молча зачерпнул снега и махнул лопатой.
— Чучело бородатое, — сплюнул в сердцах Шлепок. — Вот чего нам в первом селе не остаться!? Я ить тебя спрашиваю!? Какие там дома! А печи в домах какие!! Я ить сам видел — одна печь на полдома. То-то тепло, наверно, в них. Не то, что в этих халупах каменных. Надысь у стены спал — весь бок обмерз.
Шлепок был мастак молоть языком, даже легкий морозец не помеха. Его за то и прозвали. Как-то управляющий вызверился «Что ты там все бормочешь? Шлеп-шлеп губами…» Рабы, дурни, тогда заржали угодливо. С тех пор и пошло — Шлепок. Эх, давненько это было, еще у моря. Колченогий вчерашний раб оперся на черенок лопаты, уставившись в зимнее небо, в котором уже проступали силуэты окружающих гор. Близился рассвет.
Этой ночью снега выпало не так много, и они почти успели управиться. Совсем чуток осталось прибрать у родника-колодца. Увидев показавшихся кашеваров, Шлепок мигом прочистил перед ними узенькую тропинку в снегу, чтоб не примяли снег. Он уже поднаторел в своем нехитром деле.
— Варите кашу скорее, оглоеды! — прикрикнул он на сонных поварских с пустыми ведрами. — Это остальные спят, что медведи. А я ить полночи работаю!
— Заткнулся бы ты, Шлепок, — беззлобно ответил один из кашеваров. — Голос у тебя противный — сил нет.
— Ага, — поддакнул второй кашевар. — Вылазить из дома потише не мог, утырок колченогий? Люди же спят.
— Ах, ты… — задохнулся от возмущения Шлепок. Но тут его слегка толкнули в бок. Он обернулся: угрюмец показал на нетронутый снег и махнул рукой, чтоб отошел и не мешал закончить. — И этот еще командует, сволота безъязыкая, — проворчал Шлепок, но послушно отодвинулся в сторону. Бородач заскреб лопатой.
— Слышь, чего думаю, — с подвыванием зевнул Шлепок. — Я ить покумекал. Солнце и так поздно встает. А гора, — он указал на вершину, что возвышалась над селом, — и еще дольше его прячет. Так что скоро поболее поспать можно будет, — он вновь с завыванием зевнул. — Ты б там поспрошал кого, да и шел ко мне. В помощники. А то куда тебе деваться? Еще раз дернешься — и кончат тебя…
Разглагольствования прервало появление Плака и Коски Копона. Только-только развиднелось, но те уже вышли с факелами и воткнули их в плотный снег по краю площади. Слегка помахав руками, они достали мечи и встали друг напротив друга.
Шлепок плюнул наземь.
— Каждое утро одно и тоже. Опять звенеть будут, — он приблизился к бородачу, притянул за рукав и прошептал. — Ить, что я понял. Дури-то откуда столько у них. Они ить мясо жрут, а здеся выламываются по утрам.
Бородач вытряхнул рукав из руки Шлепка, но отстраняться не стал. Ободренный Шлепок зашептал еще яростней.
— Ить когда первое-то село на нож взяли… Помнишь, окорока на столы вытащили? А затем Череп скомандовал — и окорока убрали. Живых овец резать начали. А куда ить окорока дели? Видел ты их? — торжествуя от собственной правоты, Шлепок вновь уцепился за рукав бородача. — Одну кашу жрем…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вдруг он услышал утробное рычанье. Подняв глаза, он увидел, как отвердело лицо напарника. Желваки перекатывались, кулаки сжались. Угрюмец с ненавистью смотрел на человека, который появился на площади. Шлепок знал, в чем дело.
