Катя, уже почти заподозрив, что у Лейки на почве беременности приключился какой-то заскок, рассмеялась с облегчением.
— Откуда мне знать, что он именно сегодня? Вот уж никогда не отмечала!
Нет, она, конечно, знала про Хеллоуин. День Всех Святых, праздник всяческой нечисти. Катины родители относились к подобным бесовским «праздникам»: Хеллоуину, Дню Святого Валентина и так далее — резко негативно. А дедушка, поднимая палец, изрекал: «Это все идеологическая диверсия американцев!»
— Ерунда и глупое подражание Западу, — убежденно сказала Катя, вспомнив дедушку.
— Не скажи, — возразила Лейка. — Очень мистичный праздник! Неспроста его называют Вальпургиевой ночью! Разве ты не ощущаешь сегодня что-то этакое?
— Нет, — буркнула Катя, хрустя «дамским пальчиком». — Кстати, Вальпургиева ночь на первое мая…
Лейка проигнорировала поправку:
— А я чувствую! Невидимые, но ощутимые вибрации сил…
— Это холодильник в кухне работает.
— Эх, какая ты, Катька, неромантичная! Вот была бы тут Наташка… Она всегда такая мистичная была…
— Вот именно — была, — отметила Катя, вспомнив Лейкину приятельницу, жестоко пострадавшую от своего любопытства к иным мирам и существам «с той стороны».
— И он что-то чувствует, кстати, — неожиданно сказала Лейка, развернулась на диване и указала на Хищника.
Катя с удивлением оглянулась.
— С чего ты взяла? Он же спит!
— Да, но где он спит? Он спит не на ковре, а под окном! Хочешь проверить — если мы уйдем на кухню, он и там под окном ляжет.
Катя несколько мгновений смотрела на Хищника, встала с дивана, подошла к нему. Наклонилась, почесала за ухом. Тот только щелкнул зубами, словно ловя во сне блоху.
— Ты что-то чувствуешь? — спросила она тихо.
Хищник, не открывая глаз и не меняя позы, прорычал что-то по-шведски.
— Не понимаю, — огорченно сказала Катя. — Лейка, давай переводи.
С ее внутренним даром в последнее время совсем беда. Временами отрубало напрочь. Даже шведский из памяти вылетал.
— Он говорит: ночь сегодня… ну типа беспокойная, — перевела Лейка, которая уже привыкла к выговору Хищника. — Много всякого народу вокруг гуляет.
Катя выглянула в окно, с недоумением оглядев пустую набережную Фонтанки. Вдалеке на Невском, как всегда, было светло и людно. Только в кафе на другой стороне реки шла гульба: мигали огоньки гирлянд, орала музыка, в окне скалился Джек-Тыква, у крыльца курили люди в костюмах вампиров и чертей… В самом деле празднуют, ишь ты…
— Что-то я особо много людей не вижу…
— Он под «народом» не людей имеет в виду, — уточнила Лейка.
Катя невольно подняла взгляд, оглядев крыши соседних домов. Но там было пусто. Мутная луна светила, словно сквозь желтоватую кисею. Что это — снова дождь? Нет — туман поднимается над водой…
«Нет, в самом деле, правильно сказал, — подумала девушка, ежась. — Неприятная какая-то ночь. Беспокойная, страшноватая… Может, где-то в другом месте Хеллоуин — веселый детский праздник, но не в Питере…»
Катя опустила взгляд и вдруг заметила одинокий силуэт на набережной прямо напротив Лейкиного дома. Некто стоял и смотрел на окна. Черное пальто, волосы падают на широкие плечи, лицо белое, как сметана… С вампирской вечеринки ушел, что ли?
«Да это же Тэм!» — сообразила Катя.
Ее бросило в жар.
Увидев, что его заметили, незнакомец поднял руку и подал Кате какой-то знак.
— Кто там? — спросила глазастая Лейка.
— Не знаю, — пробормотала Катя, попятившись от окна в глубь комнаты.
Лейка же, наоборот, почти прижалась носом к стеклу.
— Какой-то парень… Ничего такой, высокий, накачанный… Значит, не знаешь? А почему он тебе рукой помахал?
— Ну ладно, — решилась Катя. — Думаю, что это один мой… новый знакомый. Лейка, я сейчас сбегаю на минуточку, поговорю…
— Ты забыла, что велел Карлссон? — строго спросила Лейка. — Сегодня ночью на улицу — ни ногой! Что еще за знакомый? Кстати, где-то я его уже видела… Стой, ты куда?!
— Одеваться.
— Зачем? Если он твой приятель, давай сюда его позовем!
Лейка повернула ручку, открывая окно. В комнату ворвался сырой холодный воздух.
— Нет! — резко сказала Катя. — Вот этого — не надо!
Она и сама не поняла, почему идея пригласить Тэма к Лейке показалась ей такой неправильной. Почему в сто раз лучше самой выйти на улицу, чем приглашать его домой. При одной мысли ей становилось жутко.
Но Лейка не растерялась.
— Ладно, тогда выйдем вместе! Заодно познакомишь меня с парнем твоей мечты.
— Никакой он не парень мечты! — воскликнула Катя, покраснев. — С чего ты взяла? Глупости какие!
Лейка понимающе улыбнулась.
— Катька, а то я не вижу! Ты в последние дни на себя не похожа. Ты влюбилась!
— Я?! Ха-ха-ха три раза!
— Конечно, влюбилась. Наконец-то!
— Я не…
— Ладно, иди. Потом познакомишь. Только… возьми с собой Хищника.
— Лейка, я не могу. Карлссон сказал — Хищник должен быть с тобой!
— А тебе он велел вообще из дома не выходить!
Спор неожиданно разрешил сам Хищник. Несколько секунд он принюхивался, потом плавным бесшумным прыжком переместился на подоконник, слился со шторой — и исчез. Практически стал невидимым.
— Удивительно, — восхитилась Лейка. — Такая здоровенная скотина — и так ловко затаивается!
Штора что-то прорычала.
— Он говорит: «Я за вами обеими услежу, — перевела Лейка. — Если что, я отсюда до реки допрыгну и этому дохлому сиденышу голову отгрызу, хоть мне и противно».
— Спасибо, ты меня безмерно успокоил! — иронически поблагодарила его Катя. — А почему ты назвал его…
— Это он так шутит, — предположила Лейка. — Всё. Вопрос закрыт.
На набережной было пусто. Пока они спорили, предмет спора исчез.
— Ничего, появится еще, — увидев, как расстроилась Катя, сказала Лейка. — Да и вообще вряд ли это твой ненаглядный. Откуда бы он мой адрес узнал. И зачем под окнами стоять, если можно позвонить…
И тут, словно по заказу, запел Катин мобильник.
Но, к большому разочарованию Кати, это был не Тэм, а Нафаня.
— Катюха, ты где? Давай приезжай в Эрмитаж! К служебному входу. Я тебя там встречу!
— А что случилось? — сразу насторожилась Катя.
— Я аппарат привез. Рентгеновский. Сейчас разбираюсь. Сегодня ночью будем статую просвечивать.
— Еду, — пообещала Катя.
Да, Карлссон рекомендовал ей сидеть дома под присмотром Хищника, но она — свободный человек и сама решает, как и куда ехать. Тем более существует заказ такси. А все-таки жаль, что тролля нет рядом. Вот был бы отличный повод познакомить его с загадочной статуей.
* * *
Вопрос с рентгеном Нафаня решил на деньги, которые Катя выделила из личных средств, решив потом списать их со счета агентства. Когда-нибудь. А что? Рентгеновская установка наверняка добавит авторитетности фирме. Этакий солидный агрегат, вроде того, на котором делают флюорографию. Поставить в холле…
Установка оказалась намного скромнее, чем ожидала Катя. Во всяком случае — габаритами.
Всё помещалось в одном приемистом чемоданчике.
— Можно было и еще меньше выбрать, вообще вроде видеокамеры, но тогда потом отдельно снимки обрабатывать — объяснил Нафаня. — А тут все при себе. Набор юного шпиона!
Он любовно погладил хитрый девайс.
Катя взглянула на экран мобильника — одиннадцатый час. Поздно. Но это и к лучшему. Все сотрудники уже разбрелись по домам.
Нафаня взял на вахте ключи, что-то привычно соврав, и они вдвоем поднялись в отдел Северо-Запада. Нафаня показал Кате, где хранятся печенье и заварка, а сам распахнул чемоданчик и принялся с наслаждением перебирать замысловатые штуковины.
— Что тут? — спросила она, наливая себе чаю.
— Блок питания, преобразователи, генератор…
— А это не опасно? Радиация… — Катя вдруг вспомнила о лучевой болезни.
— Не боись! Таможня дает добро. Вот на этом мониторчике, — Нафаня показал на маленький экран, — мы и увидим, что у девушки внутри.
Он устроился поудобнее и принялся читать инструкцию.
— Ага… тут у нас увеличение… ого, в двенадцать раз…
— Ты точно справишься? — уточнила Катя.
— Не боись! Я в школе сам компьютер собрал. Правда, из готовых блоков. Я быстро. И мне чайку организуй.
«Быстро» продлилось больше часа. Катя съела все запасы печенья, раздулась от чая и начала проявлять нетерпение.
— Ты разобрался?
— В принципе — да.
— Тогда чего мы ждем?!
— Полуночи.
— Нафаня, я серьезно!
— Так ведь и я серьезно, — без улыбки ответил Нафаня. — Полночь — время чудес.
— Фу! Ты прямо как Сережка! Тоже коллекционируешь глупые слухи?
— Слухи? Никогда! Лучше один раз увидеть, чем сто раз…
