Эту статью, почти без изменений, можно найти в неизданных пока «Мемуарах» Франсуазы Пеллапра. Возможно, что редактор газеты «Законность» именно оттуда и взял материал для своей статьи.
Бывшая любовница Наполеона, кроме того, добавляет:
«Мадам Жобер, родившаяся в 1767 году и проживающая по адресу: Монруж, Орлеанская дорога, 34, сообщила мне о том, что в то время, когда в Париже было объявлено о смерти Дофина, она узнала совсем другое от своей старшей сестры, которая была принята мадам де Богарнэ в качестве санитарки в то время, когда та очищалась с помощью масла “Пальма Кристи”, которое оказалось или слишком ядовитым или поддельным и стало причиной сильного расстройства здоровья, после чего несколько дней у нее была высокая температура»46.
И что с того?
Значит ли это, что Жозефина не была отравлена по приказу Талейрана?
– Да! – говорит Фредерик Массон.
– Нет! – утверждает доктор Кабанес.
Во всяком случае, это кажется маловероятным. И если ее отравил цветок, то им мог быть только цветок лилии…
Наполеон узнал о смерти Жозефины из газеты, которую сумел доставить ему из Генуи его камердинер.
Это его очень огорчило и заставило снова проявить свою непосредственность.
– Ах! Она-то меня любила, – прошептал он.
Затем он заперся у себя в комнате и проплакал два дня… Когда его боль несколько улеглась, он вызвал к себе Маршана и приказал ему приготовить кареты и провиант.
– Мы отправляемся обедать на пляж, – весело сказал он. – Чтобы жить, надо уметь забывать. Я хочу искупаться. Море будет моей Летой…
Наполеон обожал такие пикники. Удивленные крестьяне острова имели возможность часами наблюдать за тем, как он прыгал по скалам, играл в прятки в кустах или играл в камешки на песке…
Его склонность к шуткам толкнула его тогда на совершение невероятных проделок. «В один прекрасный день, – сообщает нам господин Поль Бартель, – после вкусного завтрака на берегу он повел себя совсем по-ребячески перед своим двором и сэром Нейлом Кэмпбелом, который не верил своим глазам. После «развлечений, напоминающих забавы простонародья», он вдруг увидел горку рыбешек, оставшихся на песке от рыбаков. Он нагнулся и набрал горсть рыбешек. Затем, незаметно подойдя к Бертрану, он ловко сунул рыбок в карман Великого маршала. После чего, сделав вид, что потерял свой носовой платок, он попросил у Бертрана одолжить ему платок. Тот немедленно сунул руку в карман, но тут же стремительно вынул ее оттуда. Прикосновение к склизким и еще живым рыбешкам вызвало у него глубокое отвращение, а плавники укололи ему пальцы. Довольный тем, что сумел сыграть над Великим маршалом, вечной жертвой его проделок, столь замечательную шутку, Наполеон захохотал, а Бертран тем временем был занят тем, что с ворчанием освобождал свой карман и вытирал намоченный морской водой мундир»47.
Шутка довольно невинная, но она показывает, до чего Наполеон был в душе ребенком…
Во время таких обедов на природе новоиспеченный король Эльбы любил, когда его окружали женщины, составлявшие с начала его ссылки маленький гарем, в котором он тайно утолял жажду, когда «весенний жар вызывал у него зуд естества»…
Вот и в тот раз Маршан отдал распоряжение приготовить все необходимое для обеда под открытым небом и пригласил девиц, которые поочередно, на софе или на канапе, позволяли «потоптать себя», как говорили в то время молодые люди, не зараженные пока романтизмом…
Спустя пару часов коляски, в которые уселись Наполеон и его двор, покатили, качаясь на ухабах, к песчаному пляжу, защищенному от ветров.
Во второй коляске сидела плотно окруженная и вызывавшая ревность, поскольку она была в тот момент фавориткой, величественная Адель Болли, супруга Яниса Теологоса, турецкого дипломата греческого происхождения, прибывшего на остров Эльба с одной-единственной целью: украсить себя рогами заботами человека, которым он восхищался более, чем кем другим в этом мире…
Наполеон с радостью этой возможностью воспользовался.
В одиннадцать часов весь маленький двор был на пляже. Бывший император немедленно поспешил за скалы для того, чтобы раздеться. В окружении двадцати охранников в парадных мундирах, сопровождавших его во всех морских вылазках и стоически входящих в воду по пояс, он начал купаться совершенно голым…
Обед прошел очень весело. После десерта Наполеон организовал всеобщую игру в жмурки, затем в прятки, что дало ему возможность укрыться с прекрасной гречанкой в кустах, которые водящие почтительно не замечали…
На сей раз Жозефина была забыта.
Вечером произошла любопытная сцена, о которой рассказал нам оставшийся неизвестным автор «Тайной летописи острова Эльба».
Вернувшись домой из Порто-Феррайо, Наполеон, находясь в отличном настроении, пожелал продемонстрировать прекрасной Адели свою силу. И немедленно пригласил ее в свои покои, но тут ему представили рапорт, который заставил его заколебаться. Дело было в том, что ему сообщали о том, что на остров прибыл австрийский шпион. А поскольку любовь бывшего императора к Марии-Луизе ничуть не ослабла, он стал опасаться, как бы слухи о его любовных приключениях не дошли до Вены…
«Возбужденный желанием мозг Наполеона, – рассказывает нам неизвестный летописец, – быстро нашел решение этого вопроса. Он вызвал к себе Маршала и приказал ему отправиться к прекрасной гречанке и отнести в мешке мужскую одежду.
– Скажи мадам Теологос, чтобы она переоделась в эту одежду, и немедленно приведи ее сюда.
Маршан исполнил приказание и спустя час вернулся с резвым юношей с рыбацким колпаком на голове, поскольку было решено, что этот головной убор был необходим для того, чтобы спрятать длинные вьющиеся волосы Адель».
Довольный своей выдумкой, Наполеон выставил Маршана за дверь, налетел на гречанку, поспешно раздел ее и перенес на кровать, где «на сбитых простынях» принялся трудиться со свойственным ему пылом.
В восемь часов бывший император приказал Маршану отвезти мадам Теологос в ее покои. Но коварнице-судьбе было угодно сделать так, чтобы ось кареты, на которой молодая женщина возвращалась к мужу, сломалась на центральной площади города. К карете немедленно сбежались зеваки, некоторые из которых решили, что «у спутника слуги Наполеона был слишком круглый зад, явно выдававший женский пол»…
В толпе пошли разговоры об этом, и несчастная Адель «подумала, что ее единственным спасением было бегство. И она юркнула в какую-то улочку. Но люди добрые, решив, что эта таинственная личность, возможно, прибыла в Порто-Феррайо для того, чтобы посягнуть на жизнь Наполеона, бросились вслед за ней».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
