Судя по тому, как он говорил о «Столичных новостях», им предстояло попасть в просторный офис со стеклянными перегородками и мерным компьютерным гудением, где пол устелен ковролином, а стены украшены серыми стендами. Против ожидания, редакция помещалась в небольшом приземистом помещении. Паркетный пол рассохся от времени, местами вспучился, а местами оголился, растеряв свое покрытие под пятами проходивших здесь журналистов. Штукатурка на потолке пошла трещинами и осыпалась.
И здесь уже бушует огненная Карина:
— Наконец-то, не прошло и года. — встретила она их скрипучим контральто. — Мы с Петр-Петровичем все жданки проели.
— Широкорад Петр, — отрекомендовался человек, и привстал из-за огромного старого стола, обитого зеленым сукном. Одной ладонью он пригладил сероватую поросль на голове, другую протянул для рукопожатия.
Это был незадачливый поклонник с выставки, любитель словесной экзотики и концептуальных конструктов.
— Здравствуйте. — сказала Елена. — Вы и есть корреспондент какой-то газеты, как мне сказали?
Карина поперхнулась сигаретным дымом, Кирилл крякнул в кулак. Широкорад посмеялся мелким рассыпчатым смехом, вежливо произнес:
— Ну что вы, Елена Алексеевна, я редактор. Главный редактор. И не какой-то газеты, а «Столичных новостей».
Он выждал паузу, ожидая, должно быть, какой-то особой реакции, но Елена направилась к ближайшему стулу:
— Вы позволите?
— Конечно-конечно. — заторопился Петр Петрович. — Итак, милые друзья, мы собрались здесь, чтобы обсудить серию серьезных, я бы выразился, эксклюзивных материалов в нашей газете. Так сказать, дорогу новому человеку — Елене Алексеевне Птах.
Елена разглядывала разноцветные календари еще 1996 и 1998 годов, висевшие на стенах вперемешку и внахлест со взятыми в рамку дипломами и грамотами, из которых особенно выделялось удостоверение в победе на всероссийском собачьем конкурсе, выданное кобелю по кличке Карай, и другая листовка, испещренная китайскими иероглифами — она имела, надо думать, столь же непосредственное отношение к газете.
Елена обернулась к бутафорскому редактору:
— А мне казалось, статьи будут посвящены искусству.
— Конечно, искусству, милая Елена Алексеевна. — возгласил Широкорад. — Но катализатором этого процесса, фундирующим, так сказать, здоровую перцепцию любого перфоманса, от интертекстуального до пластически-вещественного, интеллигибельного, выступите вы.
Елена поежилась.
— Я изложу все то, что сейчас было сказано, во врезке к статье, — объявил Широкорад. — А статью уже напишет сама Елена Алексеевна. Легкая редакторская правка, и можно в номер. Предполагаю, автор не обойдет вниманием такие моменты, как…
И зловредный старикашка снова пустился разливаться соловьем.
— Нет-нет, так не пойдет дело, — изрекла Карина, закусив удила, то есть янтарный конец длинного мундштука. — Все, что вы говорите, Петр Петрович, это какой-то унылый бред, — благожелательно сообщила она. — Мы поступим по-другому. Елена Алексеевна сейчас подпишет договор.
Кирилл вынул из дипломата бумагу.
— По которому обязуется писать программные статьи на первую полосу вашей газетки, — продолжала Карина, не обращая внимания на мертвенную бледность, которая покрыла щеки Широкорада. — За что мы будем ей платить оговоренную сумму. Сто долларов вас устроит?
— В месяц? — не поняла Елена.
Ей вдруг стало жаль редактора, бедолагу.
— Что вы! — возмутилась Карина. — За статью, разумеется. Газета выходит раз в неделю.
Елена отказывалась на слух воспринимать информацию, до тех пор, пока своими глазами не увидела в договоре эту сказочную сумму.
— Простите, а вам что же, некого публиковать? — уточнила она. — Да свистни вы, к вам на такую работу сбегутся полчища журналистов.
— Нет, она ничего не понимает в пиаре, — горько поведала Карина в потолок, и снова обратила свой взор на землю. — Вы лицо нашей фирмы. У вас должен быть объемный имидж. Начнем с малого, с этой газетки. А там посмотрим, на что вы способны, умеете ли держать образ.
— Как это, держать образ? — подыграла Елена.
— Важно не перегнуть палку, но и согнуть ее до необходимой степени. — пояснила Карина, совершая в воздухе пассы дымящейся сигаретой.
Елена пару раз широко взмахнула ресницами, изображая высшую степень наивности. Игра не слишком тонка, но сойдет.
— Да, да! — вдохновилась Карина. — Поймите, сначала надо совершить серьезные вложения в марку, имя, если угодно, брэнд. Затем ваш брэнд работает на вас.
Посреди наступившей тишины Елена засмеялась. Вот в чем вся штука. Вот оно, истинное разделение людей. Кто послабже, поникчемнее, имена банальные, никому не известные, с одной стороны межи. А у продвинутых, узнаваемых, у сильных мира сего, стало быть, не имена — брэнды.
— Чему вы смеетесь? — холодно вопросила Карина.
— Тому, что жизнь повернулась ко мне новой стороной. Как избушка бабы Яги. Благодарю за содержательную лекцию. Когда срок сдачи первой статьи? Послезавтра? В таком случае, я немедленно приступаю к ее созданию. Всего хорошего.
Не задерживаясь долее, она встала и вышла из комнаты.
В первом же ларьке подземного перехода Елена купила «Столичные новости». Рекламные плакаты этой газеты, насколько она помнила, года два-три как появились в городе. Вероятно, газета имела свою аудиторию. Елена, если честно, не принадлежала к кругу газетных читателей, новости обычно доходили до нее другими путями. А те, что не доходили, вряд ли были новостями.
Открыв свеженькую газету, Елена чуть не споткнулась. Она была потрясена. С полосы на читателя пялились мутнорожие мутанты. Неужели столичный житель так охоч до вампирятинки?
И как это она подписала договор, согласившись работать в этой газете? Какое же выступление она принесет сюда уже послезавтра?
Через день Карина держала в руках листы, вырванные из школьной тетрадки в линейку, и, сканируя их взглядом явно по методу быстрого чтения, выхватывала: «человек… обещает… и обманывает… концепция… проста… разлад… общественной жизни…» Карина пробегала глазами строчки, и по мере того, как она читала, брови ее ползли вверх. Наконец она дошла до точки последнего абзаца, и вытаращилась на Елену.
— Взгляни. — Карина сдержанно кивнула Кириллу.
Кирилл тоже быстро проглядел текст, зажав рукой подбородок, чтобы, видимо, скрыть улыбку. И передал листы по кругу Широкораду. Петр Петрович не был столь же прыток, как молодые люди, он минуты только полторы устраивал на носу очки, но когда дочитал статью, выглядел обиженным. Теперь все трое, как сонм святых на черта, взирали на Елену.
Елена безмятежно осведомилась:
— Не понравилось?
— Как вам сказать, — Широкорад снял свои тяжелые очки в роговой оправе, и потер ладошкой глаза. — Боюсь, это несколько не в формате нашей газеты.
— Но это будут читать? — спросила Елена.
— Читать-то, конечно, будут.
— Куда денутся, — добавила Карина.
— Но это написано слишком просто, — возразил Широкорад, чуть не плача. — Вот пассаж, он совсем не газетный. «Большинство из нас — магнитофоны, которые произвольно включаются на запись, а на воспроизведении повторяют все, что слышали, никак не осмыслив». Это скорее для эссе. И потом, Елена Алексеевна, читатель не любит, чтобы с ним шутили такие фокусы. Читатель может обидеться, когда его сравнивают с магнитофоном.
— Но ваш читатель не обижается, когда его прямо считают быдлом. — возразила Елена. — Вы подсовываете ему то, от чего всякого здорового человека будет мутить. Ничего, проходит. Переваривают и поглощают. Значит, и про магнитофон не страшно.
— Но это же… — возопил Широкорад, воздев очи горе. — То, что вы пишете, опять мораль. Человек берет в руки газету не для того, дабы ему объясняли, что такое хорошо, что такое плохо, как вы в простоте душевной наивно полагаете. Нет. Он берет газету, когда хочет отвлечься от повседневных забот. А воображение людей хочет простой и грубоватой пищи, уважаемая Елена Алексеевна. Поймите, среднему читателю ничего другого не нужно, как закусить чем-то этаким. Есть основные инстинкты, вот и следуйте им. Все, других потребностей нет, они даже излишни в мире капитализма с человеческим лицом.
— Однако, в страшноватеньком мире вы живете, уважаемый Петр Петрович. — возразила Елена.
— Ваша статья на общем фоне нашей газеты будет эпатажем наоборот. — не утихал Широкорад.
— Но не это ли нам, в конце концов, и необходимо? — подняла бровь Карина.
— Послушайте, Лена, — вмешался Кирилл. — Статью надо переделать. Ничего, если Петр Петрович за это возьмется? Он человек, как известно, с опытной рукой, наметанным глазом. Вы замечательную статью написали, но ее надо немного подредактировать. Если она, как говорят, не в формате, значит, что-то надо менять.
