стали доходить о нем отрывочные сведения — он играет то в одном, то в другом турнире в странах, оккупированных фашистами. Позже выяснилась вновь необычность пути, проделанного этим искателем самых сложных жизненных ситуаций. Приехав во Францию, Алехин вступил в войска Де Голля и был взят в плен фашистами в форме французского офицера. Чемпиону мира была назначена местом жительства Прага. Здесь в 1943 году он заболевает… скарлатиной. Хотя чудом он излечивается от этой страшной для пятидесятилетнего детской болезни, здоровье его подорвано, о чем свидетельствуют и фотографии, и те, кто видел его в тот период.
Тем не менее в шахматах он по-прежнему мастер. Ничто не действует на Алехина, когда он садится за шахматную доску; в семнадцати турнирах сыграл чемпион мира за военные годы — последние годы его жизни, в четырнадцати из них он приходил к финишу первым. И это в состоянии полного физического упадка, моральной опустошенности, одиночества.
Добиваясь турнирных побед, он вместе с тем буквально громит противников в бесконечных сеансах одновременной игры. Чего стоит одно выступление против семидесяти пяти немецких офицеров — две партии кончились вничью, остальные представители рейха проиграли! Невольно у немцев возникали тревожные мысли, что же это делается: мы сражаемся против русских на фронте, а в тылу один русский выигрывает у всех немецких шахматистов. Вот почему нацисты охотно дали Алехину визу в Испанию.
Начался последний период жизни Александра Алехина. Оторванный от друзей, даже от жены, Алехин коротал время в безделье, ожидая редких выступлений и, как настоящего праздника, какого-либо самого маленького турнира. Читал лекции юному испанцу Артуру Помару, принимался писать большую книгу о шахматах. И понятно, подводил итоги. Какую огромную шахматную жизнь он прожил! 1264 турнирных партии сыграл Алехин за три с лишним десятка лет своих выступлений. Восемьдесят турниров, двадцать три матча. Лишь два из них проиграны. Шестьдесят два раза приходил он первым к финишу в самых ответственных турнирах. А что говорить о гастрольных выступлениях, сеансах… Честно послужил он своему любимому искусству, но и оно щедро отплатило за эту любовь. Какие партии сыграны, какие комбинации проведены — будет что разбирать, найдется чем восторгаться потомкам!
Мысли возвращались к заботам сегодняшнего дня. В 1941 году в Нью-Йорке скончался Эммануил Ласкер, вынужденный под старость играть бесчисленные изнуряющие сеансы. Не выдержал такой нагрузки даже этот сверхстойкий шахматный боец. В возрасте 53 лет скончался Хосе-Рауль Капабланка — однажды в шахматном клубе во время забавных блиц-партий он упал на пол и, не приходя в сознание, скончался. Алехин же упорно борется за жизнь, хотя давление катастрофически высокое и часто мучают сердечные приступы.
И все меньше и меньше денег. Испанцы уж и так старались, и этак: и турниры устраивали специально для того, чтобы поддержать Алехина, и книгу вместе с ним писали, и проводили занятия с Помаром. Все исчерпалось, не было никакой возможности поддерживать дальше чемпиона. Вот почему они искренне обрадовались, когда Алехин получил приглашение приехать в Португалию.
Поезд унес его навстречу новой неизвестности.
Если в Испании в те времена хоть как-то теплилась шахматная жизнь, то что могли сделать португальцы — шахматы в их стране всегда были малопопулярны. Все же они организовали лекции чемпиона мира, несколько сеансов, маленькие турниры, и это принесло Алехину немного денег. Но всему имеется предел — вскоре получилось так, что чемпиона мира просто некуда было девать, и счастливым выходом оказалось приглашение шахматных меценатов курортного городка Эсториаль близ Лиссабона, обеспечивших уставшему королю комнату в отеле и питание. «Кадиллак» одного из этих богачей отвез Алехина в Эсториаль.
Богадельня… подлинная богадельня… Лишь редкие посещения португальского мастера Люпи скрашивали жизнь Алехина. Уже несколько месяцев как кончилась война, а жизнь Алехина ничуть не изменилась. Если говорить прямо — изменилась к худшему, и все из-за этого проклятого лондонского конфликта.
Летом 1945 года в Португалию пришло письмо, содержание которого вселило истинную радость в сердце Алехина. В конце декабря и начале января в Лондоне и Гастингсе будут проведены два международных шахматных турнира, участвовать в них приглашается и чемпион мира. Как не обрадоваться! После стольких мучительных лет бездействия, после страшной ссылки в Эсториаль вновь деятельность. Первые послевоенные турниры, встречи с шахматистами многих стран. А дальше будет еще лучше. Возродится шахматная жизнь, вместе с ней возродится и шахматный король. Прочь уныние, терпеть осталось недолго. Каждый день Люпи сообщает новости: кто будет играть в Англии, как идет подготовка.
— Нужно обязательно хорошо сыграть в Лондоне, — решает Алехин. Есть еще идеи, вот только бы физически окрепнуть. Вспоминаются давнишние анализы вариантов, открываются новые ходы. Дебютная подготовка достаточна. Одновременно приводится в порядок гардероб — поизносился. Ничего, в Лондоне подкреплюсь!
В один из дней Люпи приносит письмо… Уже по виду португальца Алехин понял — произошло что-то страшное. В письме организаторы пишут: ввиду ультимативного требования американцев вынуждены отказаться от приглашения Александра Алехина. Как это может быть?! — не понимает в первый момент Алехин. Чемпиона мира не пускают в турнир!.. Позже в Лондоне было много споров. Вдохновляемая американцами Р. Файном, А. Денкером и Г. Штейнером группа неуместно энергичных шахматных мастеров самовольно взялась судить Алехина — его выступления в турнирах в годы войны расценили как коллаборационизм. При этом забыли об участии многих других мастеров в тех же турнирах. Когда позже той же группой было предложено снять с Алехина звание чемпиона мира и разыграть его между несколькими гроссмейстерами, список включал и Р. Файна. Смысл этого позорного судилища стал ясен.
Униженный и оскорбленный проводил свои дни в холодном номере Эсториаля шахматный король. Часто приходила мысль о самоубийстве — что мучиться, чего дальше ждать? До отчаяния доводили сердечные боли, приступы гипертонии. Покончить разом со всеми муками, пе будет больше ни физических терзаний, ни моральных.
В один из таких вечеров в дверь постучала горничная. Телеграмма… Уже первое слово наполнило износившееся сердце Алехина неповторимой радостью. Удивленная, глядела горничная на этого больного человека, с трудом сдерживающего рыдания.
Телеграмма гласила:
«Я сожалею, что война помешала нашему матчу в 1939 году. Я вновь вызываю вас на матч за мировое первенство. Если вы согласны, я жду вашего ответа, в котором прошу указать ваше мнение о времени и месте матча.
4 февраля 1946 года. Михаил Ботвинник».
В этих коротких строках была отображена любовь, которую питали к Алехину советские шахматисты, несмотря на четвертьвековую разлуку. Эта любовь к великому шахматисту выразилась впоследствии и выражается сейчас в виде гигантских турниров, посвященных его памяти, его книг, изданных огромными тиражами, в изучении его содержательных партий. Пока
