Приспосабливаясь к местным условиям, участникам экспедиции пришлось отказаться от некоторых «предрассудков цивилизации», вроде чувства брезгливости, например, попробовать рыбу, консервированную по-камчатски (правда, не всем), спать в ямах вместе с собаками, а также мерзнуть, мокнуть, голодать. Но все это было, так сказать, прелюдией к главному испытанию — плаванию в Тихом океане.
Прежде чем приступить к его описанию, целесообразно остановиться на одном неудачном усовершенствовании идеи Петра I. Напомню вам царскую идею — построить один небольшой корабль (палубный бот). В ходе первой экспедиции в соответствии с царской инструкцией и был построен бот «Святой архангел Гавриил». Этот двухмачтовый кораблик имел длину 18,3 м и ширину 6 м. На его борту находились годовой запас продовольствия для 44 человек, четыре пушки и несколько фальконетов (малокалиберных пушек). Бот был достаточно мореходен и мог совершать плавание не только при попутном, но и при встречном ветре. В ходе экспедиции на «Гаврииле» происходили отдельные поломки, но в целом он успешно выдержал испытание.
Как видим, практика показала целесообразность использования кораблей типа «бот». Увы, чины Адмиралтейств-коллегии начали искать отличное и испортили при этом хорошее. Вместо одного бота было построено два пакетбота (длиной 27 м, шириной 7 м), каждый из которых имел две мачты с прямым парусным вооружением и 14 пушек, т. е. это были пакетботы-бриги[101]. Численность команды и пассажиров составляла 77 человек (на «Святом Петре»). Оба корабля обошлись казне довольно дорого, строительство их затянуло сроки подготовки к плаванию, а сложность парусного вооружения в сочетании с массовым заболеванием цингой сделала пакетботы на конечном этапе плавания почти неуправляемыми. Ничем иным, как отсутствием опыта планирования и организации подобных экспедиций, объяснить этот просчет я не могу.
А теперь несколько слов о построении кораблей беринговского отряда в ходе плавания. В качестве походного ордера капитан-командор избрал кильватерную колонну. Однако первым шел не флагман, а чириковский «Святой Павел». Историограф экспедиции А. П. Соколов полагал, что, уступив своему помощнику лидерство, Беринг признал тем самым его превосходство в области навигации. Однако построение это можно объяснить и стремлением Беринга подстраховаться.
Напомню вам, что русские пакетботы плыли буквально в неизвестное, ведь карт, достойных доверия, экспедиция не имела. Глаза вахтенных были единственным средством наблюдения и предотвращения опасности. Нетрудно было представить возможную ситуацию: темная ночь или густой туман, слишком поздно замеченные рифы или мель неизвестной земли (хотя бы той же Земли Гамы). В этом случае впереди идущий корабль имел бы мало шансов ка спасение, но сигнальный выстрел из пушки позволил бы ведомому уклониться от опасности.
Впрочем, развитие событий в ходе плавания внесло существенные коррективы в планы Беринга. Прежде всего он имел возможность убедиться в иллюзорности Земли Гамы. Кстати, Чириков предлагал отправить на разведку этой земли один из малых кораблей экспедиции, с тем чтобы оба пакетбота сразу плыли к Америке. Однако Беринг не одобрил инициативы своего помощника. В итоге его отряд потратил много времени на поиски мифической земли.
Затем капитан-командор повел свои пакетботы к берегам Америки. И тут случилось то, чего можно было ожидать. Непогода развела корабли, и их дальнейшее плавание проходило по индивидуальным маршрутам. Причем на долю участников экспедиции выпали трудности, с которыми даже бывалые моряки не часто сталкивались: теснота, затхлый воздух, сырость, кровососущие насекомые, ограниченное потребление воды, несвежая пища, изнуряющая качка, тяжелый физический труд.
Но самое тяжелое испытание им уготовила вспышка цинги. Болезнь эта была обычной спутницей мореплавателей той эпохи и порождалась отсутствием витаминов в рационе, а также низким уровнем медицинских знаний. Так, например, Свен Ваксель — человек пытливого ума и большого жизненного опыта — был уверен, что он «заразился цингой» и что главная причина возникновения болезни заключалась в тяжелой работе, в сырости и во «вредных испарениях»[102]. А что такое «витамины», не знали даже светила медицины. Но если бы и знали, откуда было им взяться в рационе участников экспедиции, ведь в судовой баталерке хранились сухари, мука, крупа, солонина (оленина) и яйца.
Из муки хлеба не пекли, а готовили лепешки, причем потребление их было строго лимитировано. А во время обратного плавания, когда и без того скудные запасы уменьшились, из нее стали готовить блюдо под названием «бурда». Собственно говоря, это было подобие супа, и готовился он следующим образом: ржаная мука замешивалась теплой водой, после чего тесто выстаивалось два или три дня (до полного скисания), затем его опускали в кипяток и варили. Вот и вся кулинария.
Рис. 7. Карта И. Н. де Лиля. По мнению С. Вакселя, она привела к ошибке в выборе курса экспедиции. Примечательно, что вместо Америки на карте изображено белое пятно.
Подозреваю, товарищи, что вы все, избалованные разносолами нашего кока, не то что пробовать, но и нюхать эту самую «бурду» не пожелали бы. А Свен Ваксель с восторгом описывал, какая она была вкусная. Горько-иронический смысл русского названия блюда шведский моряк явно не улавливал.
В этом месте повествования тетя Аля, смущенно улыбаясь, попросила слова.
— Геннадий Васильевич, с солониной все ясно: она не портится, на то и солонина. А вот каким образом кок «Святого Петра» хранил яйца? Ведь холодильников тогда еще не было.
— Закономерный профессиональный вопрос, — ответил штурман, — Ваш коллега, уважаемая Алевтина Ивановна, действительно обходился без холодильника. Яйца, собранные на камчатских птичьих базарах, были законсервированы по туземному способу — их складывали в бочки и заливали рыбьим жиром. Как вам, очевидно, известно, яйца морских птиц пахнут рыбой. Прибавьте к этому запах рыбьего жира и то, что собирались яйца в апреле, потреблялись же в пищу вплоть до ноября. После этого сами оцените их вкусовые качества.
Что же касается участников экспедиции, то они ели «что бог пошлет», ибо «голод не тетка» и потому что понимали: будешь привередничать — пойдешь на корм рыбам. А теперь послушайте, как протекало дальнейшее плавание «Святого Петра».
К тому времени, когда пакетбот приблизился к Американскому побережью, обстановка на борту крайне осложнилась. Запасы продовольствия уменьшились, число больных увеличилось. Личные отношения членов кают-компании также оставляли желать лучшего. Адъюнкт Стеллер, например, обвинил капитан-командора Беринга в государственной измене!
Здесь я должен сказать, что некоторые приказы Беринга выглядели на первый взгляд нелепыми. Подумать только, сколько трудов, денег, человеческих жизней было потеряно для достижения Америки, а теперь, когда до нее рукой подать, начальник экспедиции приказывает возвращаться, не успев даже полностью наполнить бочки пресной водой!
Как тут не понять негодование адъюнкта: неужели цель экспедиции заключалась в том, чтобы привезти американскую воду в Азию? На континент мы так и не ступили! Виной тому трусость и леность руководства! Десять лет продолжалась подготовка к экспедиции, и только десять часов пошло на дело (речь шла об исследовании одного из островов вблизи побережья Аляски)[103]. Характерно, что даже кратковременную отлучку на берег Стеллер получил после скандального объяснения с Берингом.
Страстный «рыцарь науки» не понимал, что не американские индейцы испугали капитан-командора и не лень руководила им, а предвидение тяжких испытаний, ожидавших экспедицию. Опытный моряк учитывал недостаток продовольствия, наступление осенней непогоды и, главное, цингу, свирепствующую на борту «Святого Петра». Одним словом, горькая необходимость заставляла Беринга торопиться с возвращением, в то время как неугомонный адъюнкт рвался на берег. Нетрудно было предположить, что он полезет в лесные чащобы, а там, чего доброго, получит стрелу в спину, или нарвется на медведя, или упадет со скалы. Разумеется, его самого или его труп придется искать, теряя драгоценное время и рискуя кораблем.
Но к счастью, все тогда обошлось благополучно. Стеллер вернулся невредимый и полный впечатлений. И вообще фортуна улыбалась русским мореплавателям. Штормы и рифы не встречались на курсе «Святого Петра», а туземцы Алеутских островов («дикие американцы», как называл их Ваксель) либо избегали контактов с россиянами, либо оказывали им доброжелательный прием. Однако ситуация стала поистине катастрофической, когда началось массовое заболевание цингой. Почти каждый день бросали за борт покойников, а среди живых все меньше становилось тех, кто способен был нести вахту. «Святому Петру» была уготована участь «летучего голландца» — корабля с мертвым экипажем, которым управляли лишь волны да ветер. Возможно, так бы оно и случилось, если бы не стечение обстоятельств.
