Джеймс поднял над ними простыню, целуя ее в щеку.
— Ты счастлива, Лизл? — Она почувствовала его губы и его мягкое дыхание. — Ни о чем не жалеешь?
— Ни о чем, Джеймс. — Она положила голову ему на плечо. — Я никогда не была так счастлива, Джеймс. И я думаю…
— О чем?
— О Ханахине.
— Да? — Он пробежал пальцами в ее волосах, а она повернулась, чтобы поцеловать кончики этих пальцев.
— Я читала вчера книгу о разведении лошадей. Ты в это время выезжал жеребенка.
Он разразился смехом.
— Книга о коневодстве? С чего это тебе вздумалось?
— Джеймс, будь серьезен. Я подумываю о том, чтобы купить еще больше лошадей и выращивать их для бегов — может быть, даже для участия в розыгрыше Национального кубка.
Он подтянулся на локте, и его темные глаза, сначала полные иронии, стали серьезными, когда он убедился, что она говорит о продуманном деле.
— Ты бы хотела заняться этим?
— Конечно, и даже очень.
— Ну что ж, тогда спустимся на планету Земля — и посмотрим, что там предстоит нам сделать.
— Я уверена: мы справимся с этим делом.
— Мы справимся со всем, пока мы вместе, Лизл.
Она поднесла руку к его лицу и погладила крошечный шрам над его губой, проговорив:
— Я знаю, Джеймс, нет ничего, что бы мы с тобой не могли.
Он взглянул ей в лицо, видя, как ее губы ждут его поцелуя. Он поцеловал ее: губы его были теплыми, слегка пахнущими вином. Она глубоко вдохнула запах его кожи. Его поцелуй был нежен, и они еще долго держали друг друга в объятиях, боясь нарушить очарование момента.
Затем они вместе лежали в лучах ослепительного солнца, а за окном слышен был шум волн, набегающих на песок.
Лизл инстинктивно чувствовала, что их любовь защищают от всего мира каменные изваяния Танцующих любовников. Любовников, которые благословили Джеймса с Лизл, когда они впервые приехали на остров в качестве мужа и жены — всего несколько коротких недель назад.
Она услышала, как Джеймс зовет ее по имени, и раскрыла губы, приглашая Джеймса владеть ее телом так, как он пожелает. Против такого приглашения он не мог устоять.
Глаза его были темными — темнее, чем когда-либо, и сила любви, которая была заключена в этих глазах, заставила ее дыхание прерваться. Он кончиком языка очерчивал ее губы, и она чувствовала, как отвечает его желанию всем своим существом. При одном прикосновении его руки тело Лизл потянулось к нему, и голос Джеймса, когда он заговорил, был наполнен любовью.
— Обещаю тебе, Лизл Павла Леонтина Адрианович Ловелл, обещаю, что никогда не дам тебе повода пожалеть ни о едином часе, проведенном со мною… Никогда — пока я жив.
